на востоке не было ни признака Рокфеллер-Центра или
вокзала Грэнд-Централ, только обвалившиеся конструкции, торчащие как
гнилые зубы какой-то разбитой челюсти; на юге также исчез небоскреб
"Эмпайр Стейт" и воронка смерча танцевала на месте Уолл Стрит; на западе
груды сплошных завалов шли до самой реки Гудзон.
Панорама разрушения производила впечатление апофеоза ужаса и вызвала
у нее оцепенение, потому что ее сознание достигло границ восприятия и было
в шоке, когда все стало восприниматься так же, как и фанерные фигурки из
представлений, виденных в детстве: Джетсоны, Гекльбери Хаунд, Майти Маус и
Три Поросенка. Она съежилась на вершине холма под порывами воющего ветра и
невидящим взором смотрела на руины, на губах ее застыла слабая улыбка,
единственная здравая мысль билась в ее мозгу: "О Иисус, что же случилось с
этим волшебным уголком?"
И ответом было: "Все пропало, все уничтожено".
- Вставай, - сказала она себе, ветер сдул эти слова с ее губ. -
Вставай. Ты что, собираешься оставаться здесь? Здесь нельзя оставаться!
Вставай! Иди по одному шажку. Один шаг, а потом еще один, и ты придешь,
куда тебе нужно.
Но прошло много времени, прежде чем она опять смогла идти, и она,
спотыкаясь, побрела как старуха вниз по другому склону холма из обломков,
бормоча про себя.
Она не знала, куда идет, да и не особенно беспокоилась об этом.
Молнии стали сверкать все чаще, землю потряс удар грома; черный, противный
моросящий дождь посыпался из облаков, сильный ветер иголками колол ей
лицо.
Сестра Ужас, спотыкаясь, брела от одного холма к другому. Вдали
почудился женский вскрик, и она отозвалась, но ответа не было. Дождь полил
сильнее, и ветер бил по лицу.
И тут, она не знала, сколько времени прошло, она подошла к краю
завала и остановилась около смятых остатков желтого такси. Возле нее был
уличный указатель, согнутый почти в узел, и на нем было написано: Сорок
Вторая улица. Из всех зданий улицы осталось стоять только одно.
Кассовая будка кинотеатра "Эмпайр Стейт" все еще мигала огнями,
рекламируя "Лики смерти, часть 4" и "Мондо Бизарро".
По всем сторонам от кинотеатра здания превратились в выгоревшие
каркасы, но сам кинотеатр нисколько не пострадал. Она вспомнила, как
проходила мимо этого театра предыдущей ночью и как ее зверски столкнули на
мостовую. Между ней и кинотеатром плавала дымка, и ей показалось, что
через секунду кинотеатр исчезнет, как мираж, но когда дымку сдуло,
кинотеатр остался стоять на месте, и на будке продолжала вспыхивать
реклама.
Отвернись, сказала она себе. Убирайся отсюда к чертям!
Но все же сделала шаг по направлению к нему, а затем еще шаг, и
пришла потом туда, куда вовсе не хотела. Она стояла перед дверями
кинотеатра и чуяла запах попкорна с маслом, тянувшийся из него.
Нет! - подумала она. Это невозможно.
Но это оказалось так же возможно, как в считанные часы превратить
Нью-Йорк в сметенную смерчем свалку на пустыре. Глядя на двери кинотеатра,
Сестра Ужас осознала, что правила в этом мире неожиданно и круто
изменились под действием силы, которую она была еще не в состоянии
понимать.
Я схожу с ума, сказала она себе.
Но кинотеатр был реальностью, так же как и запах попкорна с маслом.
Она сунулась в билетную кассу, но там было пусто; тогда она собралась с
силами, подержалась за распятие, висевшими на цепочке у нее на шее, и
вошла в двери.
За стойкой контролера никого не было, но Сестра Ужас слышала, как шло
кино в зале за выцветшим красным занавесом: раздался скрипучий грохот
автомобильной катастрофы, и затем выразительный голос диктора:
- А вот перед вашими глазами результат столкновения на скорости
шестьдесят миль в час.
Сестра Ужас прошла за стойку, стащила пару плиток шоколада и уже было
собралась съесть одну из них, как вдруг услышала звериное рычание.
Звук усиливался, переходя в человеческий хохот. Но в нем Сестре Ужас
послышался визг тормозов на скользком от дождя шоссе и детский
пронзительный, разрывающий сердце крик: "_М_а_м_о_ч_к_а_!"
Она зажала ладонями уши, пока детский крик не исчез, и стояла до тех
пор, пока не ушел из памяти его отзвук.
Смех пропал тоже, но тот, кто смеялся, кем бы он ни был, сидел там и
смотрел кино посреди уничтоженного города.
