— Идем, Эмма! Идем, Карья! Наше место там, рядом с нашими почетными гостями.
— Ах, какая низость! Этого я вам не прощу, Арбельес!
— Воля ваша!
И бравый старик вместе с обеими дамами прошел в зал. Проходя мимо графа, Эмма презрительно поджала губы и проговорила:
— Какое убожество!
Индеанка шла за ней, опустив глаза. Ее душа противилась тому, чтобы презирать графа, но и глядеть ему в лицо девушка не могла. Не оглянувшись на двери зала, граф со злостью швырнул поднос на пол, пнул его ногой и процедил сквозь зубы:
— Вы за это еще ответите, и очень скоро!
Излив таким образом свою бессильную злобу, граф удалился к себе в комнату.
А остальные попировали на славу. На серебряных блюдах блестели розовые капли сока сладчайших арбузов. Стол украшали наполовину раскрытые гранаты, черешня, апельсины, сладкие лимоны и всевозможные мясные и мучные блюда, которыми так богата мексиканская кухня. За обедом события последних дней подверглись более подробному обсуждению, чем это было возможно раньше. Затем асьендеро предложил сеньорам осмотреть отведенные им апартаменты.
Комнаты обоих друзей располагались по соседству. Однако немец не мог долго находиться в четырех стенах. Он отправился в сад и, пройдя сквозь густое облако благоуханных ароматов, вышел за пределы усадьбы, чтобы полюбоваться на лугу великолепными мексиканскими рысаками. Когда он прошел вдоль ограды и повернул за угол, перед ним внезапно выросла, словно из-под земли, фигура человека, чей в высшей степени необычный вид заставил его остановиться. Высокий и крепко сложенный молодой человек был с ног до головы облачен в невыдубленную бизонью кожу, как это имеют обыкновение делать все сиболерос. Голову его покрывала верхняя часть медвежьего черепа, с которого свисали вниз длинные полоски шерсти. Из-за широкого кожаного пояса выглядывали рукоятки ножей и каких-то инструментов. Вокруг тела от правого плеча
до левого бедра было обмотано сложенное впятеро лассо, а рядом с ним стояло, прислоненное к ограде, одно из тех старинных кованых ружей, какие изготавливались в Кентукки сотню лет тому назад — настолько тяжелые, что обычному человеку было почти невозможно управляться с ними.
— Кто ты? — спросил Хельмерс в момент первого удивления.
— Я — Бизоний Лоб, индеец, — ответил незнакомец.
— Текальто?
— Да. Ты меня знаешь?
— Мне еще не приходилось тебя видеть, но я много, очень много слышал о тебе.
— Ты кто?
— Меня зовут Хельмерс, я немец.
Строгое лицо индейца просветлело. Ему было, пожалуй, не больше двадцати пяти лет, и лицо его, несомненно, было отмечено своеобразной индейской красотой.
— Значит, ты и есть тот самый охотник, который освободил Карью, мою сестру?
— Так распорядился случай.
— Нет, это был не случай. Ты раздобыл лошадей и преследовал команчей. Бизоний Лоб очень благодарен тебе. Ты храбр, как Матавасе, Повелитель Гор, он немец, как и ты.
— Ты знаком с другими немцами?
— Да, с некоторыми. Американцы, правда, зовут их «голландцами». Это сильные и добрые мужчины, смелые и умные, честные и верные. Я слышал об одном из них, которого апачи и команчи называют Итинти-Ка — Громовая Стрела.
— А видеть тебе его еще не приходилось? — спросил немец.
— Его зовут Громовая Стрела, потому что он быстр и точен, как стрела, и могуч, как гром. Его ружье никогда не бьет мимо цели, а его глаза никогда не спутают следов. Раньше я много о нем слышал, а сегодня я его вижу.
— Где? — удивленно спросил немец.
— Здесь. Это ты!
— Я? Почему ты так думаешь?
— Твоя щека! Громовая Стрела однажды получил удар ножом в щеку — это знает каждый, кто слышал о нем. Такие знаки запоминаются. Я правильно угадал?
Хельмерс кивнул.
— Ты прав. Меня действительно зовут Итинти-Ка, Громовая Стрела.
— Будь славен ваконда , который позволил мне говорить с тобой. Ты храбрый мужчина. Дай мне руку и будь моим братом.
Они пожали друг другу руки, и Хельмерс сказал:
— Пока глаза наши видят друг друга, пусть будет дружба между мной и тобой!
А индеец добавил:
— Моя рука — твоя рука, и моя нога — твоя нога. Горе твоему врагу, потому что он и мой враг. Я — это ты, и ты — это я. Мы с тобой — одно целое!
Они обнялись.
Бизоний Лоб сильно отличался от североамериканских краснокожих. Он был общителен и разговорчив, но при этом не менее грозен, чем любой из его молчаливых собратьев, которые считают постыдным выражать, подобно женщине, словами свои переживания.
