— Где же?
— Сбежал.
— Это точно. — Он радостно оживился.
— Да. В отличие от вас я говорю правду с первого раза.
— Слава Богу, что это так! Человек чересчур честный, как вы, никогда не найдет Генерала.
— Сегодня нет, а дальше видно будет. Вас же я поймал.
— Хау! Вы же сами нас и отпустите!
— Почему вы так думаете?
— Отпустите, никуда не денетесь… Из страха перед ним.
— Что? Перед этим трусом, который удрал, как только завидел нас?
— Он еще отомстит вам за нас.
— Вряд ли это у него получится. К тому же, думаю, он просто-таки рад, что наконец отделался от вашей компании.
— Ложь!
— Он передал мне через дочь кузнеца, что и пальцем не шевельнет, даже если я всех повешу.
— Я не верю этому!
— Мне все равно, верите вы или нет. Однако нам надо поговорить и о другом. Где хозяин дома?
— Внизу, в подполе, — ответил вместо Спенсера юноша и показал на люк в полу.
— Вы заперли его силой? — обратился я опять к Спенсеру.
— Да. Они его повалили, а я заткнул ему рот.
— Выпустите его!
На это требование Спенсер сначала было вновь попробовал солгать, сказав, что ключ от люка у него забрали, но, увидев, что моя рука вновь потянулась к револьверу, отдал мне ключ.
Весь пол в комнате был усыпан осколками бутылок и посуды и разным другим мусором. И это безобразие было первым, что увидел вышедший из подпола кузнец. Это был высокий, мускулистый человек, его лицо в ссадинах и кровоподтеках, с резко очерченными скулами казалось мужественным. Я представил, сколько нужно было усилий, чтобы связать такого молодца. Он обратился почему-то сразу именно ко мне:
— Кто выпустил меня?
— Мы.
— Как зовут вас?
— Олд Шеттерхэнд.
— Это имя я слышал не раз. Оно принадлежит знаменитому вестмену.
— Я рад, что мое имя так известно.
— Но с вами индейцы. Им можно верить?
— Они заслуживают доверия в высшей степени. Это знаменитые вожди, и они защищают всех обиженных и угнетенных.
— Well! Вы появились в нужное время в нужном месте. Но разве это не ужасно, что белого человека освобождают краснокожие?
— Я верю им, потому что хорошо их знаю.
— Но вы, вероятно, не знаете, насколько бывают подлы эти плуты.
— Мне известно, что такое человеческая низость, но я не возьмусь утверждать, что этого качества лишены представители какой-то одной расы. Ваши непрошеные гости — белые, но на этих подлецах пробы ставить негде. Мы еще должны с ними посчитаться.
— И как велик ваш счет к ним?
— Достаточно велик. Малый с лицом побитого бульдога, который вчера был здесь, стрелял в меня, чтобы убить.
— Слава Богу!
— Что-что? Если я вас правильно понял, вы благодарите Бога за то, что на меня было совершено покушение?
— Да. А почему бы мне этого не сделать?
— Ну, знаете, это уж слишком! Или это у вас такая манера шутить?
— Нет, я не шучу. Я благодарю Бога дважды — в первый раз за то, что вы не убиты. И во второй раз за то, что в вас стреляли, потому, что теперь вы получили моральное право расправиться с этим человеком.
— Его пуля попала мне в ногу. Я ранен, и довольно серьезно.
— Слава Богу!
— Как? Опять вы благодарите Бога!
— Да в третий раз.
— За что же теперь?
— За то, что вы ранены.
— Послушайте, вы, конечно, большой оригинал, но не кажется ли вам, что и оригинальность имеет пределы?
— Это уж как получится. Меня радует то, что, раз пролилась ваша кровь, вы имеете право распоряжаться теперь его жизнью по своей воле.
— А что же в таком случае, по-вашему, должно радовать меня самого?
— Сознание того, что негодяй будет уничтожен.
— И вы полагаете, что это смягчит мою боль, вылечит мою рану?
— Но вы же не хотите все спустить ему с рук? Как вы собираетесь его наказывать?
— Об этом я еще не думал.
— Вот-вот, не думали, и это подсказывает мне, как в данном случае следует поступить. Нам нужно собрать свой суд — суд прерии, на котором и определить наказание для него.
— В этом я с вами, пожалуй, согласен. Позволите ли вы мне участвовать в этом суде?
— Вы не только имеете на это право, но просто обязаны войти в него.
— Да уж, имею. И ручаюсь, когда дело дойдет до меня, я вобью последний гвоздь в обвинение. А когда вы предполагаете созвать этот суд?
— Возможно, очень скоро.
— Лучше всего не откладывать это дело надолго и собраться прямо сейчас.
— Согласен.
— Где?
— Перед домом. Закон прерии, как известно, должен вершиться под открытым небом.
— Well! Это мне нравится. Ремней и веревок у нас хватит.
— Я могу позвать остальных? — спросил сын кузнеца.
— Зови. Они во дворе.
Тут Тоби Спенсер произнес:
— Тоже мне судьи! Вы, парни, много о себе возомнили! Не смейте меня вязать!
Кузнец подошел к нему, поднес к его лицу свой костистый кулак и сказал:
— Молчи, каналья! Если ты еще хоть пикнешь, то не так еще попрыгаешь у меня! Понял?
Сын кузнеца принес веревки. Я приказал:
— Свяжите их одного за другим, в том порядке, как они сидят. — А бандитам сказал: — Кто шевельнется, пусть потом пеняет на себя!
Это помогло, они притихли и не оказывали никакого сопротивления, когда их вязали. Сына кузнеца мы поставили их охранять. Я хотел было вывести бандитов также на улицу, но это оказалось хлопотно чисто технически, поскольку они были связаны в одну цепь, и мы оставили их в доме.
И тут выяснилось, что наши взгляды на принципы правосудия как такового и вообще на многие вещи не во всем совпадают.
Я отнюдь не имел намерения поступить с ними чересчур гуманно, но требовать казни Тоби Спенсера, чего хотели все, кроме Виннету, я тоже не мог. Начались долгие и, как всегда в таких случаях бывает, бесплодные, хотя и жаркие дебаты.
Их оборвал кузнец, который вел себя, как разъяренный бык.
— «Я вижу, — сказал он гневно, — вы готовы заседать до завтрашнего утра, но судьбу этих людей должен решать прежде всего я, потому что это в моем доме они все разгромили и разграбили, это на меня они набросились как дикие звери! Видите, ссадины на моем лице еще кровоточат. А вы, мистер Шеттерхэнд, кажетесь мне чересчур снисходительным, — продолжил он уже более спокойно, — но я уважаю ваше мнение и отказываюсь от своего требования казнить Спенсера. Поэтому со своей стороны надеюсь, что мои предложения будут приняты уважаемыми членами суда прерии.
— Какие предложения? — спросил я.
— Во-первых, я считаю, что имею право получить все, что захочу из их собственности, и это будет возмещением за то добро, которое они уничтожили в моем доме. Как вы полагаете, сэр, это справедливое требование?
— Да, возмещение убытков само собой разумеется, невзирая на все другие решения суда.
— Well! Теперь о Спенсере, который виновен больше всех остальных. Вы не хотите его смерти, поскольку он не убил вас, а только ранил. Я нахожу, что в этом вы проявляете слабость, ведь Дикий Запад не знает снисхождения к убийцам, независимо от того, удалось им черное дело или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362