Он был в боевой раскраске и, должно быть, поэтому отказался отвечать на наши вопросы.
Теперь у меня было время расспросить Апаначку о том, что он делал все это время, пока мы не виделись с ним. Однако лучше было не начинать самому разговор: но отношению к таким людям, каким был вождь команчей, нельзя проявлять слишком назойливое любопытство. Но Хаммердал не придерживался этих правил приличия. Едва мы сели, он обратился к Апаначке с вопросом:
— Я слышал, что мой краснокожий брат — вождь команчей. Как случилось, что он попал в плен к осэджам?
Индеец улыбнулся и показал руками на свои уши.
— Между тобой и ими был бой? — продолжал настойчиво свои расспросы толстяк.
Апаначка ответил ему тем же жестом. Тогда Хаммердал обратился ко мне:
— Он, кажется, не хочет мне отвечать. Спросите вы его еще раз, мистер Шеттерхэнд!
— Бесполезно, — ответил я.
— Почему?
— Вы не понимаете, что он имеет в виду? Он не слышит.
Толстяк весело рассмеялся, поняв, в чем дело, и сказал:
— Well! Тогда у него тоже, как и у вас, двенадцать жен и двенадцать раз по двадцать сыновей и дочерей?
— Вполне вероятно!
— В таком случае я прошу вас принять во внимание, что я не собираюсь становиться глухим, иначе мы все трое замолчим, и здесь воцарится мертвая тишина! Не могли бы вы, сэр, придумать для меня какое-нибудь занятие, чтобы убить время?
— Пожалуйста. Поднимайтесь наверх и ждите, когда появится Виннету. Мне бы очень хотелось знать заранее, когда он приедет.
— Узнаете вы это или нет — какая разница! Но хорошо, я вам об этом дам знать.
Когда он ушел, Апаначка, видимо, решил, что пора сказать что-нибудь, чтобы у меня не сложилось о нем неблагоприятного мнения. Команч кивком презрительно указал на пленника и заметил:
— Сыновья осэджей не воины. Они боятся оружия смелых мужчин, поэтому набрасываются на безоружных.
— Мой брат был безоружный? — спросил я.
— Да. При мне был только нож, потому что другого оружия мне носить с собой было нельзя.
— А-а! Мой брат отправился в путь, чтобы добыть священный йаткуан — красную глину для трубок?
— Да, Апаначка был выбран по совету стариков, чтобы ехать на север и разыскать священные каменоломни. Мой брат Шеттерхэнд знает, что у краснокожих воин, посланный за йаткуаном от своего племени, едет безоружный. У него не может быть ни лука со стрелами, ни ружья, ни томагавка, потому что есть он может только растения и ему не надо ни от кого защищаться, ведь враждебно относиться к человеку, который едет в священные каменоломни, запрещено. Апаначка еще никогда не слышал, чтобы этот закон нарушался. Псы осэджей навлекли на себя позор, напав на меня, хотя у меня был лишь нож и я показал им вампум, который доказал им, что я на священном пути.
— Ты показал им вампум?
— Да.
— Я никогда не видел его. Он у тебя с собой?
— Нет. Они отняли его у меня и кинули в огонь, который пожрал его.
— Немыслимо! Такое никогда не могло случиться! Вместе с ним они выбросили в пламя свою честь. Они должны были обращаться с тобой как с гостем, даже если бы ты и был их злейший враг!
— Уфф! Они хотели даже убить меня!
— Ты не защищался, когда они напали на тебя?
— Но мог ли я защищаться?
— Нет, я думаю, не мог.
— Если бы я защищался, пролилась бы кровь многих людей. Поскольку я полагался на мой вампум и на древние законы, то был послушен, как ребенок. Отныне каждый честный воин, который встретится с осэджем, может плюнуть ему в лицо и…
Его прервал Дик Хаммердал, который спустился к нам и сообщил, что едет Виннету. Я хотел, чтобы встреча с команчем была для Виннету неожиданностью, поэтому попросил вождя остаться с нашим пленником, а сам пошел с Хаммердалом на другую сторону Ки-пе-та-ки, где появились наши друзья. Я ожидал, естественно, увидеть пять человек, а именно Трескова, Холберса, Виннету, Шако Матто, Уоббла, однако, к своему удивлению, заметил, что с ними еще один индеец. Когда они подъехали ближе, то я увидел, что он привязан к лошади как пленник. Судя по полосам на его лице, это тоже был осэдж.
Я вышел из кустов, чтобы Виннету мог меня заметить, не разыскивая. Он направился тут же в мою сторону, остановился около нас и спросил:
— Мой брат оказался здесь раньше меня из-за того, что случилось что-нибудь плохое?
— Нет. Наоборот, все прошло быстрее и лучше, чем я ожидал.
— Тогда пускай он ведет нас к своим лошадям! Мне надо сообщить ему что-то важное!
Шако Матто услышал эти слова, и я поймал его торжествующий взгляд на себе. Я сказал:
— Лошади находятся на другой стороне, но мы станем лагерем прямо здесь, внизу.
