В чайной комнате, украшенной изысканным цветком, красавица жена Сутэдзиро подносила гостям чай. Посуда поражала редким изяществом.
В конце прошлого столетия князь Асикага Усимаса превратил чаепитие в ритуал, совершенный, как искусство. Чайная церемония постепенно проникла в среду простых людей, и вскоре чай стал душой жизни народа. В небольшой чайной комнате, украшенной одним цветком и единственной чашкой чаю, полагалось отринуть превратности жизни и человеческие страдания. В мире, погрязшем в скверне, чайная церемония настраивала людей на возвышенные мысли и чувства.
— Позволительно ли мне обратиться к хозяйке дома? — произнес огромного роста воин, пришедший вместе с другими гостями. — Меня зовут Ватанабэ Тэндзо, я друг вашего родича Ситиробэя. Он пригласил меня с собой, но, к глубочайшему сожалению, заболел, так что я оказался незваным гостем.
Тэндзо вежливо поклонился. Несмотря на хорошие манеры, грубоватые черты лица выдавали в нем деревенского самурая. Жена Сутэдзиро подала ему чай в желтой чашке работы гончаров из Сэто.
— Я не знаю этикета чайной церемонии, — сказал Тэндзо, оглядываясь по сторонам. — В доме столь достославного и богатого господина посуда несравненного качества. Простите за дерзость, но не принадлежит ли чашка, которую вы держите в руках, работе мастеров из школы Акаэ?
— Как любезно, что вы обратили на нее внимание!
— Хороша! — Тэндзо поглядывал вокруг, блаженно потягивая чай. — Попади она к купцам из Сакаи, бьюсь об заклад, они запросили бы за нее не меньше тысячи золотых монет. Дело, конечно, не в цене, куда удивительнее красота этой вещи.
Так они и обменивались любезностями, пока гостей не позвали во внутренние покои на ужин. Хозяйка вошла в гостиную вместе с Тэндзо. Подушки для сидения разложили кругом. Сутэдзиро восседал в центре, поочередно приветствуя каждого гостя. Когда его жена со служанками закончили обносить всех сакэ, он занял место за одним из столиков. Поднимая чашечку сакэ, хозяин рассказывал истории о стране Мин, где прожил долгие годы. Он, казалось, мог бесконечно рассказывать о своих приключениях в Китае, который для большинства японцев оставался диковинной страной. Сутэдзиро, похоже, приглашал и угощал гостей столь щедро с единственной целью — предаться дорогим воспоминаниям о былом.
— Да, пир на славу, — сказал один из гостей. — А какие удивительные истории!
— Напился и наелся до отвала. Поздно уже, пора домой, — сказал другой.
— Я тоже.
Гости принялись откланиваться, застолье подходило к концу.
— Вот и хорошо, — пробормотал слуга. — Гостям истории о Китае, может, и забавны, да мы-то слушаем их круглый год.
Полусонные слуги и работники — и среди них Хиёси — лениво взялись за уборку. Наконец погасли лампы в главной кухне, в гостиной и в комнатах Сутэдзиро и Офуку. А ворота в глинобитной стене вокруг дома надежно закрыты на засов. Жилища зажиточных самураев и купцов обычно окружались глинобитной стеной или рвом с водой, за которым возвышалось несколько укреплений наподобие небольших бастионов. Ночами и горожане, и жители сельской местности не чувствовали себя в безопасности. Дома стали укреплять со времени больших смут прошлого века, и все уже привыкли к защитным стенам и рвам.
Спать ложились с заходом солнца. Работники, единственной отрадой для которых был сон, спали безмятежно, как котята. Хиёси лежал в комнате для работников в углу, под тонкой соломенной циновкой, голова его покоилась на деревянном изголовье. Он выслушал сегодня рассказы хозяина о великой стране Мин, но, в отличие от других работников, получил огромное удовольствие. Он так разволновался, что ворочался без сна, словно в горячке.
«Что это?» — насторожился он вдруг. Хиёси напряг слух. Ему показалось, что во дворе хрустнула ветка на дереве, а мгновением раньше прозвучали приглушенные человеческие шаги. Хиёси встал и, пройдя через кухню, вышел из дому. Стояла ясная и холодная ночь, вода в большом чане замерзла, и длинные сосульки свисали с деревянных решеток на окнах. Оглядевшись, Хиёси увидел, что по большому дереву во дворе карабкается человек. Значит, ветка, треск которой он слышал, сломалась под ногой незнакомца. Хиёси наблюдал за странным поведением ночного гостя. У него был фонарик, крохотный, как светлячок. «Запальный шнур?» — подумал Хиёси. Язычок пламени то разгорался, то гас, разбрасывая искры. Похоже, незнакомец подавал сигналы кому-то за стеной.
«Спускается», — подумал Хиёси и притаился, как ласка, в густой тени. Мужчина, спрыгнув с дерева, широким шагом направился в глубь двора. Хиёси крадучись двинулся следом.
