— Это насилие, за которые вы еще ответите, негодяи! Я этого не заслужил!
— Даже тем, что вы вчера посоветовали убивать по одному из нас в день?
— Но это была шутка!
— Ах, извините, вы, кажется, большой весельчак. А знаете, мы именно поэтому и хотим оставить вас с нами и убедиться еще раз в этом. Ремни в таком случае — лучшее средство. Шутка за шутку — замечательно!
— Я не один!
— Это мы знаем.
— Ничего вы не знаете!
— Мы за вами наблюдали. И знаем, что вас ждет ваша скво.
— Она тоже будет связана?
— Нет. С леди мы не позволяем себе никаких шуток. Мы примем ее как желанную гостью. Так что покоритесь нашей воле. Вам же лучше, что вы в наших руках. Будьте покладистей, может быть, вам нечего опасаться. Кладите его одного, не к трампам!
— Well! В прерии кто сильнее, тот и прав. Я покоряюсь!
Мы положили его в стороне от других пленных, чтобы у них не было возможности переговариваться. Затем мы с Виннету покинули лагерь, чтобы встретить скво. Она ждала, все еще сидя в седле и с поводьями в руках, около лошадей. Наше появление не произвело на нее ни малейшего впечатления. Казалось, что нас вообще тут нет. Мы отвели ее к источнику, где она слезла с коня и просто подсела к Тибо. Что он связан, она, кажется, и не заметила.
Вьючную лошадь мы оставили за кустарником; я привел к ней и двух остальных. Тибо незачем было видеть, что мы исследуем его поклажу. Вполне вероятно, что мы найдем что-нибудь такое, что нам еще пригодится. Когда я вернулся к источнику, Кокс разговаривал с Тресковом. Полицейский в очередной раз высказывал ему свои юридические воззрения, и поэтому был взволнован, в то время как его собеседник говорил абсолютно спокойно. Тресков обратился ко мне:
— Подумайте только, мистер Шеттерхэнд, Кокс требует, чтобы его освободили!
— Вам не нужно было мне говорить «подумайте». Я думаю, и, кстати, постоянно.
— И что вы скажете на требование Кокса?
— Пока освобождать его не будем.
— А потом?
— Позже я обдумаю то, что думает по этому поводу Виннету.
— Тогда мы в замкнутом круге! А что же думает по этому поводу Виннету?
— Виннету размышляет сейчас о справедливости.
— Мило! Согласен! Юридически…
— Хау! — прервал я его. — Мы здесь не юристы, а прежде всего голодные люди.
— Ах, голодные! Вот почему вы подошли ко мне!
— Совершенно неверно! Я хочу, чтобы вы знали, что, по моему мнению, справедливо, а что — нет…
— Так что же справедливо?
— Вчера вечером ели трампы, а мы постились; сегодня едим мы, а они не получат ничего. Разве это не справедливо?
— Побери вас… черт, вот что я хочу сказать! Держу пари, что вы намерены их отпустить!
— А я не держу пари, потому что уверен, что поступаю верно.
Мы начали есть. Скво выделили лучший кусочек индейки. Она взяла еду из рук Апаначки, по-прежнему не узнавая его. Поев, мы с Виннету взялись за осмотр тюков Тибо. Его вьючная лошадь несла продукты, женскую одежду, немного белья и тому подобное, ничего особенного мы здесь не нашли. На лошади скво тоже ничего интересного в седельных сумках не было. Мы перешли к лошади ее мужа. На застежке седла висело ружье. Из правой седельной сумки торчал заряженный двуствольный пистолет и жестяная коробка с разными гримировальными красками, а больше ничего. В левой мы нашли патроны, бритву, мыло и еще одну жестяную коробку, намного больше первой. В ней лежала длинная, тонкая, четырехугольная полоска хорошо выдубленной кожи белого цвета с нанесенными на ней какими-то загадочными красными черточками и значками.
— А… кажется, это не что иное, как «говорящая кожа», так ее называют индейцы.
— Пусть мой брат покажет ее мне! — сказал Виннету.
Я дал кожу ему. Он рассматривал ее долго и очень внимательно, то качая головой, то замирая над ней неподвижно, и наконец сказал:
— То, что здесь написано, я понял только наполовину, но сама кожа — это карта. Составлял ее, конечно, краснокожий: все линии прочерчены острием ножа и потом уже по ним прошлись киноварью. Вот эти извилистые линии — реки. Это Репабликан-Ривер, потом идет двойной Соломон, затем Арканзас с ручьями Большого Сэнди и Стремительным, за ними Адобе и Конский ручей, южнее — Апишапа-Ривер и Хуерфано-Ривер, а последние ручей и река в парке Сент-Луис. Все эти воды я знаю. Но есть значки рядом с ними, которых я не понимаю: разные крестики, кольца, треугольники, четырехугольники и еще что-то непонятное. Они нарисованы на карте там, где на самом деле нет ни городов, ни ранчо, ни домов. Я не знаю, что все они обозначают.
И он отдал мне кожу. У кожи-карты была еще одна отличительная особенность: весь рисунок на ней был выполнен с большой тщательностью и даже изяществом. Мельчайшие штрихи читались четко и ясно. Но я тоже не понимал, что могут обозначать все эти черточки и значки. На оборотной стороне карты был список каких-то имен или названий, но среди них я не нашел ни одного знакомого. Самое странное, что они шли одно за другим и стояли вплотную друг к другу. Я долго ломал голову над этим списком, пока не догадался, что некоторые из этих имен были именами святых. И это был ключ ко всему тексту. Я достал свой блокнот, в котором был календарь, сверил даты с расстояниями друг от друга значков на карте и объяснил апачу:
— Это письмо написано для шамана и должно ему объяснить, где и в каком месте он должен встретить отправителя письма. Обычная запись дат сразу открыла бы все планы. Христиане же именуют, как я тебе уже говорил, все дни года в честь благочестивых святых, мужчин и женщин, которые давно умерли. Этими именами и воспользовался автор письма. Расшифровать этот текст сложно еще и потому, что имена нанесены не на саму карту, а на оборотную ее сторону. Здесь я могу прочесть: Эгидий, Роза, Регина, Прот, Эвлогий, Иосиф и Текла. Они означают — 1, 4, 7, 11, 13, 18 и 23-е сентября. В эти дни человек, пославший письмо, будет там, где стоят такие же значки, как у имен. Таким образом, мы имеем весь маршрут отправителя и получателя письма с указанием всех пунктов остановки и временем встреч. Ты меня понял?
— Я понял моего брата достаточно хорошо, но не понял лишь того, когда умерли эти мужчины и женщины, в какие дни?
— Не страшно, хватит того, что это знаю я. Эта кожа весьма ценна для нас, но нам не следует оставлять ее у себя.
— Почему?
— Тибо-така не должен подозревать, что мы знаем его путь.
— Тогда мой брат может переписать знаки с кожи!
— Да, именно это я и сделаю.
И я скопировал все, что было на карте и с той, и с другой стороны, в мою записную книжку. Потом я уложил кожу обратно в жестянку, и мы положили коробку в седельную сумку. Как только это было сделано, мы вернулись в лагерь. Первый человек, которого мы встретили, была скво. При нашем приближении она встала и прошла мимо нас… Ее голова была высоко поднята, взгляд безучастен, она шла размеренными шагами, довольно медленно — так ходят сомнамбулы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362