— кричал он. — Всех трусов ловить и пристреливать! Всех, кто распространяет ложные слухи, убивать без пощады!
Но развал войска зашел так далеко, что усилия Кацуиэ поднять боевой дух воинов пропадали втуне. Примерно половина семитысячного войска разбежалась, да и оставшиеся с трудом удерживались, чтобы не спрятаться или не удрать. Вдобавок воины утратили веру в главнокомандующего. А лишившись былого безоговорочного доверия, Злой Дух Сибата оказывался бессильным, и угрозы его оставались пустым звуком.
Прискакав назад в ставку, он увидел вражеское войско, готовое к атаке.
«Вот и мне пришел конец…» — подумал он. Окидывая взором смятое и смятенное войско, Кацуиэ осознал всю безвыходность положения, в котором очутился. Но неукротимый дух не оставлял его, повелевал мчаться навстречу неминуемой гибели. Когда рассвело, во всем лагере осталась только горстка людей, и лишь немногие из них были конными.
— Мой господин, сюда! Сюда, на мгновение! — Двое самураев возникли справа и слева от Кацуиэ, словно решив с двух сторон поддержать его крупное тело. — Вы так торопитесь? Это на вас не похоже!
Силой заставив Кацуиэ пройти сквозь бушующее скопище людей и лошадей, они вывели его из главных ворот храма и тут же обрушились с криками на других:
— Приведите коня! Торопитесь! Где конь нашего господина?
Кацуиэ и сам ни на мгновение не умолкал:
— Я не отступлю! Я — князь Кацуиэ! Я не убегаю с поля сражения!
В его яростных речах было больше отчаяния, чем гнева. Еще раз, уставившись на воинов свиты, поддерживавших его с двух сторон, он заорал на них:
— Что вы делаете? Почему вы не даете мне пойти в атаку? Что вы меня держите — сдерживайте лучше вражеский натиск!
Ему привели коня. Какой-то воин принес полководческое знамя с золотым гербом и встал рядом.
— Нам не сдержать вражеского напора, мой господин. Если вы погибнете, все пойдет прахом. Почему бы вам не возвратиться в Китаносё, чтобы, собравшись с мыслями, придумать путь к спасению?
Кацуиэ тряс головой и не переставая выкрикивал приказы, но окружившие князя вассалы силой усадили его в седло. Медлить было нельзя. И вдруг командир оруженосцев Мэндзю Сёскэ, до сих пор ничем не отличившийся на поле брани, бросился вперед и простерся ниц перед сидящим на лошади Кацуиэ.
— Прошу вас, мой господин! Позвольте мне поднять полководческое знамя!
Такая просьба означала одно: взявший знамя намеревался заступить на место главнокомандующего.
Сёскэ не произнес больше ни слова, так и остался на коленях, не сводя взгляда с Кацуиэ. По его внешнему виду нельзя было понять, что он стремится к смерти, к подвигам или славе; он выглядел точь-в-точь как всегда, как услужливый командир оруженосцев.
— Что это значит? Зачем тебе знамя?
Сидя верхом, Кацуиэ с изумлением глядел на Сёскэ. Да и окружающие были немало удивлены и тоже не сводили глаз с отважного юноши. Сёскэ не был любимчиком князя, напротив, мало к кому Кацуиэ относился столь холодно и пренебрежительно.
Кацуиэ, питавший против Сёскэ некое предубеждение, сознавал, что нелюбовь должна оказаться взаимной. И вдруг не кто иной, как презираемый Сёскэ, изъявил желание повести войско в бой!
Дыхание близкого и неизбежного поражения веяло над лагерем. Для Кацуиэ было невыносимо наблюдать, в каком смятении находятся его воины. А сколько трусов, побросав оружие, убежали куда глаза глядят! Ко многим из них Кацуиэ на протяжении долгих лет хорошо относился, одаривая и осыпая милостями. Подумав об этом и поглядев на молодого оруженосца, Кацуиэ не смог удержаться от слез.
О чем бы Кацуиэ сейчас ни думал, он легонько коснулся ногами в стременах боков своей лошади и, чтобы скрыть от постороннего взора свое смятение, бросил:
— О чем ты толкуешь, Сёскэ? Кому надлежит сегодня погибнуть — тебе или мне? Отойди в сторону! Прочь с дороги!
Сёскэ вывернулся из-под копыт лошади, но успел перехватить поводья.
— Тогда позвольте сопровождать вас!
Вопреки желанию Кацуиэ, Мэндзю последовал за ним по направлению к Янагасэ. Внезапно оруженосца окружили те, кто берег полководческий штандарт, и личные приверженцы Кацуиэ. Он оказался в середине большой группы всадников.
Передовой отряд войска Хидэёси уже прорвался через Кицунэдзаку и, не обращая внимания на сопротивление разрозненных частей и укреплений войска Сибаты, рванулся вдогонку за развевающимся вдали знаменем.
— Это Кацуиэ! Нельзя дать ему уйти!
