Мне еще издали отчетливо было видно его лицо, вытянутое и крепкое, свежее и решительное — лицо настоящего янки, с крупным тонким носом, ясными светлыми глазами, широким, резко очерченным ртом и угловатым, волевым подбородком. Несмотря на очевидное прямодушие и доброжелательность своего хозяина, оно, подчиняясь его воле, временами приобретало хитроватый и даже чуть плутовской вид.
Возле пня, на котором стоял необычный оратор, лежал массивный топор, ружье и еще кое-какие вещи, необходимые в этих местах. Мужчина, таким несколько странным образом упражнявшийся в риторике, с первого же взгляда производил впечатление человека решительного и самостоятельного, имеющего ясное понятие о том, как через нужду, борьбу и тяжелый труд пробиться к лучшему месту под солнцем, нежели то, какое может предоставить ему Запад.
Я отчетливо слышал каждое его слово:
— И что вы теперь скажете? Что рабство — священный институт общества, который невозможно устранить ни силой, ни убеждением? Но разве может быть святым делом угнетение человека, презрительное отношение и унижение достоинства целой расы? Разве необходимо подавлять творческую силу людей этим отвратительным правом собственности? Разве за хорошую плату эти люди не стали бы трудиться гораздо лучше и честнее? Вы не желаете слышать доводов разума и признавать аргументов силы? Тем не менее я изложу вам свои доводы, и даже если вы их не примете, то все равно однажды поднимется неодолимая сила, которая сломает плантаторскую плетку, вырвет из сердца занозу своекорыстия и уничтожит все, что осмелится встать у нее на пути. Я говорю вам, что придет время, когда…
Он оборвал речь на полуслове, заметив мое присутствие. В следующее мгновение он соскочил с пня на землю, схватил ружье и крикнул:
— Стойте, ни шагу дальше! Кто вы такой?
— О Боже, да опустите же вы ружье! Я вовсе не горю желанием съесть вас и уж тем более — проглотить кусок свинца! — ответил я.
— Ладно, тогда подойдите ближе и скажите, кто вы такой!
— Меня зовут Тим Кронер, сэр. Я второй день пробираюсь вверх по реке, чтобы догнать банду бушхедеров, которые похитили мою невесту.
— А мое имя — Линкольн, Авраам Линкольн. Я пришел сюда с гор и собираюсь построить плот, чтобы продать дерево на юге. Я здесь не более часа. Так вы говорите, бушхедеры похитили у вас невесту? И сколько же их было?
— Человек десять или двенадцать.
— Верхом?
— Да.
— Черт возьми! Я недавно видел следы примерно такого же количества лошадей, а позднее обнаружил их здесь, совсем близко; только мне показалось, что в этот раз следов было больше.
— Это мой отец с двумя соседями, они отправились в погоню раньше меня.
— Все верно! Значит, вас четверо против двенадцати. Может, и мои руки вам пригодятся?
— Разумеется, если вы готовы мне их одолжить!
— Хорошо, тогда пошли!
Он собрал свои вещи, повесил ружье на одно плечо, а через другое перекинул топор и зашагал вперед, как будто с самого начала было ясно, что я должен следовать за ним.
— Куда мы идем, сэр? — спросил я, заметив, что он удаляется в сторону от прежнего направления моего пути.
Он так уверенно говорил и действовал, что мне и в голову не пришло спорить с ним. Поэтому я пропустил его вперед, а сам на коне держался чуть сзади. Он шагал так широко и быстро, что, не будь я верхом, мне пришлось бы попотеть, чтобы угнаться за ним. Так мы и двигались вперед, пока он вдруг не остановился и не указал мне рукой на землю.
— Видите, опять этот след. Две, шесть, девять, одиннадцать — пятнадцать лошадей! Значит, и ваши уже успели здесь проехать, и не далее как четверть часа тому назад. Смотрите, примятые травинки еще не успели выпрямиться. Поторопите коня, чтобы нам их поскорее нагнать!
И он огромными шагами заспешил дальше. Честное слово, господа, мне пришлось пустить коня легкой рысью, чтобы не отстать!
Лес давно уже кончился, перейдя в низкий, прерывистый кустарник. Теперь мы вышли к месту, где прерия светлой бухтой глубоко вдавалась в заросли, но в отдалении виднелись новые плотные полосы густой растительности, на фоне которой нам удалось разглядеть силуэты трех всадников, ехавших, на индейский манер, гуськом. Мы отчетливо видели их, хотя солнце уже село и начали сгущаться сумерки. Линкольн поднял руку.
— Вон они! Вперед!
И он бросился вперед длинными прыжками, концентрируя центр тяжести все время на одной и той же ноге, и по мере того, как эта опорная нога уставала, перенося его на другую. Это был единственный способ долго выдерживать подобную манеру движения. Расстояние между нами и всадниками быстро сокращалось, и поскольку они нас уже заметили и остановились, то мы вскоре приблизились к ним почти вплотную.
— Накоиец-то, Тим! — воскликнул отец. — А кто это с тобой?
— Мистер Авраам Линкольн, которого я встретил у реки и который пожелал нам помочь. Только ничего не нужно рассказывать, я все уже знаю. Лучше продолжим путь, чтобы поскорее догнать разбойников!
— Они уже недалеко и наверняка разобьют лагерь вон в том лесу. Вперед, пока не стемнело и мы не потеряли след!
Мы продолжали путь молча, но держа наготове ножи и ружья. Когда мы достигли опушки леса, Линкольн нагнулся к земле, чтобы получше разглядеть следы, и сказал:
— Давайте оценим, джентльмены, что мы имеем! В темноте леса мы с вами уже не увидим. Вот здесь следы копыт самые глубокие — эта лошадь несла на себе более тяжелый груз, чем остальные; значит, это та самая лошадь, что везла на себе всадника и вашу девушку. И, взгляните-ка, животное хромает: левое заднее копыто опирается на землю только своим передним острием. Им скоро придется спешиться и дать лошади отдохнуть.
— Вы абсолютно правы, сэр, — сказал отец, — давайте же поторапливаться!
— Стойте! Это было бы огромной ошибкой. По моим расчетам, они опережают нас не более чем на четверть часа и, возможно, уже остановились на ночлег. Неужели вы хотите, чтобы лошади выдали нас и испортили нам все удовольствие?
— Правильно, нужно оставить лошадей! Но где?
— Вон там, в зарослях дикой вишни, они будут в безопасности и не разбегутся, если вы их как следует стреножите.
Так мы и сделали и двинулись дальше пешим ходом. Линкольн шагал впереди; мы совершенно непроизвольно вынуждены были признать его нашим предводителем. Его предположение оказалось верным: лишь немного углубившись в лес, мы почувствовали запах гари, а вскоре заметили и облачко светлого дыма, пробивавшегося сквозь кроны деревьев.
Теперь нужно было двигаться абсолютно бесшумно. Ища укрытия за каждым деревом и молниеносно пробегая пространства между стволами, мы подбирались все ближе к месту привала и наконец увидели костер и расположившихся вокруг него одиннадцать мужчин. Между ними, бледная, как смерть, сидела Мэри со связанными руками и поникшей головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362