Виннету сразу же сообразил, что речь идет о какой-то загадке. Он быстро взглянул на меня, и на его лице заиграла довольная улыбка. Вождь осэджей обратился ко мне грубым тоном:
— Шеттерхэнд узнает, что случилось, и скоро отпустит меня!
Я ничего не ответил и стал Спускаться. Остальные последовали за мной. Хаммердал и Холберс повели лошадей с индейцами, и толстяк заговорил со своим закадычным другом:
— Значит, у вас произошло нечто очень важное, Пит Холберс, старый енот?
— Если ты думаешь, что это важно, то ты угадал, — послышался ответ.
— Угадал или нет — какая разница! В любом случае это не так важно, как то…
— Оставьте болтовню! — прервал я его. — Прежде чем очередь говорить дойдет до вас, здесь будут говорить другие.
Он понял, что чуть не совершил ошибку, и закрыл себе рот ладонью. Мы спустились вниз, отвязали пленников от лошадей, положили их на землю и сели сами рядом. Виннету, не зная, что я держу пока в секрете от него, украдкой бросил на меня вопросительный взгляд, на который я ответил ему:
— Пускай мой брат скажет мне то важное, что у него есть!
— Мне говорить с открытым ртом?
Он имел в виду, может ли он говорить без оглядки на то, о чем я пока умалчиваю.
— Да, — ответил я. — Надеюсь, не случилось ничего страшного.
Как я и ожидал, вмешался Уоббл и насмешливо заговорил:
— Очень страшное и в высшей степени неприятное для вас! Если вы надеетесь еще долго держать нас в плену, то вы сильно ошибаетесь!
— Ну-ну, — засмеялся я. — Пока карты легли для нас еще лучше, чем раньше.
— Как так?
— Сегодня у нас на одного пленника больше, чем вчера.
— И вы думаете, что это ваше большое преимущество? Пускай Виннету скажет, как обстоят у вас дела!
На этот раз апач преодолел свою гордость и сказал:
— У старого ковбоя яд на языке. Пускай брызгает им на нас, я не буду ему мешать.
— Да, это яд, и такой, от которого вы все погибнете, если не отпустите нас на свободу, this is clear!
— Ты зря стараешься, если хочешь запугать нас! — засмеялся я.
— Все-таки смеешься! Смех у тебя сразу же пройдет, когда ты узнаешь, что произошло во время вашего победоносного отсутствия. — Он показал на нового пленника и продолжил: — Воинам осэджей отсутствие вождя показалось слишком долгим, и, чтобы узнать его причину, они послали к нему этого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362
Теперь у меня было время расспросить Апаначку о том, что он делал все это время, пока мы не виделись с ним. Однако лучше было не начинать самому разговор: но отношению к таким людям, каким был вождь команчей, нельзя проявлять слишком назойливое любопытство. Но Хаммердал не придерживался этих правил приличия. Едва мы сели, он обратился к Апаначке с вопросом:
— Я слышал, что мой краснокожий брат — вождь команчей. Как случилось, что он попал в плен к осэджам?
Индеец улыбнулся и показал руками на свои уши.
— Между тобой и ими был бой? — продолжал настойчиво свои расспросы толстяк.
Апаначка ответил ему тем же жестом. Тогда Хаммердал обратился ко мне:
— Он, кажется, не хочет мне отвечать. Спросите вы его еще раз, мистер Шеттерхэнд!
— Бесполезно, — ответил я.
— Почему?
— Вы не понимаете, что он имеет в виду? Он не слышит.
Толстяк весело рассмеялся, поняв, в чем дело, и сказал:
— Well! Тогда у него тоже, как и у вас, двенадцать жен и двенадцать раз по двадцать сыновей и дочерей?
— Вполне вероятно!
— В таком случае я прошу вас принять во внимание, что я не собираюсь становиться глухим, иначе мы все трое замолчим, и здесь воцарится мертвая тишина! Не могли бы вы, сэр, придумать для меня какое-нибудь занятие, чтобы убить время?
— Пожалуйста. Поднимайтесь наверх и ждите, когда появится Виннету. Мне бы очень хотелось знать заранее, когда он приедет.
— Узнаете вы это или нет — какая разница! Но хорошо, я вам об этом дам знать.
Когда он ушел, Апаначка, видимо, решил, что пора сказать что-нибудь, чтобы у меня не сложилось о нем неблагоприятного мнения. Команч кивком презрительно указал на пленника и заметил:
— Сыновья осэджей не воины. Они боятся оружия смелых мужчин, поэтому набрасываются на безоружных.
— Мой брат был безоружный? — спросил я.
— Да. При мне был только нож, потому что другого оружия мне носить с собой было нельзя.
— А-а! Мой брат отправился в путь, чтобы добыть священный йаткуан — красную глину для трубок?
