— Лишь благодаря вашей верности и отваге клан Акэти удалось сокрушить в ходе однодневного сражения. Душа моего отца ликует на Небесах, и я никогда не забуду, чем я вам обязан.
То же самое он повторил и в разговоре с Такаямой Уконом и Икэдой Сёню. Хидэёси, прибывший несколько позже, никого не удостоил похвалы. Напротив, проследовав мимо военачальников в своем паланкине, он поглядел на них весьма надменно.
Сэбэй среди самых лихих рубак выделялся грубостью и вспыльчивым нравом, и высокомерие Хидэёси оскорбило его. Он намеренно громко прочистил глотку, чтобы привлечь к себе внимание главнокомандующего. Хидэёси мельком взглянул на него из паланкина и сухо произнес:
— Неплохо потрудился, Сэбэй.
Сэбэй в ярости топнул ногой:
— Даже князь Нобутака не погнушался спешиться, чтобы выказать свое уважение, а этот выскочка проследовал мимо нас в паланкине. Может, Обезьяна вообразил себя властителем всей страны?
Сэбэй произнес это, не понизив голоса, и все услышали его насмешку, но сделать большее он был не в силах.
Икэда Сёню, Такаяма Укон и некоторые другие ни званием, ни славой не уступали Хидэёси, но с некоторого времени он стал держаться с ними как с подчиненными. Да и они в свою очередь волей-неволей признали за ним доселе не уточняемое главенство. Ощущение было для любого из них далеко не самым приятным, однако никто не роптал.
Прибыв во внутреннюю цитадель полуразрушенной крепости, Хидэёси не дал себе ни минуты отдыха. Окинув развалины беглым взглядом, он велел разбить шатер в саду, выставил походный стул рядом с тем, на котором восседал Нобутака, распорядился немедленно призвать военачальников и принялся раздавать поручения и приказы:
— Кютаро, веди войско на деревню Ямасина и далее в сторону Авадачуги. Твоя задача — как можно скорей выйти к Оцу и перекрыть дорогу между Адзути и Сакамото.
Затем Хидэёси обратился к Сэбэю и Укону:
— Вам следует не мешкая выступить на дорогу, ведущую в Тамбу. Не мешкая — то есть немедленно. Мы знаем, что множество вражеских воинов бежали в Тамбу. Нельзя допустить, чтобы они успели попасть в крепость Камэяма и подготовили ее к обороне. Если мы не поторопимся, это приведет к еще большей потере времени, а если удастся дойти до Камэямы сегодня к полудню, крепость не сможет оказать серьезного сопротивления.
Других военачальников он с той же поспешностью послал в Тобу и в Ситидзё, еще кого-то отправил в окрестности Ёсиды и Сиракавы. Приказы он раздавал со всей решительностью, не спрашивая совета и не слушая возражений, так что Нобутаке оставалось помалкивать, сидя рядом. Все без исключения нашли подобное поведение Хидэёси непозволительно высокомерным.
И все же они, в том числе и Сэбэй, успевший высказать возмущение, беспрекословно повиновались распоряжениям Хидэёси. Они разошлись по полкам, раздали воинам впервые за долгое время продовольствие, выдали даже понемногу сакэ и вновь отправились в путь навстречу предстоящим сражениям.
Хидэёси считал: самое время заставить всех покориться его воле. Во исполнение этого он решил дождаться, пока каждый из военачальников не одержит хотя бы по одной победе. Но, понимая, что ему приходится иметь дело с людьми исключительного мужества и непомерной гордыни, он не рисковал обращаться к ним как к нижестоящим.
Каждая армия нуждается в вожде. Оказавшись после гибели Нобунаги главнокомандующим, Нобутака лишь совсем недавно присоединился к войску, а главное, на взгляд испытанных полководцев, у него отсутствовали не только опыт, но и необходимая истинному вождю решимость. Так что ношу вождя было некому принять, кроме самого Хидэёси.
И хотя никого не прельщала неизбежность признать Хидэёси общим вождем, любой понимал, что его собственные расчеты стать главнокомандующим неосновательны и что другие никогда не согласятся признать за ним первенство. К тому же именно Хидэёси задумал всю нынешнюю кампанию, вдохнул в нее сокровенный смысл кровавой заупокойной службы по князю Оде, только ему удалось собрать их вместе и добиться согласованных действий. Если бы они сейчас восстали против него, то пали бы жертвой собственного тщеславия, и это не стало бы тайной для всей армии.
Хидэёси не предоставил военачальникам времени на отдых, велев каждому немедленно выступить навстречу новым сражениям. Когда они поднялись, получив приказ, чтобы скрепя сердце выполнить его, Хидэёси остался сидеть на месте и проводил каждого только легким движением подбородка.
Хидэёси избрал своей ставкой храм Мии. В ночь на четырнадцатое разразилась страшная гроза. Дымящиеся развалины крепости Сакамото стыли под ливнем, и всю ночь напролет длинные ослепительно белые молнии секли черную, как тушь, поверхность озера и долину Симэйгатакэ.
С рассветом небо очистилось и вновь наступила летняя жара. Из ставки в храме Мии было видно, как с восточного берега озера в направлении Адзути поднимается густой желтый дым.
— Адзути горит!
Потревоженные возгласами часовых, военачальники вышли на галерею. Хидэёси и другим, кто смотрел в ту же сторону, пришлось прикрывать глаза, приставив ладони козырьком.
Гонец доложил:
— Князь Нобуо, стоявший со своим войском лагерем под Цутиямой в Оми, и князь Гамо совместными силами атаковали Адзути нынешним утром. Они подожгли и город, и крепость, а ветер с озера разнес огонь на все окрестности. Но вражеских воинов в Адзути уже не оставалось, поэтому боевых действий сегодня не было.
Хидэёси сразу понял, что разыгралось там, вдали.
— Не было смысла жечь город, — заметил он. — Князь Нобуо и князь Гамо действовали сгоряча.
Но вскоре он успокоился, не выказывая этого перед другими. Город и его богатства и запасы, город, которому Нобунага посвятил полжизни и отдал едва ли не все силы, погиб, но Хидэёси был втайне убежден, что вскоре сумеет собственными силами создать нечто более выдающееся, чем сгоревшая крепость.
В это мгновение несколько воинов из дозора прошли в глубину храма от главных ворот, ведя к Хидэёси задержанного ими путника.
— Этого человека зовут Тёбэй, он крестьянин из Огурусу. Он утверждает, будто нашел голову князя Мицухидэ.
Согласно обычаю, осмотр отрубленной головы вражеского воина требовал сложных церемониальных действий. Хидэёси для начала распорядился, чтобы его походный стул выставили у входа в главное здание храма. Затем опустился на него и вместе с другими в молчании осмотрел отрубленную голову Мицухидэ.
Затем голову выставили на всеобщее обозрение на уцелевшей части крыши сожженного храма Хонно. Всего две недели назад войско Акэти под знаменем с изображением золотого колокольчика с победными кличами пошло в решительное сражение.
Жители столицы толпились у развалин храма с утра до ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366