Тогда-то вы уж захлопнете свои пасти! Провести с вами вместе больше, чем один день, — позор, которого я при моей нежной душе и не менее нежном теле просто не вынесу. Мы смоемся! Не так ли, Пит, старый енот?
— Хм, — пробормотал долговязый. — Если ты думаешь, что мы это сделаем, то ты прав, дорогой Дик. Мы смоемся.
— Убежать от нас? — бродяга саркастически рассмеялся. — Запомните, ребята: это невозможно, и так же верно, как то, что меня зовут Холберс!
— Боже, еще один Холберс! Мило! А зовут вас случайно не Пит?
— Нет. Мое имя Хозия. Но почему это вас интересует?
— Хозия? Уфф! Еще бы это нас не интересовало! Конечно, интересует!
— К чему это «Уфф»! Чем вам не нравится мое имя?
Вместо того, чтобы ответить на этот вопрос, Дик повернулся к Холберсу:
— Ты слышал, Пит Холберс, старый енот, что, оказывается, этот человек носит прекрасное, благочестивое библейское имя?
— Если тебе кажется, что я слышал, то ты прав, — ответил тот.
— И что скажешь?
— Ничего.
— Ты совершенно прав, дорогой Пит. Если имеешь дело с бродягой, то лучше всего помалкивать, но ведь я ко всему прочему еще и очень любопытный парень, и, откровенно тебе признаюсь, мне трудно держать язык за зубами.
— Это что еще у вас там за секретные разговоры? — спросил бродяга. — Не связаны ли они с моим именем?
— Как посмотреть, но в общем-то — да.
— И каким же образом?
— Сначала я попрошу вас ответить мне на один вопрос. Скажите-ка, а не носит ли кто-нибудь еще в вашей семье похожее библейское имя?
— Есть еще одно.
— Какое?
— Джоул.
— Уфф! Снова пророк! Ваш отец, кажется, был очень благочестивым, хорошо знающим Библию человеком! Не так ли?
— Ничего такого я о нем не знаю. Но знаю, что он был весьма толковым парнем и никогда не позволял пасторам водить себя за нос. В этом я весь в него.
— Так ваша мать была очень верующей?
— Увы, да.
— Почему «увы»?
— Она своими молитвами и причитаниями настолько огорчала отца, что он был вынужден скрашивать свою жизнь глотком-другим бренди. Умный человек не может спокойно выносить постоянное присутствие такой богомолки в доме. Ему только и оставалось, что идти в кабак. И это было лучшее, что он мог сделать!
— Понятно. Он скрашивал свою жизнь так старательно, что в конце концов она стала беспросветной, а его самого от этого просто тошнило?
— Да, ему это надоело, и, когда в один прекрасный день он увидел, что обладает избытком веревки, ему не пришло на ум ничего лучше, как повесить ее на прочный гвоздь, сделать петлю и просунуть в нее голову. Он провисел довольно долгое время, пока веревку не обрезали.
У меня даже руки зачесались (к сожалению, связанные), когда я услышал, какие циничные выражения подобрал этот парень за моей спиной для своего отца-самоубийцы. Хаммердал, конечно, поостерегся выказывать свое возмущение, чтобы пристыдить бессовестного бродягу, оскорбившего память своего покойного отца, он преследовал свою, тайную, цель в этом разговоре и поэтому, смеясь, продолжил:
— Да, это, конечно, очень редкий случай: человек с дурными наклонностями сует голову в петлю, чтобы от них избавиться. Но, мистер Холберс, если я правильно вас понял, вы говорили, что весьма похожи на своего отца?
— Да, я это сказал.
— В таком случае храни вас Бог от веревки!
— Хау! Если я в чем-то и подобен ему, то только не в этом. Жизнь так прекрасна, что я буду стараться изо всех сил продлить ее. По крайней мере, у меня никогда не появится желания засунуть голову в петлю. У меня нет ни малейшего повода к этому, и, кроме того, я не настолько глуп, чтобы взять вечно молящуюся и рыдающую женщину в дом.
— И все же я не беру обратно своего предупреждения! Уже бывало так, и не раз, что кто-то оказывался в петле, не имея к этому ни малейшей склонности. Ты ведь не возразишь мне, Пит Холберс, старый енот?
— Хм! Я не стану возражать, если ты считаешь, что такое бывает. Но я добавлю к твоим словам еще кое-что: этот мой тезка, который так же умен, как и его отец, вероятно, меня понимает.
— Zounds! — воскликнул бродяга. — Это что, деликатный намек на виселицу?
— Почему бы и нет? — спросил Хаммердал.
— Потому, что я против таких намеков.
— Я не пойму, отчего вы так сильно расстраиваетесь. Мы хотели всего лишь сказать, что веревка, даже без чьего-то особого желания, может вдруг оказаться на шее. И когда я предупреждал вас о веревке, то делал это из лучших побуждений!