— Ты живешь на асиенде? — спросил Хельмерс.
— Нет, — ответил охотник на бизонов, — кто захочет жить и слать в воздухе, который заперт между каменных стен? Я живу здесь.
Он указал перед собой на поросшую травой землю.
— В таком случае у тебя самая лучшая постель здесь, на асиенде. Я и сам не смог усидеть в помещении.
— Твой друг Медвежье Сердце тоже отправился в луга.
— Он здесь?
— Да. Я уже говорил с ним и поблагодарил его. Мы с ним стали братьями, как и с тобой.
— Где он сейчас?
— Он там, среди пастухов, которые рассказывают о нападении команчей.
— Пойдем к нему!
Индеец подхватил свое тяжеленное ружье, легко бросил его на плечо и пошел проводить немца к пастухам.
Далеко в лугах, среди пасущихся полудиких лошадей, собрались вакерос и, сидя на земле, пересказывали друг другу приключения своей молодой госпожи, слух о которых мгновенно разлетелся по округе. Медвежье Сердце молча сидел в компании пастухов. Он не произнес ни слова, хотя, разумеется, знал и мог рассказать обо всем куда лучше и точнее. Подошли Хельмерс и Текальто и присоединились к пастухам, которые, не обращая на них внимания, продолжали свой разговор, хотя среди них появился теперь уже второй участник недавних событий. Хельмерс время от времени вставлял несколько слов, и постепенно завязалась та захватывающая беседа, какие можно часто слышать на привалах на лоне природы.
Внезапно в разговор ворвался гневный лошадиный храп.
— Что это? — спросил Хельмерс, резко обернувшись на этот странный звук.
— Это вороной жеребец, — ответил один из пастухов.
— А что с ним?
— Оставили подыхать с голоду за непослушание.
— С голоду? Но почему?
— Он не поддается приручению.
— Вот еще!
— Не сомневайтесь, сеньор! Мы старались, как могли. Он уже три раза был у нас в загоне, но каждый раз приходилось его отпускать. Это дьявол, а не конь! Мы все здесь неплохие наездники, можете нам поверить, но все-таки не сумели обуздать этого жеребца.
— Не может быть! Тот, кто смог на нем усидеть, должен остаться победителем!
— Вот и мы так думали. Но этот вороной дьявол сначала бросился с седоком в воду, чтобы утопить его, а когда это не прошло, кинулся в лесную чащу и просто сшиб его со своей спины.
— Проклятье! — воскликнул Хельмерс.
— Да, — кивнул индеец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362
— Ах, какая низость! Этого я вам не прощу, Арбельес!
— Воля ваша!
И бравый старик вместе с обеими дамами прошел в зал. Проходя мимо графа, Эмма презрительно поджала губы и проговорила:
— Какое убожество!
Индеанка шла за ней, опустив глаза. Ее душа противилась тому, чтобы презирать графа, но и глядеть ему в лицо девушка не могла. Не оглянувшись на двери зала, граф со злостью швырнул поднос на пол, пнул его ногой и процедил сквозь зубы:
— Вы за это еще ответите, и очень скоро!
Излив таким образом свою бессильную злобу, граф удалился к себе в комнату.
А остальные попировали на славу. На серебряных блюдах блестели розовые капли сока сладчайших арбузов. Стол украшали наполовину раскрытые гранаты, черешня, апельсины, сладкие лимоны и всевозможные мясные и мучные блюда, которыми так богата мексиканская кухня. За обедом события последних дней подверглись более подробному обсуждению, чем это было возможно раньше. Затем асьендеро предложил сеньорам осмотреть отведенные им апартаменты.
Комнаты обоих друзей располагались по соседству. Однако немец не мог долго находиться в четырех стенах. Он отправился в сад и, пройдя сквозь густое облако благоуханных ароматов, вышел за пределы усадьбы, чтобы полюбоваться на лугу великолепными мексиканскими рысаками. Когда он прошел вдоль ограды и повернул за угол, перед ним внезапно выросла, словно из-под земли, фигура человека, чей в высшей степени необычный вид заставил его остановиться. Высокий и крепко сложенный молодой человек был с ног до головы облачен в невыдубленную бизонью кожу, как это имеют обыкновение делать все сиболерос. Голову его покрывала верхняя часть медвежьего черепа, с которого свисали вниз длинные полоски шерсти. Из-за широкого кожаного пояса выглядывали рукоятки ножей и каких-то инструментов. Вокруг тела от правого плеча
до левого бедра было обмотано сложенное впятеро лассо, а рядом с ним стояло, прислоненное к ограде, одно из тех старинных кованых ружей, какие изготавливались в Кентукки сотню лет тому назад — настолько тяжелые, что обычному человеку было почти невозможно управляться с ними.
— Кто ты? — спросил Хельмерс в момент первого удивления.
— Я — Бизоний Лоб, индеец, — ответил незнакомец.
— Текальто?