— Ага! Так ведь он был сегодня в гостях! — пробормотал Хиёси, не веря собственным глазам. Этот гость представился хозяевам как Ватанабэ Тэндзо; хозяйка сама подала ему чай, и он до глубокой ночи увлеченно слушал рассказы Сутэдзиро. Все гости давно разошлись, а где же прятался Тэндзо? Зачем? Теперь он был одет не так, как на торжестве. На нем были соломенные сандалии, штанины хакама подвернуты, на поясе большой тяжелый меч. Тэндзо по-ястребиному хищно озирался по сторонам. Ясно, что он собирается кого-то убить.
Не успел Тэндзо подойти к воротам, как люди, поджидавшие его снаружи, навалились на створки.
— Подождите! Сейчас отопру! Тише!
«Неужели разбойничий налет? Предводитель банды сигналил фонариком сообщникам. Сейчас они налетят на дом, как саранча», — думал Хиёси, затаившись в глубокой тени. Разбойники! Кровь его вскипела, и, сам того не осознавая, он был готов пожертвовать жизнью, лишь бы спасти хозяина и его добро. Последующие его поступки были совершенно безрассудными.
— Эй, ты! — окликнул Хиёси разбойника, отчаянно шагнув из тени.
Он оказался за спиной у Тэндзо в тот момент, когда тот почти открыл ворота. Тэндзо вздрогнул, не предполагая, что имеет дело с пятнадцатилетним разносчиком из гончарной лавки. Обернувшись, он испытал не страх, а изумление при виде мальчишки со странным выражением на обезьяньем лице. Тэндзо окинул его тяжелым взглядом.
— Ты кто такой? — недоуменно спросил он.
Хиёси начисто забыл о грозившей ему опасности. Он строго и смело смотрел на незваного гостя.
— Скажи-ка лучше, как ты сам здесь оказался!
— Что?
Тэндзо растерялся. «Может, мальчишка — полоумный», — подумал он. Ярость и презрение взрослого, зрелого мужа, написанные на мальчишеском лице Хиёси, окончательно его смутили. Разбойник невольно отвел взгляд.
— Мы — ронины, вольные самураи из Микурии. Поднимешь шум, и я прикончу тебя на месте, хотя мы здесь не для того, чтобы убивать детей. Убирайся! Марш в амбар! — Он недвусмысленно прикоснулся к рукоятке длинного меча.
Но Хиёси лишь ухмыльнулся, сверкнув всеми своими белыми зубами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366
В конце прошлого столетия князь Асикага Усимаса превратил чаепитие в ритуал, совершенный, как искусство. Чайная церемония постепенно проникла в среду простых людей, и вскоре чай стал душой жизни народа. В небольшой чайной комнате, украшенной одним цветком и единственной чашкой чаю, полагалось отринуть превратности жизни и человеческие страдания. В мире, погрязшем в скверне, чайная церемония настраивала людей на возвышенные мысли и чувства.
— Позволительно ли мне обратиться к хозяйке дома? — произнес огромного роста воин, пришедший вместе с другими гостями. — Меня зовут Ватанабэ Тэндзо, я друг вашего родича Ситиробэя. Он пригласил меня с собой, но, к глубочайшему сожалению, заболел, так что я оказался незваным гостем.
Тэндзо вежливо поклонился. Несмотря на хорошие манеры, грубоватые черты лица выдавали в нем деревенского самурая. Жена Сутэдзиро подала ему чай в желтой чашке работы гончаров из Сэто.
— Я не знаю этикета чайной церемонии, — сказал Тэндзо, оглядываясь по сторонам. — В доме столь достославного и богатого господина посуда несравненного качества. Простите за дерзость, но не принадлежит ли чашка, которую вы держите в руках, работе мастеров из школы Акаэ?
— Как любезно, что вы обратили на нее внимание!
— Хороша! — Тэндзо поглядывал вокруг, блаженно потягивая чай. — Попади она к купцам из Сакаи, бьюсь об заклад, они запросили бы за нее не меньше тысячи золотых монет. Дело, конечно, не в цене, куда удивительнее красота этой вещи.
Так они и обменивались любезностями, пока гостей не позвали во внутренние покои на ужин. Хозяйка вошла в гостиную вместе с Тэндзо. Подушки для сидения разложили кругом. Сутэдзиро восседал в центре, поочередно приветствуя каждого гостя. Когда его жена со служанками закончили обносить всех сакэ, он занял место за одним из столиков. Поднимая чашечку сакэ, хозяин рассказывал истории о стране Мин, где прожил долгие годы. Он, казалось, мог бесконечно рассказывать о своих приключениях в Китае, который для большинства японцев оставался диковинной страной. Сутэдзиро, похоже, приглашал и угощал гостей столь щедро с единственной целью — предаться дорогим воспоминаниям о былом.