Она откусила полплитки шоколада, прожевала и проглотила ее. За
занавесом диктор рассказывал об изнасилованиях и убийствах с холодной
медицинской дотошностью. Экран был ей не виден. Она съела вторую половину
плитки шоколада и облизала пальцы.
Если этот ужасный смех раздастся опять, - подумала она, - она сойдет
с ума, но ей нужно видеть того, кто так смеется.
Она подошла к занавесу и медленно, очень медленно отодвинула его.
На экране было окровавленное мертвое лицо молодой женщины, но это
зрелище больше не в силах было испугать Сестру Ужас. Она видела профиль
головы, кто-то сидел в переднем ряду, лицо его было повернуто вверх к
экрану.
Все остальные места пустовали. Сестра Ужас вперилась взглядом в эту
голову, лица она не видела и не хотела видеть, потому что кто бы или что
бы это ни было, оно не могло быть человеческим.
Голова неожиданно повернулась к ней.
Сестра Ужас отпрянула. Ноги ее были готовы бежать, но она не дала им
сделать это. Фигура на переднем ряду рассматривала ее, а фильм продолжал
показывать крупным планом лежащие на столе вскрытые трупы погибших людей.
И тут фигура встала со своего места, и Сестра Ужас услышала, как под его
подошвами хрустнул попкорн.
Бежать! - мысленно закричала она. Сматываться отсюда!
Но она осталась на месте, и фигура остановилась, не доходя до того
места, где свет из-за стойки контролера мог бы осветить лицо.
- Вы вся обгорели. - Голос был мягким и приятным, и принадлежал
молодому человеку.
Он был худ и высок, около шести футов и четырех или пяти дюймов, одет
в пару темно-зеленых брюк цвета хаки и желтую рубашку с короткими
рукавами. На ногах начищенные военные ботинки.
- Я полагаю, там, снаружи, уже все закончилось, не так ли?
- Все пропало, - пробормотала она. - Все уничтожено.
Она ощутила сырой холодок, тот же самый, как тогда, прошлой ночью
перед кинотеатром, а потом он исчез. Она не смогла уловить ни малейшей
тени выражения на лице человека, а затем ей показалось, что он улыбнулся,
но это была страшная улыбка: его рот был не на том месте, где должен был
быть.
- Я думаю, что все... мертвы, - сказала она ему.
- Не все, - поправил он. - Вы же не мертвы, не правда ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260
вокзала Грэнд-Централ, только обвалившиеся конструкции, торчащие как
гнилые зубы какой-то разбитой челюсти; на юге также исчез небоскреб
"Эмпайр Стейт" и воронка смерча танцевала на месте Уолл Стрит; на западе
груды сплошных завалов шли до самой реки Гудзон.
Панорама разрушения производила впечатление апофеоза ужаса и вызвала
у нее оцепенение, потому что ее сознание достигло границ восприятия и было
в шоке, когда все стало восприниматься так же, как и фанерные фигурки из
представлений, виденных в детстве: Джетсоны, Гекльбери Хаунд, Майти Маус и
Три Поросенка. Она съежилась на вершине холма под порывами воющего ветра и
невидящим взором смотрела на руины, на губах ее застыла слабая улыбка,
единственная здравая мысль билась в ее мозгу: "О Иисус, что же случилось с
этим волшебным уголком?"
И ответом было: "Все пропало, все уничтожено".
- Вставай, - сказала она себе, ветер сдул эти слова с ее губ. -
Вставай. Ты что, собираешься оставаться здесь? Здесь нельзя оставаться!
Вставай! Иди по одному шажку. Один шаг, а потом еще один, и ты придешь,
куда тебе нужно.
Но прошло много времени, прежде чем она опять смогла идти, и она,
спотыкаясь, побрела как старуха вниз по другому склону холма из обломков,
бормоча про себя.
Она не знала, куда идет, да и не особенно беспокоилась об этом.
Молнии стали сверкать все чаще, землю потряс удар грома; черный, противный
моросящий дождь посыпался из облаков, сильный ветер иголками колол ей
лицо.
Сестра Ужас, спотыкаясь, брела от одного холма к другому. Вдали
почудился женский вскрик, и она отозвалась, но ответа не было. Дождь полил
сильнее, и ветер бил по лицу.
И тут, она не знала, сколько времени прошло, она подошла к краю
завала и остановилась около смятых остатков желтого такси. Возле нее был
уличный указатель, согнутый почти в узел, и на нем было написано: Сорок
Вторая улица. Из всех зданий улицы осталось стоять только одно.
Кассовая будка кинотеатра "Эмпайр Стейт" все еще мигала огнями,
рекламируя "Лики смерти, часть 4" и "Мондо Бизарро".
