И как только я начал его исполнять, частицы материи, словно отторгнутые от меня ангельским голосом, постепенно стали исчезать, растворяться… Я встал во весь свой ангельский рост, расправил крылья и вознес к небесам гимн, прославляя Господа и благодаря Его за то, что Он позволил мне испытать в объятиях этой женщины…
Прозвучавший над моей головой голос Бога был тихим, но исполненным гнева и ярости.
«Мемнох! – рек мне Господь. – Ты принадлежишь к сонму ангелов! Что делает ангел, сын Божий, в компании дщери человеческой?»
Прежде чем я успел ответить, свет исчез, и меня закружил стремительный поток воздуха, заставивший затрепетать мои крылья… Я взглянул вниз и увидел, что женщина уже далеко, на берегу моря. Став свидетельницей непонятного, необъяснимого явления, она в ужасе мчалась прочь.
Она убежала, а я оказался на небесах, пред вратами рая. И вдруг я осознал, что впервые эти врата обрели в моих глазах форму, то есть я увидел их так, как видел, например, ты. А потом эти врата с грохотом захлопнулись передо мной, и божественная молния низвергла меня с небес. Я падал столь же стремительно, как падал и ты в моих руках. Только я был один. Я рухнул вниз, невидимый, но исцарапанный и изломанный, и зарыдал, уткнувшись лицом в мокрую землю.
«Ты, Мой наблюдатель, посланный Мною на землю ангел-хранитель! Что ты натворил?» – тихо, но отчетливо прозвучал возле самого моего уха голос Господа.
Я продолжал рыдать и никак не мог успокоиться.
«Господь, Бог мой! – сквозь слезы молил я. – Это какое-то ужасное недоразумение… Позволь мне… Позволь мне объяснить…»
«Оставайся среди смертных, которых ты так любишь! – ответил Бог. – Отныне пусть они будут твоими советчиками. Ибо Я не желаю ни видеть, ни слышать тебя до тех пор, пока гнев Мой не остынет. Сжимай в своих объятиях плоть, которую ты жаждешь и которой ты запачкан. И не появляйся Мне на глаза, пока Я сам не пошлю за тобой – если сочту нужным!»
Вновь поднялся вихрь, а когда я перевернулся на спину, то увидел, что лишился крыльев, вновь обрел плоть и выгляжу как обыкновенный человек.
Тело мое снова стало таким, каким я его для себя создал, – Всемогущий проявил милость и восстановил его до последней клеточки. Я остался лежать на земле и только стонал, испытывая нестерпимую боль и чувствуя, как печаль разрывает на части душу.
Никогда прежде не приходилось мне плакать так, как плачут люди. Голос мой был негромким. Я не испытывал ни колебаний, ни отчаяния. Я по-прежнему оставался самоуверенным ангелом, ибо не сомневался, что Господь не лишит меня своей любви. Да, Он был разгневан, но что из того? Он и прежде не раз на меня сердился.
Меня мучило лишь сознание того, что я отвергнут Господом, что мне запрещено появляться на небесах без Его разрешения, что я лишен права покидать свою плотскую оболочку. Я сел и попытался воздеть руки к небу, однако, несмотря на все усилия, не смог это сделать. И тогда меня вновь охватило такое острое чувство неизбывной печали и полного одиночества, что я мог лишь понуро опустить голову и застыть в молчании.
Наступила ночь. Зажегшиеся на небосводе звезды казались бесконечно далекими, словно я никогда не бывал на небесах. Я закрыл глаза, и вдруг до ушей моих вновь донеслись плач и стенания заключенных в преисподней душ. Они окружали меня, голоса их слышались все ближе, они спрашивали, кто я, чему они стали свидетелями и за какие проступки я низвергнут на землю. Если мое предыдущее посещение было окутано тайной и перевоплощение осталось незамеченным, то теперь Господь буквально вышвырнул меня из рая, и все могли видеть, как я почти мгновенно превратился из ангела в обыкновенного человека.
Вся преисполняя шумела и бурлила в поисках объяснений.
«Боже! – молил я. – Помоги! Посоветуй! Что должен я им сказать?»
И вдруг я ощутил запах женщины. Обернувшись, я увидел, что она осторожно подкрадывается ко мне. Заглянув в мое залитое слезами, искаженное болью и страданием лицо, она уже намного смелее подошла ближе, прильнула ко мне грудью и все еще дрожащими руками обхватила мою голову…
ГЛАВА 13
Она отвела меня на стоянку. Мужчины и женщины, сидевшие у походных костров, кинулись мне навстречу. Я знал, что обладаю ангельской красотой, и меня не удивляли их восхищенные взоры. Но хотел бы я знать, что, во имя неба, у них на уме.