Множество быстроногих копьеносцев устремились туда, где маячило знамя Кацуиэ.
— Здесь мы простимся, князь!
С этими словами военачальники, сопровождавшие Кацуиэ в бегстве, внезапно покинули его, развернули коней и бросились в самую гущу вражеских копьеносцев. Бой был неравен — скоро они, бездыханные, пали один за другим.
Мэндзю Сёскэ был с ними в этой короткой стычке, но сейчас он снова развернул коня и помчался за Кацуиэ, настигая его.
— Знамя… пожалуйста… передайте его мне!
Они только что миновали Янагасэ.
Кацуиэ на мгновение сдержал коня и принял из рук у одного из спутников полководческое знамя. С ним было связано много воспоминаний — оно следовало за ним из боя в бой, овеянное славой, как и его собственное прозвище Злой Дух Сибата.
— Вот оно, Сёскэ. Держи. И не оставляй моих самураев. — С этими словами он передал знамя Сёскэ.
Сёскэ, перегнувшись на скаку, ухватился за древко.
Он был вне себя от радости. Раз-другой торжественно взмахнув знаменем, он крикнул вслед удаляющемуся Кацуиэ:
— Прощайте, мой господин!
Кацуиэ, услышав эти слова, обернулся, но лошадь несла его прочь в сторону гор Янагасэ. Сейчас его сопровождали только десять всадников.
Знамя оказалось в руках Сёскэ, как он и просил, но в тот самый долгожданный миг Кацуиэ покинул его, бросив на прощанье:
— Не оставляй моих самураев!
Это прозвучало не просьбой, а приказом, и приказ гласил: Сёскэ и всем, кто окажется с ним рядом, суждено умереть.
Примерно тридцать человек тут же собрались под знаменем. Больше никто не выказал верности князю готовностью умереть за него на поле брани.
«Нет, остались все же достойные люди в клане Сибата», — подумал Сёскэ, с радостью всматриваясь в лица окруживших его людей.
— Вперед! Покажем им, что за счастье умереть в бою!
Передав знамя одному из самураев, Сёскэ выехал в первый ряд. Они мчались от горного селения Янагасэ в сторону северного гребня горы Тотиноки. Оставшись в числе не более сорока человек, воины проявили решимость и жажду сражаться — не в пример тому, что творилось утром под Кицунэдзакой.
— Кацуиэ умчался в горы!
— Похоже, он простился с жизнью и ищет случая умереть.
Как и следовало ожидать, летучие отряды, посланные Хидэёси вдогонку за Кацуиэ, стремились опередить друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366
Но развал войска зашел так далеко, что усилия Кацуиэ поднять боевой дух воинов пропадали втуне. Примерно половина семитысячного войска разбежалась, да и оставшиеся с трудом удерживались, чтобы не спрятаться или не удрать. Вдобавок воины утратили веру в главнокомандующего. А лишившись былого безоговорочного доверия, Злой Дух Сибата оказывался бессильным, и угрозы его оставались пустым звуком.
Прискакав назад в ставку, он увидел вражеское войско, готовое к атаке.
«Вот и мне пришел конец…» — подумал он. Окидывая взором смятое и смятенное войско, Кацуиэ осознал всю безвыходность положения, в котором очутился. Но неукротимый дух не оставлял его, повелевал мчаться навстречу неминуемой гибели. Когда рассвело, во всем лагере осталась только горстка людей, и лишь немногие из них были конными.
— Мой господин, сюда! Сюда, на мгновение! — Двое самураев возникли справа и слева от Кацуиэ, словно решив с двух сторон поддержать его крупное тело. — Вы так торопитесь? Это на вас не похоже!
Силой заставив Кацуиэ пройти сквозь бушующее скопище людей и лошадей, они вывели его из главных ворот храма и тут же обрушились с криками на других:
— Приведите коня! Торопитесь! Где конь нашего господина?
Кацуиэ и сам ни на мгновение не умолкал:
— Я не отступлю! Я — князь Кацуиэ! Я не убегаю с поля сражения!
В его яростных речах было больше отчаяния, чем гнева. Еще раз, уставившись на воинов свиты, поддерживавших его с двух сторон, он заорал на них:
— Что вы делаете? Почему вы не даете мне пойти в атаку? Что вы меня держите — сдерживайте лучше вражеский натиск!
Ему привели коня. Какой-то воин принес полководческое знамя с золотым гербом и встал рядом.
— Нам не сдержать вражеского напора, мой господин. Если вы погибнете, все пойдет прахом. Почему бы вам не возвратиться в Китаносё, чтобы, собравшись с мыслями, придумать путь к спасению?
Кацуиэ тряс головой и не переставая выкрикивал приказы, но окружившие князя вассалы силой усадили его в седло. Медлить было нельзя. И вдруг командир оруженосцев Мэндзю Сёскэ, до сих пор ничем не отличившийся на поле брани, бросился вперед и простерся ниц перед сидящим на лошади Кацуиэ.
