— Сегодня я встретил на берегу одного твоего знакомого!
— Кого же?
— Самурая! Като, а дальше забыл. Он сказал, что знает тебя, и передал тебе поклон. Он положил руку мне на голову! Он долго со мной говорил!
— Это, верно, Като Дандзё.
— Он был с целым войском! Они возвращались после сражения. И конь у него отменный! Кто он?
— Дандзё живет неподалеку от храма Комёдзи.
— Правда?
— Он помолвлен с моей младшей сестрой.
— Как это — помолвлен?
— Что ты пристаешь?
— Я просто спрашиваю.
— Они собираются пожениться.
— Значит, он станет мужем твоей сестры? — Хиёси необычайно обрадовался этой новости и рассмеялся.
Мать, глядя на его хищную ухмыляющуюся мордочку, поневоле сравнила сына с беспокойным зверенышем.
— Мама, у нас в амбаре лежит такой большой меч, да?
— Ну меч. На что он тебе?
— А можно я возьму его? Он такой старый! Папе он все равно не нужен.
— Опять играть в войну?
— А что в этом плохого? Можно?
— Нет! Ни в коем случае!
— Но почему?
— Сам подумай, что скажут, если сын крестьянина начнет расхаживать с мечом.
— Но ведь когда-нибудь я стану самураем! — Хиёси топнул ногой, как ребенок, которому не дали игрушку. Он понял, что просить бесполезно.
Мать поглядела на него, и слезы навернулись ей на глаза.
— Глупенький! — обругала она его и, неловко стерев слезы, потащила за руку. — Хоть немножко помоги сестре, воды принеси!
— Нет! Нет! — сопротивлялся Хиёси, упираясь пятками в землю. — Нет! Ненавижу тебя! Дура! Ни за что!
Мать настойчиво тянула его за руку, но в этот миг из окна, занавешенного бамбуковой циновкой, послышался кашель и потянуло дымком из очага. Услышав голос отца, Хиёси сразу же понурился и примолк. Яэмону было под сорок, но, обреченный прожить остаток дней калекой, он обладал резким, хриплым голосом мужчины за пятьдесят.
— Вот пожалуюсь отцу, что с тобой нет сладу! — Пальцы матери разжались.
Хиёси закрыл лицо руками и тихонько заплакал.
Глядя на маленького мальчика, дерзкого не по годам, мать сокрушенно думала о том, что из него вырастет.
— Онака! Почему ты опять кричишь на Хиёси? Зачем воевать с собственным сыном да еще и плакать? — спросил Яэмон из-за окна болезненно-раздраженным тоном.
— Тогда сам накажи его! — укоризненно возразила Онака.
— За что же? — рассмеялся Яэмон. — За то, что он хочет поиграть с моим старым мечом?
— Да.
— Он ведь только хотел поиграть.
— Ему нельзя.
— Он ведь мальчик, к тому же мой сын. Что в этом дурного? Ну-ка, дай ему меч!
Онака изумленно поглядела в сторону окна и обиженно закусила губу.
«Я победил!» Хиёси возликовал, упиваясь своей победой, но через мгновение, увидев, как по изможденному лицу матери катятся слезы, он забыл о радости.
— Ой, пожалуйста, не плачь! Не нужен мне никакой меч. Лучше помогу сестренке. — Он понесся в кухню, где сестра через бамбуковую трубку раздувала огонь в глиняной печке.
Хиёси влетел в кухню с вопросом:
— Воды принести?
— Нет, спасибо, — ответила Оцуми, удивившись его порыву. Она недоуменно покачала головой.
Хиёси приподнял крышку бадейки для воды.
— Полное. Может, принести бобовую пасту?
— Нет, не приставай!
— Это я-то пристаю? Просто хочу тебе помочь. Что мне сделать для тебя? Может, соленья принести из амбара?
— Мама, кажется, собиралась принести.
— Ну, так что прикажешь мне делать?