— Да, пир на славу, — сказал один из гостей. — А какие удивительные истории!
— Напился и наелся до отвала. Поздно уже, пора домой, — сказал другой.
— Я тоже.
Гости принялись откланиваться, застолье подходило к концу.
— Вот и хорошо, — пробормотал слуга. — Гостям истории о Китае, может, и забавны, да мы-то слушаем их круглый год.
Полусонные слуги и работники — и среди них Хиёси — лениво взялись за уборку. Наконец погасли лампы в главной кухне, в гостиной и в комнатах Сутэдзиро и Офуку. А ворота в глинобитной стене вокруг дома надежно закрыты на засов. Жилища зажиточных самураев и купцов обычно окружались глинобитной стеной или рвом с водой, за которым возвышалось несколько укреплений наподобие небольших бастионов. Ночами и горожане, и жители сельской местности не чувствовали себя в безопасности. Дома стали укреплять со времени больших смут прошлого века, и все уже привыкли к защитным стенам и рвам.
Спать ложились с заходом солнца. Работники, единственной отрадой для которых был сон, спали безмятежно, как котята. Хиёси лежал в комнате для работников в углу, под тонкой соломенной циновкой, голова его покоилась на деревянном изголовье. Он выслушал сегодня рассказы хозяина о великой стране Мин, но, в отличие от других работников, получил огромное удовольствие. Он так разволновался, что ворочался без сна, словно в горячке.
«Что это?» — насторожился он вдруг. Хиёси напряг слух. Ему показалось, что во дворе хрустнула ветка на дереве, а мгновением раньше прозвучали приглушенные человеческие шаги. Хиёси встал и, пройдя через кухню, вышел из дому. Стояла ясная и холодная ночь, вода в большом чане замерзла, и длинные сосульки свисали с деревянных решеток на окнах. Оглядевшись, Хиёси увидел, что по большому дереву во дворе карабкается человек. Значит, ветка, треск которой он слышал, сломалась под ногой незнакомца. Хиёси наблюдал за странным поведением ночного гостя. У него был фонарик, крохотный, как светлячок. «Запальный шнур?» — подумал Хиёси. Язычок пламени то разгорался, то гас, разбрасывая искры. Похоже, незнакомец подавал сигналы кому-то за стеной.
«Спускается», — подумал Хиёси и притаился, как ласка, в густой тени. Мужчина, спрыгнув с дерева, широким шагом направился в глубь двора. Хиёси крадучись двинулся следом.
— Ага! Так ведь он был сегодня в гостях! — пробормотал Хиёси, не веря собственным глазам. Этот гость представился хозяевам как Ватанабэ Тэндзо; хозяйка сама подала ему чай, и он до глубокой ночи увлеченно слушал рассказы Сутэдзиро. Все гости давно разошлись, а где же прятался Тэндзо? Зачем? Теперь он был одет не так, как на торжестве. На нем были соломенные сандалии, штанины хакама подвернуты, на поясе большой тяжелый меч. Тэндзо по-ястребиному хищно озирался по сторонам. Ясно, что он собирается кого-то убить.
Не успел Тэндзо подойти к воротам, как люди, поджидавшие его снаружи, навалились на створки.
— Подождите! Сейчас отопру! Тише!
«Неужели разбойничий налет? Предводитель банды сигналил фонариком сообщникам. Сейчас они налетят на дом, как саранча», — думал Хиёси, затаившись в глубокой тени. Разбойники! Кровь его вскипела, и, сам того не осознавая, он был готов пожертвовать жизнью, лишь бы спасти хозяина и его добро. Последующие его поступки были совершенно безрассудными.
— Эй, ты! — окликнул Хиёси разбойника, отчаянно шагнув из тени.
Он оказался за спиной у Тэндзо в тот момент, когда тот почти открыл ворота. Тэндзо вздрогнул, не предполагая, что имеет дело с пятнадцатилетним разносчиком из гончарной лавки. Обернувшись, он испытал не страх, а изумление при виде мальчишки со странным выражением на обезьяньем лице. Тэндзо окинул его тяжелым взглядом.
— Ты кто такой? — недоуменно спросил он.
Хиёси начисто забыл о грозившей ему опасности. Он строго и смело смотрел на незваного гостя.
— Скажи-ка лучше, как ты сам здесь оказался!
— Что?
Тэндзо растерялся. «Может, мальчишка — полоумный», — подумал он. Ярость и презрение взрослого, зрелого мужа, написанные на мальчишеском лице Хиёси, окончательно его смутили. Разбойник невольно отвел взгляд.
— Мы — ронины, вольные самураи из Микурии. Поднимешь шум, и я прикончу тебя на месте, хотя мы здесь не для того, чтобы убивать детей. Убирайся! Марш в амбар! — Он недвусмысленно прикоснулся к рукоятке длинного меча.
Но Хиёси лишь ухмыльнулся, сверкнув всеми своими белыми зубами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366