— Да. Ты меня знаешь?
— Мне еще не приходилось тебя видеть, но я много, очень много слышал о тебе.
— Ты кто?
— Меня зовут Хельмерс, я немец.
Строгое лицо индейца просветлело. Ему было, пожалуй, не больше двадцати пяти лет, и лицо его, несомненно, было отмечено своеобразной индейской красотой.
— Значит, ты и есть тот самый охотник, который освободил Карью, мою сестру?
— Так распорядился случай.
— Нет, это был не случай. Ты раздобыл лошадей и преследовал команчей. Бизоний Лоб очень благодарен тебе. Ты храбр, как Матавасе, Повелитель Гор, он немец, как и ты.
— Ты знаком с другими немцами?
— Да, с некоторыми. Американцы, правда, зовут их «голландцами». Это сильные и добрые мужчины, смелые и умные, честные и верные. Я слышал об одном из них, которого апачи и команчи называют Итинти-Ка — Громовая Стрела.
— А видеть тебе его еще не приходилось? — спросил немец.
— Его зовут Громовая Стрела, потому что он быстр и точен, как стрела, и могуч, как гром. Его ружье никогда не бьет мимо цели, а его глаза никогда не спутают следов. Раньше я много о нем слышал, а сегодня я его вижу.
— Где? — удивленно спросил немец.
— Здесь. Это ты!
— Я? Почему ты так думаешь?
— Твоя щека! Громовая Стрела однажды получил удар ножом в щеку — это знает каждый, кто слышал о нем. Такие знаки запоминаются. Я правильно угадал?
Хельмерс кивнул.
— Ты прав. Меня действительно зовут Итинти-Ка, Громовая Стрела.
— Будь славен ваконда , который позволил мне говорить с тобой. Ты храбрый мужчина. Дай мне руку и будь моим братом.
Они пожали друг другу руки, и Хельмерс сказал:
— Пока глаза наши видят друг друга, пусть будет дружба между мной и тобой!
А индеец добавил:
— Моя рука — твоя рука, и моя нога — твоя нога. Горе твоему врагу, потому что он и мой враг. Я — это ты, и ты — это я. Мы с тобой — одно целое!
Они обнялись.
Бизоний Лоб сильно отличался от североамериканских краснокожих. Он был общителен и разговорчив, но при этом не менее грозен, чем любой из его молчаливых собратьев, которые считают постыдным выражать, подобно женщине, словами свои переживания.
— Ты живешь на асиенде? — спросил Хельмерс.
— Нет, — ответил охотник на бизонов, — кто захочет жить и слать в воздухе, который заперт между каменных стен? Я живу здесь.
Он указал перед собой на поросшую травой землю.
— В таком случае у тебя самая лучшая постель здесь, на асиенде. Я и сам не смог усидеть в помещении.
— Твой друг Медвежье Сердце тоже отправился в луга.
— Он здесь?
— Да. Я уже говорил с ним и поблагодарил его. Мы с ним стали братьями, как и с тобой.
— Где он сейчас?
— Он там, среди пастухов, которые рассказывают о нападении команчей.
— Пойдем к нему!
Индеец подхватил свое тяжеленное ружье, легко бросил его на плечо и пошел проводить немца к пастухам.
Далеко в лугах, среди пасущихся полудиких лошадей, собрались вакерос и, сидя на земле, пересказывали друг другу приключения своей молодой госпожи, слух о которых мгновенно разлетелся по округе. Медвежье Сердце молча сидел в компании пастухов. Он не произнес ни слова, хотя, разумеется, знал и мог рассказать обо всем куда лучше и точнее. Подошли Хельмерс и Текальто и присоединились к пастухам, которые, не обращая на них внимания, продолжали свой разговор, хотя среди них появился теперь уже второй участник недавних событий. Хельмерс время от времени вставлял несколько слов, и постепенно завязалась та захватывающая беседа, какие можно часто слышать на привалах на лоне природы.
Внезапно в разговор ворвался гневный лошадиный храп.
— Что это? — спросил Хельмерс, резко обернувшись на этот странный звук.
— Это вороной жеребец, — ответил один из пастухов.
— А что с ним?
— Оставили подыхать с голоду за непослушание.
— С голоду? Но почему?
— Он не поддается приручению.
— Вот еще!
— Не сомневайтесь, сеньор! Мы старались, как могли. Он уже три раза был у нас в загоне, но каждый раз приходилось его отпускать. Это дьявол, а не конь! Мы все здесь неплохие наездники, можете нам поверить, но все-таки не сумели обуздать этого жеребца.
— Не может быть! Тот, кто смог на нем усидеть, должен остаться победителем!
— Вот и мы так думали. Но этот вороной дьявол сначала бросился с седоком в воду, чтобы утопить его, а когда это не прошло, кинулся в лесную чащу и просто сшиб его со своей спины.
— Проклятье! — воскликнул Хельмерс.
— Да, — кивнул индеец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362