— Веди себя хорошо. И мама будет довольна.
— А что, я разве плохо себя веду? Огонь есть? Давай я разведу! Ну-ка, подвинься!
— Сама справлюсь!
— Если ты только подвинешься…
— Погляди, что наделал! Все погасло!
— Врешь! Это у тебя все погасло!
— Неправда!
— Заткнись! — Хиёси, разозлившись на дрова, которые не хотели загораться, ударил сестру по щеке.
Оцуми, громко заплакав, позвала на помощь отца. Кухня и жилая комната располагались по соседству, поэтому голос отца тут же загрохотал в ушах у Хиёси.
— Не смей бить сестру! Мужчине недостойно поднимать руку на женщину. Хиёси, поди сюда! — послышался приказ из-за тонкой перегородки.
Хиёси молча, с укоризной посмотрел на Оцуми. Мать вошла и застыла на пороге в отчаянии от того, что в доме, как всегда, ссорились.
Яэмон был строгим отцом, самым грозным на свете. Хиёси поплелся в соседнюю комнату. Он сел на татами, выпрямился и посмотрел на отца.
Киносита Яэмон сидел перед очагом. Под рукой у него был посох, без которого он уже не мог передвигаться. Его локоть покоился на деревянном ящичке с инструментами для вязания и плетения пеньки. Этим занятиям он, впрочем, предавался лишь под настроение. Таким образом он вносил скудную лепту калеки в доход семьи.
— Хиёси!
— Слушаю, отец.
— Не огорчай мать.
— Хорошо.
— И не ссорься с сестрой. Подумай о своем поведении. Как ты будешь вести себя, став взрослым, как будешь обращаться с женщинами, которые нуждаются в заботе?
— Но я… но я же не…
— Помолчи! Я пока не оглох! Я все о тебе знаю и о твоих проделках, хотя никогда не выхожу из этой комнаты.
Хиёси задрожал. Он свято верил каждому слову отца. Яэмон не мог скрыть любовь, которую он питал к единственному сыну. Рука и нога изувечены, но благодаря сыну он, как казалось ему, будет жить вечно. Взглянув на сына, Яэмон сменил гнев на милость. Отец должен быть лучшим судьей своему ребенку. Яэмон даже в самом благодушном настроении не мог вообразить, что этот невзрачный сопливый мальчишка со временем способен превзойти родителей и возродить славу семьи. И все же Хиёси был его единственным сыном, и Яэмон лелеял в душе несбыточные надежды.
— Этот меч в сарае… Хочешь получить его?
— Ну… — Хиёси покачал головой.
— Отвечай вразумительно.
— Хочу, но…
— Так и говори!
— А мама не разрешает.
— Все потому, что женщины ненавидят оружие. Жди здесь!
Взяв посох, Яэмон нетвердо побрел в соседнюю комнату. В отличие от обычного жилища бедного крестьянина, в их доме было несколько комнат. Когда-то дом принадлежал родственникам Онаки. У Яэмона почти не было родичей, зато у его жены в округе жило великое множество родни.
Хиёси не наказали, но он по-прежнему чувствовал себя неуверенно. Яэмон вернулся с коротким мечом, завернутым в холстину. Он принес не тот клинок, что ржавел в амбаре.
— Хиёси, этот меч — твой! Носи его!
— Правда?
— Я бы не хотел, чтобы ты щеголял с ним на людях. Ты еще мал, и тебя просто засмеют. Расти побыстрее, чтобы никто не посмел издеваться над тобой. Обещаешь? Этот меч выковали для твоего деда… — Яэмон надолго замолчал, а потом продолжил, медленно выговаривая слова и не сводя с сына тяжелого взгляда: — Твой дед был крестьянином. Когда он решил искать лучшей доли и выбиться в люди, он попросил кузнеца выковать этот меч. У нашего рода Киносита когда-то имелись семейные хроники, но они сгорели в пожаре. В бурные времена многим семействам выпала такая же участь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366