ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Поторговаться? Ты хочешь сказать, что у меня есть шанс выбраться из этой переделки? И мы не от­правляемся прямиком в ад? Что прежде, возможно, состоится нечто вроде суда и мне будет позволено найти современного Дэниела Вебстера, готового вы­ступить в мою защиту? Мои слова прозвучали резко и насмешливо, и все же в них был вполне логично и обоснованно поставленный вопрос, на который я хо­тел получить не менее логичный и обоснованный от­вет, причем немедленно.
– Лестат, послушай! – столь свойственным ему выдержанным, снисходительным тоном заговорил он, опуская руки и неторопливо шагнув ко мне. – Вспом­ни историю, которую поведал тебе Дэвид: о его ви­дении в кафе. Я и есть тот дьявол. И ты мне нужен. Я пришел вовсе не затем, чтобы силой утащить тебя в ад. Кстати, ты понятия не имеешь о том, что он собой представляет в действительности. Ад совершенно не такой, каким ты его себе воображаешь. Я здесь, чтобы просить тебя о помощи. Я устал и нуждаюсь в твоей поддержке. Я выигрываю битву, и крайне важно, что­бы я не потерпел в ней поражения.
Я был настолько потрясен, что буквально лишился дара речи.
Он долго смотрел на меня изучающим взглядом, а потом явно неспроста начал менять свою форму – его фигура увеличилась в размерах, потемнела, за спи­ной появились крылья, которые, словно клубы дыма, потянулись к потолку… Вновь я услышал гул голосов, он быстро нарастал и вскоре стал оглушительным, а позади дьявола вдруг вспыхнул свет. Покрытые шер­стью козлиные ноги двинулись в мою сторону. Я за­кричал, теряя опору под ногами и видя, что мне даже не за что ухватиться, кроме как за это ужасное суще­ство. Я отчетливо видел и изгиб все выше и выше вздымавшихся крыльев и сияние перьев на них. А в грохочущем шуме причудливо сливались звуки пре­красной музыки и чьих-то голосов.
– Нет! Только не сейчас! Нет!
Я набросился на черную фигуру и схватил ее за грудки. Прямо перед моими глазами оказалось лицо чудовища – лицо гранитной статуи, однако на этот раз живое и чрезвычайно выразительное. Мой отча­янный крик утонул в невыносимом шуме песнопе­ний, стонов и воя. Рот дьявола раскрылся, брови сердито сошлись у переносицы, а огромные миндалевид­ные глаза наполнились светом.
Тогда я изо всех сил вцепился в его мощную руку, и мне показалось, что он безуспешно пытается высво­бодиться из моей хватки. «Ага! Не можешь!» – зло­радно подумал я и ударил его кулаком в лицо. Ощу­щение было таким, будто кулак ткнулся в нечто сверхъестественно жесткое, как если бы удар был на­несен кому-то из мне подобных. Однако передо мной было нецельное и твердое тело вампира.
Несмотря на всю свою плотность и кажущуюся неуязвимость, фигура как-то странно дернулась, но быстро приняла прежнюю форму. Собрав всю свою мощь, я толкнул чудовище ладонями в грудь. Перед глазами совсем близко промелькнула блестящая за­щитная пластина – я успел заметать даже рисунок на ней и какие-то буквы, – а мгновением позже над моей головой раздался хлопок огромных крыльев. Та­кое впечатление, что дьявол хотел напутать меня. И все же мне удалось отшвырнуть проклятое суще­ство на значительное расстояние! Прекрасный удар! Сам не знаю, на что я рассчитывал и откуда набрался смелости и силы, но с воинственным кличем я вновь бросился в атаку.
Взмах лоснящихся, сияющих глянцем крыльев – и я почувствовал, что падаю… Нет, я не стану кричать… не дождется… будь он проклят… не стану… Я падал…
Я падал… Я словно погружался в такие глубины, какие могут привидеться лишь в кошмарном сне. Пу­стота была невообразимо абсолютной. А падение – стремительным.
Существовал только Свет. Он заполнял все види­мое пространство и показался мне вдруг столь пре­красным, что я утратил ощущение реальности и пере­стал чувствовать даже собственное тело, лишившееся веса и формы. Оставалась лишь пугающая инерция па­дения, словно напоминающая о существовании зем­ного притяжения, которое неизбежно приведет меня к гибели. Волна голосов захлестнула меня с головой.
– Но они же поют! – воскликнул я. Я застыл без движения.
Постепенно я осознал, что лежу на полу, почув­ствовал под собой шероховатую поверхность ковра, ощутил запах мастики и пыли – запах своего дома. И понял, что мы по-прежнему находимся в той же комнате.
Он сидел в кресле Луи возле письменного стола, а я лежал рядом с ним на спине, уставясь в потолок, и грудь мою разрывала нестерпимая боль.
Я сел, демонстративно скрестив ноги, и посмотрел на него вызывающим взглядом.
– Да, в этом действительно есть смысл. – Он был явно поражен и озадачен.
– В чем именно? О чем ты?
– Ты столь же силен, как и мы.
– Да нет, едва ли, – в ярости ответил я. – У меня не вырастают крылья. И я не могу заставить звучать музыку.
– Можешь. Ведь ты вызывал видения у смертных. Ты способен заворожить, околдовать их своими чара­ми. В тебе не меньше силы, чем в нас. И сейчас ты до­стиг очень интересной стадии своего развития. Я был уверен, что не ошибся в тебе. Ты вызываешь во мне благоговейный страх и глубочайшее почтение.
– Чем? Своей независимостью? Позволь мне кое-что сказать тебе, Сатана, – или как там тебя еще ве­личают…
– Не смей называть меня так – я ненавижу это имя!
– Прекрасный повод, чтобы в беседах с тобой по­вторять его снова и снова.
– Меня зовут Мемнох, – невозмутимо произнес он. – Мемнох-дьявол. И я прошу тебя запомнить это имя. – Он сделал едва заметный умоляющий жест.
– Мемнох-дьявол.
– Да, именно так я подписываюсь в случае необ­ходимости.
– Так вот, ваше королевское величество, Повели­тель Тьмы. Я не стану помогать вам ни в чем. Я не ваш слуга,
– Мне кажется, я могу заставить тебя изменить свое решение, – ровным тоном ответил он. – Пола­гаю, ты все поймешь и будешь на многое смотреть с моей точки зрения.
Я вдруг почувствовал слабость, почти полное бес­силие, и меня охватило отчаяние.
Ничего удивительного.
Я перевернулся, уткнулся лицом в согнутую руку и заплакал, как ребенок. Я умирал от изнеможения, чувствовал себя беспомощным и несчастным и един­ственное, в чем находил удовольствие, – это в плаче. Ни на что иное я был просто неспособен и потому полностью отдался во власть безудержных рыданий. Вскоре, как и любой совершенно измученный горем человек, я ощутил глубочайшее облегчение. Мне было все равно, кто видел или слышал меня в тот момент. Я плакал не переставая.
Знаете, у меня есть собственное мнение относи­тельно плача. Мне кажется, некоторым людям стоит научиться этому трюку. Но уж если вы умеете плакать по-настоящему, то с этим умением не может срав­ниться ничто. Мне жаль тех, кто до сих пор не освоил эту нехитрую премудрость. Она сродни свисту или пе­нию.
Как бы то ни было, тогда я был слишком несчас­тен, чтобы обрести утешение в том кратком миге облегчения, которое подарили мне неудержимые и беспорядочные всхлипывания и соленые кровавые слезы, катившиеся по моим щекам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135