– Значит, он не сознавал, что испытывает к те­бе влечение, что ты ему как-то по-особенному нра­вишься?
– Совершенно верно. Он просто часами сидел рядом со мной и переводил сочинения Винкена. Я не свихнулся во многом благодаря ему. Оказавшись по­близости от нашего дома, отец Кевин – таково было его имя – всегда заглядывал, чтобы проведать Старого Капитана. Будь Старый Капитан католиком, отец Кевин непременно соборовал бы его. Постарайся по­нять. Ты не можешь судить людей, подобных Старо­му Капитану и отцу Кевину.
– О да! Как и мальчиков вроде тебя.
– А тут еще в последний год моей учебы мать за­вела себе отвратительного нового дружка – этакую сладенькую пародию на джентльмена, одного из тех людей с черной душой и сомнительным прошлым, кто при этом умеет хорошо и много говорить и смот­рит на тебя сверху вниз. Его моложавое лицо было ис­пещрено морщинками, отчего выглядело словно потрескавшимся. Он курил «Дю Морье». Мне кажется, что он даже собирался жениться на моей матери – ради дома, разумеется. Ты слушаешь меня?
– Да, конечно. Значит, после смерти Старого Ка­питана у тебя не осталось никого, кроме священника?
– Никого. Теперь ты понимаешь, в каком поло­жении я оказался. Мы с отцом Кевином продолжали усердно трудиться. Ему нравилось приезжать ко мне в пансион. Обычно он оставлял машину на Филип-стрит, и мы поднимались в мою комнату – на втором этаже в передней части дома. Окнами она выходила на улицу, и оттуда были великолепно видны шутов­ские парады во время празднования Марди-Гра. Я вырос в полной уверенности, что нет ничего удивительного и необычного в том, что ежегодно весь город на целых две недели буквально сходит с ума. В общем, так или иначе, однажды ночью во время очередного парада мы по обыкновению не спали, однако совер­шенно не обращали внимания на происходящее за окном – совершенно нормальная реакция местных жителей, которые за свою жизнь успели достаточно насмотреться на кавалькады из папье-маше, дешевые безделушки, факелы…
– Да, эти кошмарные багровые факелы… – перебил я его.
– Согласен…
Он вдруг умолк и задумчиво уставился в бокал с новой порцией выпивки, только что принесенный барменом.
– В чем дело? – встревожился я, потому что почувствовал, что и он чем-то взволнован. – Роджер, посмотри на меня. Не исчезай, продолжай свой рассказ. Что вам удалось выяснить из перевода? Эти книги действительно были кощунственными и богохульными? Роджер! Пожалуйста, не молчи!
Он вздрогнул и вышел из оцепенения. Потом под­нял бокал и одним глотком выпил почти половину.
– Гадость, но мне нравится. «Сазерн Комфорт» стал первым спиртным напитком, который я попро­бовал, еще когда был совсем мальчишкой. – Он под­нял на меня взгляд. – Я не исчезаю. Просто мне вдруг вспомнился дом, я словно вновь увидел его, ощутил его запах. Ты знаешь, как пахнет в комнатах стариков, в комнатах, где они живут много лет и где умирают? Но мне этот запах казался чудесным. Так о чем я гово­рил? Ах, да. Итак, ночью, во время парада в честь Про­тея, отец Кевин сделал великое открытие: обе книги Винкен де Вайльд посвятил своей покровительнице Бланш де Вайльд, которая, как явствовало из текста и рисунков, содержавшихся на первых пяти страницах, была женой его брата Дэмиена. Это открытие заставляло совершенно по-новому интерпретировать и сами псалмы. Они были полны сладострастных обещаний, предложений и приглашений и даже, возможно, содержали в себе некий секретный шифр, с помощью которого назначались тайные свидания. В книгах не однократно появлялось изображение одного и того же маленького садика – как ты понимаешь, я говорю о миниатюрах.
– Я знаю множество подобных примеров.
– И каждый раз в этом садике присутствовали фигурки обнаженного мужчины и пяти женщин, танцующих вокруг фонтана в каком-то средневековом замке, – во всяком случае, при пятикратном увеличении это выглядело именно так. И тут отца Кевина вдруг охватил неудержимый смех – он долго хохотал, не в силах остановиться.
«Стоит ли удивляться, что мы не видим здесь ни одного святого или сцены из Библии, – наконец смог заговорить он. – Этот твой Винкен де Вайльд был отъ­явленным еретиком. Не иначе как: колдуном или одержимым. И он, конечно же, был влюблен в эту женщину, в Бланш». Надо сказать, что сделанное от­крытие скорее развеселило, чем ужаснуло отца Ке­вина.
«Знаешь, Роджер, – сказал он, – если ты сумеешь связаться с устроителями аукционов, то, вполне воз­можно, эти книги позволят тебе получить образова­ние в университете Лойолы или Тулейна. Только не вздумай продавать их здесь. Поезжай в Нью-Йорк, обратись в "Баттерфилд и Баттерфилд" или "Сотби"»,
За последние два года он переписал для меня что-то около тридцати пяти стихов в переводе на англий­ский – надо признать, что его прозаические пере­воды с латыни были сделаны абсолютно точно, – и теперь мы перечитывали их и тщательно изучали. По­степенно нам становилось понятным содержание книг в целом.
Еще нам удалось выяснить, что на самом деле книг было много, а в нашем распоряжении оказались пер­вая и третья из них. Уже в третьей книге псалмы выражали безграничное восхищение Бланш; автор вос­певал чистоту и доброту своей возлюбленной и посто­янно сравнивал ее с Девой Марией. Кроме того, там содержались ответы на какие-то письма – судя по всему, женщина описывала в них свои страдания и те муки, которые ей приходилось терпеть во власти мужа.
Стихи великолепны, и вообще, книги сделаны столь искусно и талантливо, что тебе непременно следует их увидеть и прочесть. Ты должен отправиться в ту квар­тиру, где убил меня, и взять их.
– Значит, ты не продал книги, чтобы раздобыть средства на обучение в университете?
– Конечно нет. Ты только представь! Винкен устраивал оргии вместе с Бланш и ее четырьмя подру­гами! Я был заворожен и восхищен. Винкен стал для меня своего рода святым – я преклонялся перед си­лой его таланта; а сексуальность превратилась для ме­ня в религию, потому что таковой она была для Винкена: каждым своим словом, в каждой строке он воспевал плотскую любовь. Пойми, я никогда искрен­не не придерживался какого-либо ортодоксального вероисповедания. И считал, что католическая цер­ковь стоит на грани умирания, а протестантизм и во­все смешон. Только много лет спустя я понял, что про­тестантская вера основана на мистике и проповедует то самое единение с Богом, которое столь яростно от­стаивал Мейстер Экхарт и о котором писал Винкен.
– О, какое великодушие по отношению к проте­стантам! А что, Винкен действительно писал о едине­нии с Богом?
– Да, через союз и единение с женщинами. Он высказывался весьма завуалированно и в то же время совершенно недвусмысленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135