— Большое спасибо! Но я обойдусь как-нибудь без подобных предупреждений.
— Well! Чтобы все же перейти к вашей матери, я хотел бы узнать, не обладала ли она какими-нибудь другими качествами, кроме набожности, которые сохранились бы у вас в памяти?
— Другими качествами? Я вас не понимаю. Что вы имеете в виду?
— Ну, например, что касается воспитания. Набожные люди имеют обыкновение быть чрезмерно суровыми к своим близким.
— Ах, это! — Бродяга рассмеялся, не испытывая ни малейшего подозрения относительно цели расспросов Хаммердала. — Увы, то, что вы сказали, правда. Если бы синяки, которые я получал, оказались бы сейчас снова и все вместе на моей спине, то я не смог бы сидеть на лошади от боли.
— Значит, методы, применявшиеся при вашем воспитании, были очень убедительными?
— Да, и применялись они чаще всего на моей спине.
— Так же обстояло дело, как я понимаю, и с Джоулом, вашим братом?
— Да.
— Он еще жив?
— Конечно, а кто думает иначе, тот и сам может оказаться очень скоро мертвецом!
— А где он сейчас со своими трогательными воспоминаниями о воспитании спины и, что весьма вероятно, других частей тела тоже?
— Здесь.
— Что? Здесь, с нами?
— Конечно. Вон тот человек, который скачет рядом с Коксом, как раз он и есть.
— Good luck! D) Так здесь целых два пророка. Хозия и Джоул, оба сразу! Что ты скажешь на это, Пит Холберс, старый енот?
— Ничего, — отвечал долговязый.
— А какое вам, собственно, дело до меня и моего брата? — поинтересовался бродяга, которого наконец удивила тема беседы.
— Вы это скоро, вероятно, узнаете. Скажите-ка мне еще: а кем был ваш отец?
— Он был всем, чем может быть человек, что, вероятно, и раздражало его жену.
— То есть, видимо, всем и ничем одновременно. Меня, впрочем, интересует только то, кем он был в тот самый день, когда он обнаружил у себя лишнюю веревку?
— Тогда? Незадолго до этого он основал брачную контору.
— Удивительно! Чтобы и другие получили свою порцию семейного счастья? Для всеобщего блага? Это было очень мило с его стороны!
— Да, намерения-то у него были хорошие, только результаты получились, увы, прямо противоположные.
— Ах, неужели не нашлось пары душ, которые пожелали бы соединиться друг с другом?
— Нет, ни одной!
— Так вот почему он предпочел веревку.
— Да. Он повернулся спиной к жизни, которая ничего не могла ему предложить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362
— Хм, — пробормотал долговязый. — Если ты думаешь, что мы это сделаем, то ты прав, дорогой Дик. Мы смоемся.
— Убежать от нас? — бродяга саркастически рассмеялся. — Запомните, ребята: это невозможно, и так же верно, как то, что меня зовут Холберс!
— Боже, еще один Холберс! Мило! А зовут вас случайно не Пит?
— Нет. Мое имя Хозия. Но почему это вас интересует?
— Хозия? Уфф! Еще бы это нас не интересовало! Конечно, интересует!
— К чему это «Уфф»! Чем вам не нравится мое имя?
Вместо того, чтобы ответить на этот вопрос, Дик повернулся к Холберсу:
— Ты слышал, Пит Холберс, старый енот, что, оказывается, этот человек носит прекрасное, благочестивое библейское имя?
— Если тебе кажется, что я слышал, то ты прав, — ответил тот.
— И что скажешь?
— Ничего.
— Ты совершенно прав, дорогой Пит. Если имеешь дело с бродягой, то лучше всего помалкивать, но ведь я ко всему прочему еще и очень любопытный парень, и, откровенно тебе признаюсь, мне трудно держать язык за зубами.
— Это что еще у вас там за секретные разговоры? — спросил бродяга. — Не связаны ли они с моим именем?
— Как посмотреть, но в общем-то — да.
— И каким же образом?
— Сначала я попрошу вас ответить мне на один вопрос. Скажите-ка, а не носит ли кто-нибудь еще в вашей семье похожее библейское имя?
— Есть еще одно.
— Какое?
— Джоул.
— Уфф! Снова пророк! Ваш отец, кажется, был очень благочестивым, хорошо знающим Библию человеком! Не так ли?
— Ничего такого я о нем не знаю. Но знаю, что он был весьма толковым парнем и никогда не позволял пасторам водить себя за нос. В этом я весь в него.
— Так ваша мать была очень верующей?
— Увы, да.
— Почему «увы»?
— Она своими молитвами и причитаниями настолько огорчала отца, что он был вынужден скрашивать свою жизнь глотком-другим бренди. Умный человек не может спокойно выносить постоянное присутствие такой богомолки в доме. Ему только и оставалось, что идти в кабак. И это было лучшее, что он мог сделать!