— Прошу вас, мой господин! Позвольте мне поднять полководческое знамя!
Такая просьба означала одно: взявший знамя намеревался заступить на место главнокомандующего.
Сёскэ не произнес больше ни слова, так и остался на коленях, не сводя взгляда с Кацуиэ. По его внешнему виду нельзя было понять, что он стремится к смерти, к подвигам или славе; он выглядел точь-в-точь как всегда, как услужливый командир оруженосцев.
— Что это значит? Зачем тебе знамя?
Сидя верхом, Кацуиэ с изумлением глядел на Сёскэ. Да и окружающие были немало удивлены и тоже не сводили глаз с отважного юноши. Сёскэ не был любимчиком князя, напротив, мало к кому Кацуиэ относился столь холодно и пренебрежительно.
Кацуиэ, питавший против Сёскэ некое предубеждение, сознавал, что нелюбовь должна оказаться взаимной. И вдруг не кто иной, как презираемый Сёскэ, изъявил желание повести войско в бой!
Дыхание близкого и неизбежного поражения веяло над лагерем. Для Кацуиэ было невыносимо наблюдать, в каком смятении находятся его воины. А сколько трусов, побросав оружие, убежали куда глаза глядят! Ко многим из них Кацуиэ на протяжении долгих лет хорошо относился, одаривая и осыпая милостями. Подумав об этом и поглядев на молодого оруженосца, Кацуиэ не смог удержаться от слез.
О чем бы Кацуиэ сейчас ни думал, он легонько коснулся ногами в стременах боков своей лошади и, чтобы скрыть от постороннего взора свое смятение, бросил:
— О чем ты толкуешь, Сёскэ? Кому надлежит сегодня погибнуть — тебе или мне? Отойди в сторону! Прочь с дороги!
Сёскэ вывернулся из-под копыт лошади, но успел перехватить поводья.
— Тогда позвольте сопровождать вас!
Вопреки желанию Кацуиэ, Мэндзю последовал за ним по направлению к Янагасэ. Внезапно оруженосца окружили те, кто берег полководческий штандарт, и личные приверженцы Кацуиэ. Он оказался в середине большой группы всадников.
Передовой отряд войска Хидэёси уже прорвался через Кицунэдзаку и, не обращая внимания на сопротивление разрозненных частей и укреплений войска Сибаты, рванулся вдогонку за развевающимся вдали знаменем.
— Это Кацуиэ! Нельзя дать ему уйти!
Множество быстроногих копьеносцев устремились туда, где маячило знамя Кацуиэ.
— Здесь мы простимся, князь!
С этими словами военачальники, сопровождавшие Кацуиэ в бегстве, внезапно покинули его, развернули коней и бросились в самую гущу вражеских копьеносцев. Бой был неравен — скоро они, бездыханные, пали один за другим.
Мэндзю Сёскэ был с ними в этой короткой стычке, но сейчас он снова развернул коня и помчался за Кацуиэ, настигая его.
— Знамя… пожалуйста… передайте его мне!
Они только что миновали Янагасэ.
Кацуиэ на мгновение сдержал коня и принял из рук у одного из спутников полководческое знамя. С ним было связано много воспоминаний — оно следовало за ним из боя в бой, овеянное славой, как и его собственное прозвище Злой Дух Сибата.
— Вот оно, Сёскэ. Держи. И не оставляй моих самураев. — С этими словами он передал знамя Сёскэ.
Сёскэ, перегнувшись на скаку, ухватился за древко.
Он был вне себя от радости. Раз-другой торжественно взмахнув знаменем, он крикнул вслед удаляющемуся Кацуиэ:
— Прощайте, мой господин!
Кацуиэ, услышав эти слова, обернулся, но лошадь несла его прочь в сторону гор Янагасэ. Сейчас его сопровождали только десять всадников.
Знамя оказалось в руках Сёскэ, как он и просил, но в тот самый долгожданный миг Кацуиэ покинул его, бросив на прощанье:
— Не оставляй моих самураев!
Это прозвучало не просьбой, а приказом, и приказ гласил: Сёскэ и всем, кто окажется с ним рядом, суждено умереть.
Примерно тридцать человек тут же собрались под знаменем. Больше никто не выказал верности князю готовностью умереть за него на поле брани.
«Нет, остались все же достойные люди в клане Сибата», — подумал Сёскэ, с радостью всматриваясь в лица окруживших его людей.
— Вперед! Покажем им, что за счастье умереть в бою!
Передав знамя одному из самураев, Сёскэ выехал в первый ряд. Они мчались от горного селения Янагасэ в сторону северного гребня горы Тотиноки. Оставшись в числе не более сорока человек, воины проявили решимость и жажду сражаться — не в пример тому, что творилось утром под Кицунэдзакой.
— Кацуиэ умчался в горы!
— Похоже, он простился с жизнью и ищет случая умереть.
Как и следовало ожидать, летучие отряды, посланные Хидэёси вдогонку за Кацуиэ, стремились опередить друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366