А где Мицухидэ? Если он на передовой, то немедленно отзовите его сюда. Приведите сюда Мицухидэ!
Лес знамен вырос вокруг храма Мии, где разместилась ставка Асаи и Асакуры. Сутки назад на всеобщее обозрение была выставлена отрубленная голова Нобухару, младшего брата князя Нобунаги. Ее, как и головы других достославных воинов клана Ода, военачальники разглядывали долго, одну за другой, пока не наскучило.
— Это достойное возмездие за наше поражение на реке Анэ. Теперь я чувствую себя куда как лучше, — промолвил один.
— А я не успокоюсь, пока здесь не окажется и голова самого Нобунаги, — ответил другой.
Но тут у них за спиной громко рассмеялся третий, а потом заговорил на наречии, выдававшем уроженца севера:
— Можно считать, что она уже здесь. Перед Нобунагой сейчас Хонгандзи и Миёси, а за спиной у него — мы. Куда ему деться? Он как рыба, угодившая в сеть!
Весь день они осматривали отрубленные головы, пока не стало тошно от запаха крови. Ночью в ставку доставили кувшины с сакэ, чтобы еще более поднять боевой дух победителей. Когда все уже порядочно захмелели, разговор зашел о стратегии.
— Следует ли нам занять Киото или лучше крепко держать Оцу, мимо которого ему все равно не пройти, и постепенно сужать пространство, как будто стягивая большую рыбу сетью? — спросил один из сотрапезников.
— Нам непременно нужно войти в столицу, дать бой Нобунаге и уничтожить его на реке Ёдо и в полях Кавати! — откликнулся другой.
— Это не получится.
Стоило одному предложить определенный порядок действий, как другой сразу же опровергал его доводы. Ибо, хотя кланы Асаи и Асакура и объединяла сейчас общая цель, представители каждого стремились доказать свое превосходство в деле высокой военной стратегии. В итоге они так и не смогли прийти к единому мнению.
Пресытившись бесплодными спорами, один из военачальников Асаи вышел на свежий воздух. Взглянув вверх, он пробормотал:
— Что-то небо нынче чересчур раскраснелось.
— Наши воины жгут крестьянские дома по всей местности от Ямасины до Дайго, — пояснил стражник.
— Зачем? Какой смысл выжигать эту местность?
— Не совсем так. Необходимо устрашить врага, — вмешался в разговор другой военачальник Асакуры, который и отдал соответствующий приказ. — Гарнизон Киото под командованием Акэти Мицухидэ полон решимости стоять насмерть. Что ж, и нам надо показать, что мы шутить не собираемся.
Начало светать. Оцу стоял на слиянии всех важнейших дорог, ведущих в столицу, но сейчас здесь не было видно ни одного путника и ни единой повозки. Внезапно промчался всадник, за ним, на некотором расстоянии, еще двое или трое. Это были гонцы с поля боя, и мчались они со стороны Киото к храму Мии так, словно за ними гналась сама смерть.
— Нобунага уже в Кэагэ. Войско Акэти Мицухидэ сражается на передовой линии и сметает все на своем пути.
Полководцы не поверили собственным ушам.
— Наверняка самого Нобунаги там нет! Он никак не мог поспеть туда из Нанивы с такой скоростью.
— Мы уже потеряли двести или триста воинов под Ямасиной. Враг наступает, и Нобунага, как всегда, руководит лично. Он примчался стремительно, как крылатый демон или бог, и поспел точно вовремя куда ему было надо!
Асаи Нагамаса и Асакура Кагэтакэ побледнели. Особенно скверно пришлось Нагамасе: Нобунага приходился его жене родным братом и всегда держался с ним весьма дружественно и доброжелательно. Тем сильнее сейчас должен был оказаться его гнев.
— Отступаем! Назад, на гору Хиэй! — прорычал Нагамаса.
Асакура Кагэтакэ был испуган ненамного меньше.
— Назад, на гору Хиэй! — согласился он. И тут же принялся отдавать приказы: — Поджигать все крестьянские усадьбы по дороге! Нет! Подождать, пока не пройдет авангард, а потом поджигать! Жечь все подряд!
Жаркий ветер опалил чело Нобунаги. Искры падали на гриву коня и седло. От Ямасины до Оцу пылали крестьянские усадьбы, в воздухе носились огненные вихри, но ничто не могло сейчас сбить Нобунагу с избранного пути. Он сам был подобен пламенеющему факелу, а войско его казалось морем огня.
— Нынешнее сражение мы посвятим памяти князя Нобухару.
Такова была реакция соратников Нобунаги.
— Неужели они надеются на то, что мы не отомстим за наших павших товарищей?
Но когда их войска достигли, наконец, храма Мии, там уже не было ни единого вражеского воина. Неприятель в большой спешке скрылся на горе Хиэй.