— Да, Апаначка был выбран по совету стариков, чтобы ехать на север и разыскать священные каменоломни. Мой брат Шеттерхэнд знает, что у краснокожих воин, посланный за йаткуаном от своего племени, едет безоружный. У него не может быть ни лука со стрелами, ни ружья, ни томагавка, потому что есть он может только растения и ему не надо ни от кого защищаться, ведь враждебно относиться к человеку, который едет в священные каменоломни, запрещено. Апаначка еще никогда не слышал, чтобы этот закон нарушался. Псы осэджей навлекли на себя позор, напав на меня, хотя у меня был лишь нож и я показал им вампум, который доказал им, что я на священном пути.
— Ты показал им вампум?
— Да.
— Я никогда не видел его. Он у тебя с собой?
— Нет. Они отняли его у меня и кинули в огонь, который пожрал его.
— Немыслимо! Такое никогда не могло случиться! Вместе с ним они выбросили в пламя свою честь. Они должны были обращаться с тобой как с гостем, даже если бы ты и был их злейший враг!
— Уфф! Они хотели даже убить меня!
— Ты не защищался, когда они напали на тебя?
— Но мог ли я защищаться?
— Нет, я думаю, не мог.
— Если бы я защищался, пролилась бы кровь многих людей. Поскольку я полагался на мой вампум и на древние законы, то был послушен, как ребенок. Отныне каждый честный воин, который встретится с осэджем, может плюнуть ему в лицо и…
Его прервал Дик Хаммердал, который спустился к нам и сообщил, что едет Виннету. Я хотел, чтобы встреча с команчем была для Виннету неожиданностью, поэтому попросил вождя остаться с нашим пленником, а сам пошел с Хаммердалом на другую сторону Ки-пе-та-ки, где появились наши друзья. Я ожидал, естественно, увидеть пять человек, а именно Трескова, Холберса, Виннету, Шако Матто, Уоббла, однако, к своему удивлению, заметил, что с ними еще один индеец. Когда они подъехали ближе, то я увидел, что он привязан к лошади как пленник. Судя по полосам на его лице, это тоже был осэдж.
Я вышел из кустов, чтобы Виннету мог меня заметить, не разыскивая. Он направился тут же в мою сторону, остановился около нас и спросил:
— Мой брат оказался здесь раньше меня из-за того, что случилось что-нибудь плохое?
— Нет. Наоборот, все прошло быстрее и лучше, чем я ожидал.
— Тогда пускай он ведет нас к своим лошадям! Мне надо сообщить ему что-то важное!
Шако Матто услышал эти слова, и я поймал его торжествующий взгляд на себе. Я сказал:
— Лошади находятся на другой стороне, но мы станем лагерем прямо здесь, внизу.
Виннету сразу же сообразил, что речь идет о какой-то загадке. Он быстро взглянул на меня, и на его лице заиграла довольная улыбка. Вождь осэджей обратился ко мне грубым тоном:
— Шеттерхэнд узнает, что случилось, и скоро отпустит меня!
Я ничего не ответил и стал Спускаться. Остальные последовали за мной. Хаммердал и Холберс повели лошадей с индейцами, и толстяк заговорил со своим закадычным другом:
— Значит, у вас произошло нечто очень важное, Пит Холберс, старый енот?
— Если ты думаешь, что это важно, то ты угадал, — послышался ответ.
— Угадал или нет — какая разница! В любом случае это не так важно, как то…
— Оставьте болтовню! — прервал я его. — Прежде чем очередь говорить дойдет до вас, здесь будут говорить другие.
Он понял, что чуть не совершил ошибку, и закрыл себе рот ладонью. Мы спустились вниз, отвязали пленников от лошадей, положили их на землю и сели сами рядом. Виннету, не зная, что я держу пока в секрете от него, украдкой бросил на меня вопросительный взгляд, на который я ответил ему:
— Пускай мой брат скажет мне то важное, что у него есть!
— Мне говорить с открытым ртом?
Он имел в виду, может ли он говорить без оглядки на то, о чем я пока умалчиваю.
— Да, — ответил я. — Надеюсь, не случилось ничего страшного.
Как я и ожидал, вмешался Уоббл и насмешливо заговорил:
— Очень страшное и в высшей степени неприятное для вас! Если вы надеетесь еще долго держать нас в плену, то вы сильно ошибаетесь!
— Ну-ну, — засмеялся я. — Пока карты легли для нас еще лучше, чем раньше.
— Как так?
— Сегодня у нас на одного пленника больше, чем вчера.
— И вы думаете, что это ваше большое преимущество? Пускай Виннету скажет, как обстоят у вас дела!
На этот раз апач преодолел свою гордость и сказал:
— У старого ковбоя яд на языке. Пускай брызгает им на нас, я не буду ему мешать.
— Да, это яд, и такой, от которого вы все погибнете, если не отпустите нас на свободу, this is clear!
— Ты зря стараешься, если хочешь запугать нас! — засмеялся я.
— Все-таки смеешься! Смех у тебя сразу же пройдет, когда ты узнаешь, что произошло во время вашего победоносного отсутствия. — Он показал на нового пленника и продолжил: — Воинам осэджей отсутствие вождя показалось слишком долгим, и, чтобы узнать его причину, они послали к нему этого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362