По всем сторонам от кинотеатра здания превратились в выгоревшие
каркасы, но сам кинотеатр нисколько не пострадал. Она вспомнила, как
проходила мимо этого театра предыдущей ночью и как ее зверски столкнули на
мостовую. Между ней и кинотеатром плавала дымка, и ей показалось, что
через секунду кинотеатр исчезнет, как мираж, но когда дымку сдуло,
кинотеатр остался стоять на месте, и на будке продолжала вспыхивать
реклама.
Отвернись, сказала она себе. Убирайся отсюда к чертям!
Но все же сделала шаг по направлению к нему, а затем еще шаг, и
пришла потом туда, куда вовсе не хотела. Она стояла перед дверями
кинотеатра и чуяла запах попкорна с маслом, тянувшийся из него.
Нет! - подумала она. Это невозможно.
Но это оказалось так же возможно, как в считанные часы превратить
Нью-Йорк в сметенную смерчем свалку на пустыре. Глядя на двери кинотеатра,
Сестра Ужас осознала, что правила в этом мире неожиданно и круто
изменились под действием силы, которую она была еще не в состоянии
понимать.
Я схожу с ума, сказала она себе.
Но кинотеатр был реальностью, так же как и запах попкорна с маслом.
Она сунулась в билетную кассу, но там было пусто; тогда она собралась с
силами, подержалась за распятие, висевшими на цепочке у нее на шее, и
вошла в двери.
За стойкой контролера никого не было, но Сестра Ужас слышала, как шло
кино в зале за выцветшим красным занавесом: раздался скрипучий грохот
автомобильной катастрофы, и затем выразительный голос диктора:
- А вот перед вашими глазами результат столкновения на скорости
шестьдесят миль в час.
Сестра Ужас прошла за стойку, стащила пару плиток шоколада и уже было
собралась съесть одну из них, как вдруг услышала звериное рычание.
Звук усиливался, переходя в человеческий хохот. Но в нем Сестре Ужас
послышался визг тормозов на скользком от дождя шоссе и детский
пронзительный, разрывающий сердце крик: "_М_а_м_о_ч_к_а_!"
Она зажала ладонями уши, пока детский крик не исчез, и стояла до тех
пор, пока не ушел из памяти его отзвук.
Смех пропал тоже, но тот, кто смеялся, кем бы он ни был, сидел там и
смотрел кино посреди уничтоженного города.
Она откусила полплитки шоколада, прожевала и проглотила ее. За
занавесом диктор рассказывал об изнасилованиях и убийствах с холодной
медицинской дотошностью. Экран был ей не виден. Она съела вторую половину
плитки шоколада и облизала пальцы.
Если этот ужасный смех раздастся опять, - подумала она, - она сойдет
с ума, но ей нужно видеть того, кто так смеется.
Она подошла к занавесу и медленно, очень медленно отодвинула его.
На экране было окровавленное мертвое лицо молодой женщины, но это
зрелище больше не в силах было испугать Сестру Ужас. Она видела профиль
головы, кто-то сидел в переднем ряду, лицо его было повернуто вверх к
экрану.
Все остальные места пустовали. Сестра Ужас вперилась взглядом в эту
голову, лица она не видела и не хотела видеть, потому что кто бы или что
бы это ни было, оно не могло быть человеческим.
Голова неожиданно повернулась к ней.
Сестра Ужас отпрянула. Ноги ее были готовы бежать, но она не дала им
сделать это. Фигура на переднем ряду рассматривала ее, а фильм продолжал
показывать крупным планом лежащие на столе вскрытые трупы погибших людей.
И тут фигура встала со своего места, и Сестра Ужас услышала, как под его
подошвами хрустнул попкорн.
Бежать! - мысленно закричала она. Сматываться отсюда!
Но она осталась на месте, и фигура остановилась, не доходя до того
места, где свет из-за стойки контролера мог бы осветить лицо.
- Вы вся обгорели. - Голос был мягким и приятным, и принадлежал
молодому человеку.
Он был худ и высок, около шести футов и четырех или пяти дюймов, одет
в пару темно-зеленых брюк цвета хаки и желтую рубашку с короткими
рукавами. На ногах начищенные военные ботинки.
- Я полагаю, там, снаружи, уже все закончилось, не так ли?
- Все пропало, - пробормотала она. - Все уничтожено.
Она ощутила сырой холодок, тот же самый, как тогда, прошлой ночью
перед кинотеатром, а потом он исчез. Она не смогла уловить ни малейшей
тени выражения на лице человека, а затем ей показалось, что он улыбнулся,
но это была страшная улыбка: его рот был не на том месте, где должен был
быть.
- Я думаю, что все... мертвы, - сказала она ему.
- Не все, - поправил он. - Вы же не мертвы, не правда ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260