Оглядев горы, воины Оды увидели, что огромное вражеское войско, насчитывающее двадцать тысяч воинов и несметное множество монахов-воинов, расположилось на холмах до Судзугаминэ, Аоямадакэ и Цубогасадани. Бесчисленные знамена, реявшие на вершинах, казалось, гласили: «Мы не собираемся спасаться бегством». Диспозиция предстоящего сражения стала совершенно ясна.
Поглядев на суровые горы, Нобунага подумал: «Вот здесь все и решится. Не гора мой враг, мой враг — привилегии, издавна дарованные горе». Так понимал Нобунага свою миссию. Исстари, от одного царствования к другому, особые привилегии, дарованные по традиции обитателям гор, приносили великий вред и правителям, и населению страны. Неужели и впрямь здесь, в горах, присутствие Будды столь сильно, чтобы оправдать это?
Когда учение Тэндай проникло в Японию из Китая, преподобный Дэнгё, основавший первый храм секты на горе Хиэй, провозгласил:
— Да одарит милосердный Будда сваи сии светом божественного покровительства.
Неужели и впрямь свет Учения столь ярко сиял на этой священной вершине, чтобы здешним монахам было дозволено навязывать свои требования самому императору в Киото? Потому ли могли они диктовать волю правительству и добиваться особых прав? Потому ли дозволено было им вступать в союзы с воинственными князьками, плести интриги с мирянами и ввергать в беспорядок страну? Так ли ярко сиял здесь свет Учения Будды, чтобы защищать его при оружии и в доспехах, превратив гору в склад копий, мушкетов и боевых знамен?
Глаза Нобунаги затуманились от гнева. Он понимал, все это — святотатство. Гора Хиэй была призвана стать цитаделью, способной защитить всю страну, — вот почему ее обитателям даровали особые привилегии. Но выполняла ли она сейчас роль, изначально ей предназначенную? Главный храм, семь пагод, монастыри на восточном и западном склонах превратились в обители бесов войны в монашеском одеянии.
Ну погодите же! Нобунага до крови закусил губу. «Пусть называют меня предводителем дьяволов, изничтожающим буддизм! Красота здешних гор — это только красота, а вовсе не признак присутствия божества. А эти вооруженные монахи — самые обыкновенные глупцы. Я сожгу их в огне войны, и пусть истинный Будда восстанет из этого пепла!»
В тот же самый день он отдал приказ оцепить гору, перекрыв все дороги и тропы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366
Лес знамен вырос вокруг храма Мии, где разместилась ставка Асаи и Асакуры. Сутки назад на всеобщее обозрение была выставлена отрубленная голова Нобухару, младшего брата князя Нобунаги. Ее, как и головы других достославных воинов клана Ода, военачальники разглядывали долго, одну за другой, пока не наскучило.
— Это достойное возмездие за наше поражение на реке Анэ. Теперь я чувствую себя куда как лучше, — промолвил один.
— А я не успокоюсь, пока здесь не окажется и голова самого Нобунаги, — ответил другой.
Но тут у них за спиной громко рассмеялся третий, а потом заговорил на наречии, выдававшем уроженца севера:
— Можно считать, что она уже здесь. Перед Нобунагой сейчас Хонгандзи и Миёси, а за спиной у него — мы. Куда ему деться? Он как рыба, угодившая в сеть!
Весь день они осматривали отрубленные головы, пока не стало тошно от запаха крови. Ночью в ставку доставили кувшины с сакэ, чтобы еще более поднять боевой дух победителей. Когда все уже порядочно захмелели, разговор зашел о стратегии.
— Следует ли нам занять Киото или лучше крепко держать Оцу, мимо которого ему все равно не пройти, и постепенно сужать пространство, как будто стягивая большую рыбу сетью? — спросил один из сотрапезников.
— Нам непременно нужно войти в столицу, дать бой Нобунаге и уничтожить его на реке Ёдо и в полях Кавати! — откликнулся другой.
— Это не получится.
Стоило одному предложить определенный порядок действий, как другой сразу же опровергал его доводы. Ибо, хотя кланы Асаи и Асакура и объединяла сейчас общая цель, представители каждого стремились доказать свое превосходство в деле высокой военной стратегии. В итоге они так и не смогли прийти к единому мнению.
Пресытившись бесплодными спорами, один из военачальников Асаи вышел на свежий воздух. Взглянув вверх, он пробормотал:
— Что-то небо нынче чересчур раскраснелось.
— Наши воины жгут крестьянские дома по всей местности от Ямасины до Дайго, — пояснил стражник.
— Зачем? Какой смысл выжигать эту местность?
— Не совсем так. Необходимо устрашить врага, — вмешался в разговор другой военачальник Асакуры, который и отдал соответствующий приказ. — Гарнизон Киото под командованием Акэти Мицухидэ полон решимости стоять насмерть. Что ж, и нам надо показать, что мы шутить не собираемся.
