ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

В этом состоит спо­собность человека любить и понимать! Когда человек может достичь гармонии, невзирая ни на что, и муж­чины и женщины способны на это, Господи. Пойдем, потанцуем с Твоим народом. Споем с ними. Попиру­ем. Заключи в Свои объятия женщин и мужчин и по­знай их во плоти!»
«Мне жаль тебя, Мемнох, – молвил Он. – Мне жаль тебя, как жаль смертных, что убьют Меня и за­тем неправильно истолкуют Мои законы. Но Я думаю о тех, кто до глубины души будет тронут Моими стра­даниями, кто никогда их не забудет и поймет, какую любовь испытываю Я к смертным – любовь, во имя которой Я позволю Себе умереть среди них еще до открытия врат преисподней. Мне жаль тебя. Тебе, с твоими чувствованиями, будет слишком тяжело не­сти бремя своей вины».
«Моей вины? Какой вины?»
«Ты – причина всего этого, Мемнох. Именно ты сказал, что Я должен сойти вниз во плоти. Именно ты подталкивал Меня к этому, именно ты бросил Мне вы­зов, а теперь не в состоянии узреть чудо Моей жертвы.
И когда ты узришь это, когда и вправду узришь, как преображенные страданием души возносятся на небеса, что тогда ты подумаешь о своих ничтожных маленьких открытиях, сделанных в объятиях дщерей человеческих? Что ты станешь думать? Разве не пони­маешь? Я искуплю страдание, Мемнох! Я придам ему огромнейшую и всеобъемлющую значимость внутри жизненного цикла! Я доведу его до предела. Я позво­лю спеть ему его величальную песнь!»
«Нет, нет, нет! – Поднявшись на ноги, я принялся Его уговаривать. – Господи, сделай лишь то, о чем я прошу. Доведи это до конца – да, если должен, по­строй это чудо на убийстве, сделай так, если таково Твое желание. Но сокрой Свою божественную сущ­ность с тем, чтобы умереть – умереть взаправду, Гос­поди, и чтобы когда они будут загонять гвозди в Твои ладони и ступни, Ты познал, что чувствует человек, и не более того. И тогда, когда Ты вступишь во мрак преисподней, Твоя душа будет человеческой! Пожа­луйста, Господи, ну, пожалуйста, умоляю Тебя. Во имя всего человечества, умоляю Тебя. Я не умею предска­зывать будущее, но никогда оно меня не страшило более, чем теперь».
Мемнох умолк.
Мы стояли одни в песках: Мемнох, смотрящий вдаль, и я, потрясенный, подле него.
– Он ведь не сделал этого, верно? – спросил я. – Мемнох, Бог умер, зная, что Он – Бог. Он умер и вос­крес, помня об этом все время. Мир спорит об этом, и судит, и дивится, но Он знал. Когда в Него загоняли гвозди, Он знал, что суть Бог.
– Да, – сказал Мемнох. – Он был человеком, но этот человек ни на секунду не оставался без Божьей силы.
Неожиданно меня что-то отвлекло.
Мемнох был слишком потрясен, чтобы произнес­ти еще какие-то слова.
В окружающем пейзаже что-то изменилось. Я по­смотрел в сторону груды камней и осознал, что там сидит фигура – фигура темноглазого человека с заго­релой кожей, изнуренного и покрытого песком пус­тыни; человек это смотрел на нас. И хотя ни единая частица его плоти не отличалась от человеческой, он явно был Богом.
Я оцепенел.
Еще раньше я потерял все ориентиры. Я не знал пути назад, или вперед, или того, что лежит слева и справа.
Я оцепенел, но все же не был напуган, а этот че­ловек, этот темноглазый мужчина просто смотрел на нас с ласковым участием на лице и тем же безгранич­ным всепрощением, которое я видел на небесах, ко­гда Он повернулся и взял меня за руки.
Сын Божий.
