Тем не менее на следующий день Канамори вновь одолели сомнения. Он сказал Фуве:
— Если мы вернемся в Этидзэн с докладом, что князь Хидэёси не взял на себя никаких письменных обязательств, то насколько действенным окажется достигнутое соглашение?
Перед отъездом посланцы еще раз прибыли в крепость, чтобы засвидетельствовать Хидэёси свое уважение.
У ворот они увидели слуг и лошадей и решили, что Хидэёси принимает гостей. Однако на деле к отбытию готовился сам Хидэёси. Как раз в то мгновение, когда прибыли посланцы, он вышел из главной цитадели.
— Я рад, что вы приехали, — сказал он. — Прошу пожаловать в крепость. — Вернувшись с полдороги, Хидэёси провел посланцев в гостевые покои. — Славно мы с вами вчера повеселились. Благодаря этому я сегодня даже проспал.
Он и вправду выглядел так, словно только что поднялся с постели и нехотя умылся. Но если вглядеться попристальней, то каждый из посланцев выглядел сегодня иначе по сравнению со вчерашним — они словно полностью переродились.
— Вы проявляете слишком большое гостеприимство, откладывая из-за нас важные дела, но мы вынуждены были прийти, потому что сегодня мы уезжаем на родину, — сказал Канамори.
Хидэёси кивнул:
— Вот как? Что ж, передайте по возвращении мое почтение князю Кацуиэ.
— Я уверен, что князь Кацуиэ будет удовлетворен удачным исходом мирных переговоров.
— Мое сердце переполняет радость только из-за того, что я прибыл сюда в качества посланца. Отныне все, кто надеялся, что между нашими кланами вспыхнет война, испытают жесточайшее разочарование.
— Не соблаговолите ли вы, ваша светлость, обмакнуть кисточку в тушь и скрепить договор подписью? Хотя бы для того, чтобы положить конец пересудам? — произнес Канамори.
Вот в чем было дело! Вот что имело подлинное значение для посланцев, вот чем объяснялся их приход нынче утром! Разговоры о мире прошли хорошо, но остались разговорами. А переговоры полагалось скрепить подписанным документом. Даже если бы они доложили князю Кацуиэ, как замечательно побеседовали с Хидэёси, он не придал бы этим словам, не подкрепленным письменным свидетельством, никакого значения.
— Что ж, прекрасно. — Лицо Хидэёси лучилось радостью и согласием. — Я дам вам грамоту и буду ждать такую же от князя Кацуиэ. Но подобный обмен грамотами между мной и князем Кацуиэ — и только между нами — не имеет силы, если договор не подпишут и другие испытанные воины клана. С Нивой и Икэдой переговорю я сам, причем немедленно. Вы согласны с таким ходом переговоров, не так ли? — И, произнеся это, Хидэёси пристально посмотрел на Инутиё.
— Замечательно, — отозвался тот без колебаний.
Он разгадал замысел Хидэёси — он прекрасно все понимал и знал наперед еще перед выездом из Китаносё. Недаром сам Инутиё в душе считал себя изрядным пройдохой.
Хидэёси поднялся:
— Я только что собирался выехать из крепости. Я провожу вас до города.
И они покинули цитадель вместе.
— Князь Кацутоё сегодня отсутствует, — заметил Хидэёси. — Он уже уехал?
— Он по-прежнему неважно себя чувствует, — ответил Фува. — Мы оставили его в доме, где остановились.
Все взобрались на лошадей, пустились в путь и доехали до городского перекрестка.
— Куда ты сегодня отправляешься, Хидэёси? — спросил Инутиё.
— В Киото, как всегда.
— Что ж, тогда расстанемся. Нам еще нужно вернуться домой и завершить приготовления к отбытию.
— Хотелось бы повидаться с князем Кацутоё и посмотреть, не стало ли ему лучше, — сказал на прощанье Хидэёси.
Инутиё, Канамори и Фува вернулись в Китаносё десятого числа и сразу доложили обо всем Кацуиэ. Тот пришел в восторг, узнав, что его замысел заключить видимый мир с Хидэёси был претворен в жизнь с легкостью большей, чем он рассчитывал.
Вскоре после этого Кацуиэ созвал самых надежных приверженцев на совет. И сказал им:
— Мир будет сохранен всю зиму. А едва сойдет снег, мы сокрушим заклятого врага одним ударом.
Осуществив первую часть своего замысла, то есть заключив мнимый мир с Хидэёси, Кацуиэ направил еще одно посольство — на этот раз к Токугаве Иэясу. Это произошло в конце одиннадцатого месяца.
Последние полгода — начиная с шестого месяца — Иэясу намеренно держался в стороне от событий. После трагедии в храме Хонно внимание народа было привлечено к внезапно образовавшейся в общественной жизни пустоте и к вопросу, что эту пустоту заполнит. В такое тревожное время, когда никто и подумать не мог ни о чем, кроме борьбы за власть, Токугава Иэясу избрал особый, независимый путь.
В день, когда погиб Нобунага, Иэясу объезжал с досмотром провинцию Сакаи и чудом ускользнул от неминуемой смерти, вернувшись к себе. Тут же распорядившись собрать войско, он дошел во главе его до Наруми. Но мотивы этих действий резко отличались от тех, которыми руководствовался Кацуиэ, выступая из Этидзэна и перейдя через Янагасэ.
Когда Иэясу сообщили, что Хидэёси дошел до Ямадзаки, он произнес:
— Отныне мы находимся в полной безопасности, — и вместе с войском возвратился в Хамамацу.
Иэясу никогда не считал себя в полном смысле слова ровней с главными из оставшихся в живых приверженцев Нобунаги. Он был всего лишь союзником Оды, тогда как Кацуиэ и Хидэёси — прославленными военачальниками клана. Он не видел необходимости ввязываться в междуусобную войну старших соратников клана, зачем вступать в бой над еще не остывшим прахом. Теперь ему предстояло решить куда более важный лично для него вопрос. На протяжении долгого времени он с нарастающим нетерпением ждал возможности расширить свои владения за счет Каи и Синано, двух провинций, граничащих с его собственной. При жизни Нобунаги это представлялось невозможным, и едва ли когда-нибудь в будущем могли сложиться более благоприятные, чем сейчас, условия для захвата.
Человеком, по собственной глупости отпершим ему ворота и облегчившим достижение чаемой цели, оказался Ходзё Удзинао, правитель Сагами. Ходзё был одним из многих, кто надеялся извлечь выгоду из трагедии в храме Хонно. Думая, что его час пробил, Ходзё во главе огромного пятидесятитысячного войска вторгся в провинцию Каи, ранее принадлежавшую клану Такэда. Это было ничем не прикрытое вторжение, как будто Удзинао просто провел кисточкой линию на карте, захватив все, что можно.
Это вторжение дало Иэясу повод собрать собственное войско. Правда, оно насчитывало всего восемь тысяч человек. Трехтысячное войско Иэясу молниеносно сокрушило десятитысячные войска Ходзё еще до соединения с основными силами Токугавы. Война длилась десять дней. В конце концов Ходзё осталось лишь вступить в решительный бой или — на что надеялся Иэясу и что в итоге произошло — запросить мира.
— Провинция Дзёсю передается клану Ходзё, тогда как провинции Каи и Синано отходят клану Токугава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366