Начало светать. Оцу стоял на слиянии всех важнейших дорог, ведущих в столицу, но сейчас здесь не было видно ни одного путника и ни единой повозки. Внезапно промчался всадник, за ним, на некотором расстоянии, еще двое или трое. Это были гонцы с поля боя, и мчались они со стороны Киото к храму Мии так, словно за ними гналась сама смерть.
— Нобунага уже в Кэагэ. Войско Акэти Мицухидэ сражается на передовой линии и сметает все на своем пути.
Полководцы не поверили собственным ушам.
— Наверняка самого Нобунаги там нет! Он никак не мог поспеть туда из Нанивы с такой скоростью.
— Мы уже потеряли двести или триста воинов под Ямасиной. Враг наступает, и Нобунага, как всегда, руководит лично. Он примчался стремительно, как крылатый демон или бог, и поспел точно вовремя куда ему было надо!
Асаи Нагамаса и Асакура Кагэтакэ побледнели. Особенно скверно пришлось Нагамасе: Нобунага приходился его жене родным братом и всегда держался с ним весьма дружественно и доброжелательно. Тем сильнее сейчас должен был оказаться его гнев.
— Отступаем! Назад, на гору Хиэй! — прорычал Нагамаса.
Асакура Кагэтакэ был испуган ненамного меньше.
— Назад, на гору Хиэй! — согласился он. И тут же принялся отдавать приказы: — Поджигать все крестьянские усадьбы по дороге! Нет! Подождать, пока не пройдет авангард, а потом поджигать! Жечь все подряд!
Жаркий ветер опалил чело Нобунаги. Искры падали на гриву коня и седло. От Ямасины до Оцу пылали крестьянские усадьбы, в воздухе носились огненные вихри, но ничто не могло сейчас сбить Нобунагу с избранного пути. Он сам был подобен пламенеющему факелу, а войско его казалось морем огня.
— Нынешнее сражение мы посвятим памяти князя Нобухару.
Такова была реакция соратников Нобунаги.
— Неужели они надеются на то, что мы не отомстим за наших павших товарищей?
Но когда их войска достигли, наконец, храма Мии, там уже не было ни единого вражеского воина. Неприятель в большой спешке скрылся на горе Хиэй.
Оглядев горы, воины Оды увидели, что огромное вражеское войско, насчитывающее двадцать тысяч воинов и несметное множество монахов-воинов, расположилось на холмах до Судзугаминэ, Аоямадакэ и Цубогасадани. Бесчисленные знамена, реявшие на вершинах, казалось, гласили: «Мы не собираемся спасаться бегством». Диспозиция предстоящего сражения стала совершенно ясна.
Поглядев на суровые горы, Нобунага подумал: «Вот здесь все и решится. Не гора мой враг, мой враг — привилегии, издавна дарованные горе». Так понимал Нобунага свою миссию. Исстари, от одного царствования к другому, особые привилегии, дарованные по традиции обитателям гор, приносили великий вред и правителям, и населению страны. Неужели и впрямь здесь, в горах, присутствие Будды столь сильно, чтобы оправдать это?
Когда учение Тэндай проникло в Японию из Китая, преподобный Дэнгё, основавший первый храм секты на горе Хиэй, провозгласил:
— Да одарит милосердный Будда сваи сии светом божественного покровительства.
Неужели и впрямь свет Учения столь ярко сиял на этой священной вершине, чтобы здешним монахам было дозволено навязывать свои требования самому императору в Киото? Потому ли могли они диктовать волю правительству и добиваться особых прав? Потому ли дозволено было им вступать в союзы с воинственными князьками, плести интриги с мирянами и ввергать в беспорядок страну? Так ли ярко сиял здесь свет Учения Будды, чтобы защищать его при оружии и в доспехах, превратив гору в склад копий, мушкетов и боевых знамен?
Глаза Нобунаги затуманились от гнева. Он понимал, все это — святотатство. Гора Хиэй была призвана стать цитаделью, способной защитить всю страну, — вот почему ее обитателям даровали особые привилегии. Но выполняла ли она сейчас роль, изначально ей предназначенную? Главный храм, семь пагод, монастыри на восточном и западном склонах превратились в обители бесов войны в монашеском одеянии.
Ну погодите же! Нобунага до крови закусил губу. «Пусть называют меня предводителем дьяволов, изничтожающим буддизм! Красота здешних гор — это только красота, а вовсе не признак присутствия божества. А эти вооруженные монахи — самые обыкновенные глупцы. Я сожгу их в огне войны, и пусть истинный Будда восстанет из этого пепла!»
В тот же самый день он отдал приказ оцепить гору, перекрыв все дороги и тропы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366