– Подойди сюда, Лестат, – тихо позвал Он теперь человеческим голосом, заглушая ветер пустыни. – По­дойди ближе.
Я взглянул на Мемноха. Мемнох тоже смотрел на Него и вдруг улыбнулся горько:
– Лестат, всегда следует, независимо от того, как Он себя ведет, делать в точности то, что Он велит.
Богохульство. Я с дрожью повернулся.
Я пошел к фигуре, ощущая каждый свой шаг по раскаленному песку, и очертания тонкой темной фигуры сделались более отчетливыми – то был измож­денный, страждущий человек. Я опустился перед Ним на колени, подняв глаза к Его лицу.
– Господь Живущий, – прошептал я.
– Я хочу, чтобы ты вошел в Иерусалим, – молвил Он. Протянув руку, Он отвел назад мои волосы. Рука была такой, как описал Мемнох, – сухой, мозолистой, темной от солнца, как и Его чело. Но голос вибриро­вал где-то между естественным и божественным, он звучал на тембр выше ангельского. Это был голос, го­воривший со мной на небесах, только сведенный к че­ловеческим звукам.
Я не мог отвечать. Я был не в состоянии что-либо делать. Я знал, что ничего не сделаю, пока мне не ве­лят. Мемнох стоял в отдалении, со сложенными на груди руками, и наблюдал. Я, один, преклонил колена, заглядывая в глаза Бога Воплощенного.
– Приди в Иерусалим, – молвил Он. – Это не займет у тебя много времени, каких-то несколько мгновений, не более. Приди в Иерусалим с Мемно-хом в день Моей смерти и взгляни на Мои страда­ния – узри Меня, увенчанного терновым венцом и несущего Свой крест. Сделай это для Меня, прежде чем ты примешь решение, кому будешь служить – Мемноху или Господу Богу.
Каждая частичка моего тела знала, что я не могу этого сделать. Я не мог этого вынести! Я не мог смотреть на это. Не мог. Я был парализован. Непослуша­ние, богохульство – не в том было дело. Я не мог вы­нести самой мысли об этом! Я уставился на Него, Его обожженное солнцем лицо, Его кроткие, любящие глаза, на песчинки, прилепившиеся к щеке. Его тем­ные волосы, в беспорядке разметанные ветром, были откинуты с лица.
Нет! Я не могу этого сделать! Не могу вынести!
– Нет, можешь, – ободряюще произнес Он. – Лестат, храбрый Мой вестник смерти для столь мно­гих! Неужели ты и вправду вернешься на землю, не взглянув хотя бы мельком на то, что Я предлагаю? Не­ужели ты действительно откажешься от возможно­сти взглянуть на Меня в терновом венце? Ты разве ко­гда-нибудь упускал возможность узнать что-то новое? Подумай, что Я сейчас тебе говорю. Нет, ты не отсту­пишься от этого, даже если Мемнох будет уговаривать тебя.
Я понимал, что Он прав. Да, я знал, что не вынесу этого. Я не мог войти в Иерусалим и увидеть настоя­щего Христа, несущего Свой крест. Не мог. Не мог. У меня недоставало силы – я молчал. Рой мыслей во мне принуждал меня словесно выразить смущение и затянувшееся оцепенение
– Могу я взглянуть на это? – сказал я. И закрыл глаза. Затем открыл их и снова взглянул на Него и Мемноха, который уже подошел ближе и смотрел на меня сверху вниз с пристальным холодным выраже­нием.
– Мемнох, – молвил Бог Воплощенный. – Возь­ми его с собой, покажи дорогу, пусть он лишь мель­ком взглянет на все. Стань его провожатым, а потом продолжай свою миссию по отбору и обращению душ.
Он взглянул на меня и улыбнулся. Человек с тем­ными кругами вокруг глаз, с расшатанными зубами. Человек.
– Помни, Лестат, – обратился ко мне Господь. – Это всего лишь мир. А ты знаешь мир. Преисподняя ждет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135