Меня усадили, поднесли еду и питье. Это было кстати, ибо три дня подряд я пил только воду и ел попадавшиеся кое-где в лесу ягоды.
Я уселся рядом с ними, скрестив ноги, и отведал жареного мяса, и она, моя женщина, моя дщерь человеческая, прильнула ко мне, словно подзадоривая каждого бросить нам вызов.
А затем, поднявшись на ноги и вскинув вверх руки, она громким голосом возвестила всем о том, что видела. Язык ее был прост. Но у нее достало слов рассказать, как она наткнулась на меня на морском побережье и увидела, что я наг, и как отдалась мне, повинуясь священному долгу и понимая, что я не могу быть обитателем земли.
Едва мое семя оказалось в ней, как пещеру заполнил льющийся сверху чудный свет. Она в страхе отпрянула, но я бестрепетно вошел в этот знакомый мне поток и изменился у нее на глазах, так что она видела сквозь меня и при этом видела меня самого. И я сделался высоким, с необъятными оперенными белыми крыльями! Это видение – это существо, сквозь которое она видела, как через воду, – явилось ей лишь на мгновение. Затем я пропал. Мое исчезновение было столь же неоспоримо, как то, что я сейчас сижу здесь. Она смешалась, вся дрожа, и, вглядываясь в сумрак, принялась молиться предкам, Создателю, демонам пустыни, всем охраняющим силам, когда вдруг снова увидала меня – «прозрачного», по ее же незамысловатому выражению, но видимого для глаз. И падающего: огромное крылатое существо, несущееся к земле в падении, непременно убившем бы человека, хотя именно им я и стал – человеком из плоти, как видели все вокруг, сидящим в пыли.
«Господи, – молился я. – Что мне делать? Сказанное этой женщиной – правда! Но я не Бог. Ты – Бог. Что мне делать?»
Никакого ответа не дали небеса – ни моим ушам, ни сердцу, ни неповоротливому и дотошному уму.
Что до толпы слушателей, которых, по моему мнению, было человек тридцать пять, не считая детей, то ни один не заговорил. Каждый обдумывал происшедшее. Ни один не смог сразу принять его. И ни один не собирался бросить мне вызов. Что-то в моем поведении и осанке заставляло их держаться на расстоянии.
Что было неудивительно. Я, разумеется, не выказывал своих страданий – не дрожал и не опускал голову. Я так и не научился выражать ангельское страдание через плоть. Просто сидел, сознавая, что по их меркам я молод, привлекателен и таинствен;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Прозвучавший над моей головой голос Бога был тихим, но исполненным гнева и ярости.
«Мемнох! – рек мне Господь. – Ты принадлежишь к сонму ангелов! Что делает ангел, сын Божий, в компании дщери человеческой?»
Прежде чем я успел ответить, свет исчез, и меня закружил стремительный поток воздуха, заставивший затрепетать мои крылья… Я взглянул вниз и увидел, что женщина уже далеко, на берегу моря. Став свидетельницей непонятного, необъяснимого явления, она в ужасе мчалась прочь.
Она убежала, а я оказался на небесах, пред вратами рая. И вдруг я осознал, что впервые эти врата обрели в моих глазах форму, то есть я увидел их так, как видел, например, ты. А потом эти врата с грохотом захлопнулись передо мной, и божественная молния низвергла меня с небес. Я падал столь же стремительно, как падал и ты в моих руках. Только я был один. Я рухнул вниз, невидимый, но исцарапанный и изломанный, и зарыдал, уткнувшись лицом в мокрую землю.
«Ты, Мой наблюдатель, посланный Мною на землю ангел-хранитель! Что ты натворил?» – тихо, но отчетливо прозвучал возле самого моего уха голос Господа.
Я продолжал рыдать и никак не мог успокоиться.
«Господь, Бог мой! – сквозь слезы молил я. – Это какое-то ужасное недоразумение… Позволь мне… Позволь мне объяснить…»
«Оставайся среди смертных, которых ты так любишь! – ответил Бог. – Отныне пусть они будут твоими советчиками. Ибо Я не желаю ни видеть, ни слышать тебя до тех пор, пока гнев Мой не остынет. Сжимай в своих объятиях плоть, которую ты жаждешь и которой ты запачкан. И не появляйся Мне на глаза, пока Я сам не пошлю за тобой – если сочту нужным!»
Вновь поднялся вихрь, а когда я перевернулся на спину, то увидел, что лишился крыльев, вновь обрел плоть и выгляжу как обыкновенный человек.
Тело мое снова стало таким, каким я его для себя создал, – Всемогущий проявил милость и восстановил его до последней клеточки. Я остался лежать на земле и только стонал, испытывая нестерпимую боль и чувствуя, как печаль разрывает на части душу.