— Понятно. Он скрашивал свою жизнь так старательно, что в конце концов она стала беспросветной, а его самого от этого просто тошнило?
— Да, ему это надоело, и, когда в один прекрасный день он увидел, что обладает избытком веревки, ему не пришло на ум ничего лучше, как повесить ее на прочный гвоздь, сделать петлю и просунуть в нее голову. Он провисел довольно долгое время, пока веревку не обрезали.
У меня даже руки зачесались (к сожалению, связанные), когда я услышал, какие циничные выражения подобрал этот парень за моей спиной для своего отца-самоубийцы. Хаммердал, конечно, поостерегся выказывать свое возмущение, чтобы пристыдить бессовестного бродягу, оскорбившего память своего покойного отца, он преследовал свою, тайную, цель в этом разговоре и поэтому, смеясь, продолжил:
— Да, это, конечно, очень редкий случай: человек с дурными наклонностями сует голову в петлю, чтобы от них избавиться. Но, мистер Холберс, если я правильно вас понял, вы говорили, что весьма похожи на своего отца?
— Да, я это сказал.
— В таком случае храни вас Бог от веревки!
— Хау! Если я в чем-то и подобен ему, то только не в этом. Жизнь так прекрасна, что я буду стараться изо всех сил продлить ее. По крайней мере, у меня никогда не появится желания засунуть голову в петлю. У меня нет ни малейшего повода к этому, и, кроме того, я не настолько глуп, чтобы взять вечно молящуюся и рыдающую женщину в дом.
— И все же я не беру обратно своего предупреждения! Уже бывало так, и не раз, что кто-то оказывался в петле, не имея к этому ни малейшей склонности. Ты ведь не возразишь мне, Пит Холберс, старый енот?
— Хм! Я не стану возражать, если ты считаешь, что такое бывает. Но я добавлю к твоим словам еще кое-что: этот мой тезка, который так же умен, как и его отец, вероятно, меня понимает.
— Zounds! — воскликнул бродяга. — Это что, деликатный намек на виселицу?
— Почему бы и нет? — спросил Хаммердал.
— Потому, что я против таких намеков.
— Я не пойму, отчего вы так сильно расстраиваетесь. Мы хотели всего лишь сказать, что веревка, даже без чьего-то особого желания, может вдруг оказаться на шее. И когда я предупреждал вас о веревке, то делал это из лучших побуждений!
— Большое спасибо! Но я обойдусь как-нибудь без подобных предупреждений.
— Well! Чтобы все же перейти к вашей матери, я хотел бы узнать, не обладала ли она какими-нибудь другими качествами, кроме набожности, которые сохранились бы у вас в памяти?
— Другими качествами? Я вас не понимаю. Что вы имеете в виду?
— Ну, например, что касается воспитания. Набожные люди имеют обыкновение быть чрезмерно суровыми к своим близким.
— Ах, это! — Бродяга рассмеялся, не испытывая ни малейшего подозрения относительно цели расспросов Хаммердала. — Увы, то, что вы сказали, правда. Если бы синяки, которые я получал, оказались бы сейчас снова и все вместе на моей спине, то я не смог бы сидеть на лошади от боли.
— Значит, методы, применявшиеся при вашем воспитании, были очень убедительными?
— Да, и применялись они чаще всего на моей спине.
— Так же обстояло дело, как я понимаю, и с Джоулом, вашим братом?
— Да.
— Он еще жив?
— Конечно, а кто думает иначе, тот и сам может оказаться очень скоро мертвецом!
— А где он сейчас со своими трогательными воспоминаниями о воспитании спины и, что весьма вероятно, других частей тела тоже?
— Здесь.
— Что? Здесь, с нами?
— Конечно. Вон тот человек, который скачет рядом с Коксом, как раз он и есть.
— Good luck! D) Так здесь целых два пророка. Хозия и Джоул, оба сразу! Что ты скажешь на это, Пит Холберс, старый енот?
— Ничего, — отвечал долговязый.
— А какое вам, собственно, дело до меня и моего брата? — поинтересовался бродяга, которого наконец удивила тема беседы.
— Вы это скоро, вероятно, узнаете. Скажите-ка мне еще: а кем был ваш отец?
— Он был всем, чем может быть человек, что, вероятно, и раздражало его жену.
— То есть, видимо, всем и ничем одновременно. Меня, впрочем, интересует только то, кем он был в тот самый день, когда он обнаружил у себя лишнюю веревку?
— Тогда? Незадолго до этого он основал брачную контору.
— Удивительно! Чтобы и другие получили свою порцию семейного счастья? Для всеобщего блага? Это было очень мило с его стороны!
— Да, намерения-то у него были хорошие, только результаты получились, увы, прямо противоположные.
— Ах, неужели не нашлось пары душ, которые пожелали бы соединиться друг с другом?
— Нет, ни одной!
— Так вот почему он предпочел веревку.
— Да. Он повернулся спиной к жизни, которая ничего не могла ему предложить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362