Никогда прежде не приходилось мне плакать так, как плачут люди. Голос мой был негромким. Я не испытывал ни колебаний, ни отчаяния. Я по-прежнему оставался самоуверенным ангелом, ибо не сомневался, что Господь не лишит меня своей любви. Да, Он был разгневан, но что из того? Он и прежде не раз на меня сердился.
Меня мучило лишь сознание того, что я отвергнут Господом, что мне запрещено появляться на небесах без Его разрешения, что я лишен права покидать свою плотскую оболочку. Я сел и попытался воздеть руки к небу, однако, несмотря на все усилия, не смог это сделать. И тогда меня вновь охватило такое острое чувство неизбывной печали и полного одиночества, что я мог лишь понуро опустить голову и застыть в молчании.
Наступила ночь. Зажегшиеся на небосводе звезды казались бесконечно далекими, словно я никогда не бывал на небесах. Я закрыл глаза, и вдруг до ушей моих вновь донеслись плач и стенания заключенных в преисподней душ. Они окружали меня, голоса их слышались все ближе, они спрашивали, кто я, чему они стали свидетелями и за какие проступки я низвергнут на землю. Если мое предыдущее посещение было окутано тайной и перевоплощение осталось незамеченным, то теперь Господь буквально вышвырнул меня из рая, и все могли видеть, как я почти мгновенно превратился из ангела в обыкновенного человека.
Вся преисполняя шумела и бурлила в поисках объяснений.
«Боже! – молил я. – Помоги! Посоветуй! Что должен я им сказать?»
И вдруг я ощутил запах женщины. Обернувшись, я увидел, что она осторожно подкрадывается ко мне. Заглянув в мое залитое слезами, искаженное болью и страданием лицо, она уже намного смелее подошла ближе, прильнула ко мне грудью и все еще дрожащими руками обхватила мою голову…
ГЛАВА 13
Она отвела меня на стоянку. Мужчины и женщины, сидевшие у походных костров, кинулись мне навстречу. Я знал, что обладаю ангельской красотой, и меня не удивляли их восхищенные взоры. Но хотел бы я знать, что, во имя неба, у них на уме.
Меня усадили, поднесли еду и питье. Это было кстати, ибо три дня подряд я пил только воду и ел попадавшиеся кое-где в лесу ягоды.
Я уселся рядом с ними, скрестив ноги, и отведал жареного мяса, и она, моя женщина, моя дщерь человеческая, прильнула ко мне, словно подзадоривая каждого бросить нам вызов.
А затем, поднявшись на ноги и вскинув вверх руки, она громким голосом возвестила всем о том, что видела. Язык ее был прост. Но у нее достало слов рассказать, как она наткнулась на меня на морском побережье и увидела, что я наг, и как отдалась мне, повинуясь священному долгу и понимая, что я не могу быть обитателем земли.
Едва мое семя оказалось в ней, как пещеру заполнил льющийся сверху чудный свет. Она в страхе отпрянула, но я бестрепетно вошел в этот знакомый мне поток и изменился у нее на глазах, так что она видела сквозь меня и при этом видела меня самого. И я сделался высоким, с необъятными оперенными белыми крыльями! Это видение – это существо, сквозь которое она видела, как через воду, – явилось ей лишь на мгновение. Затем я пропал. Мое исчезновение было столь же неоспоримо, как то, что я сейчас сижу здесь. Она смешалась, вся дрожа, и, вглядываясь в сумрак, принялась молиться предкам, Создателю, демонам пустыни, всем охраняющим силам, когда вдруг снова увидала меня – «прозрачного», по ее же незамысловатому выражению, но видимого для глаз. И падающего: огромное крылатое существо, несущееся к земле в падении, непременно убившем бы человека, хотя именно им я и стал – человеком из плоти, как видели все вокруг, сидящим в пыли.
«Господи, – молился я. – Что мне делать? Сказанное этой женщиной – правда! Но я не Бог. Ты – Бог. Что мне делать?»
Никакого ответа не дали небеса – ни моим ушам, ни сердцу, ни неповоротливому и дотошному уму.
Что до толпы слушателей, которых, по моему мнению, было человек тридцать пять, не считая детей, то ни один не заговорил. Каждый обдумывал происшедшее. Ни один не смог сразу принять его. И ни один не собирался бросить мне вызов. Что-то в моем поведении и осанке заставляло их держаться на расстоянии.
Что было неудивительно. Я, разумеется, не выказывал своих страданий – не дрожал и не опускал голову. Я так и не научился выражать ангельское страдание через плоть. Просто сидел, сознавая, что по их меркам я молод, привлекателен и таинствен;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135