– Итак, мы прошли через многие войны. Мы видели так много смертоубийств. Мы вытерпели массу мучений, – молвил он. – Теперь у тебя нет недостатка в воображении, Лестат.
– Дай мне отдохнуть, Мемнох. Ответь на мои вопросы. Я не ангел, а лишь чудовище. Пожалуйста, пойдем.
– Хорошо, – сказал он. – Сейчас отправимся. Ты, в сущности, проявил храбрость, как я и предполагал. Твои слезы обильны и идут от сердца.
Я не ответил. Грудь моя вздымалась. Я продолжал сжимать плат. Левую руку я приложил к уху. Как я смогу двигаться? Ожидал ли я, что он унесет меня в вихре? Будут ли мои члены подчиняться приказам воли?
– Отправляемся, Лестат, – вновь произнес он. Я услышал, как поднимается ветер. Это был вихрь, и стены уже отдалились от нас. Я прижал рукой плат. И услышал голос около уха:
– А теперь отдохни.
Во мраке вокруг нас кружились души. Я чувствовал, как моя голова прислоняется к его плечу, а ветер разметывает волосы. Я закрыл глаза и увидел, как Сын Божий вступает в огромное, темное, сумрачное пространство. Его маленькая отдаленная фигура излучала свет по всем направлениям, освещая сотни борющихся человеческих форм, душ, привидений.
– Преисподняя, – порывался я сказать. Но мы были внутри вихря, и мне привиделся лишь образ на фоне черноты моих сомкнутых глаз. И снова свет сделался ярче, лучи слились в одно огромное сияние, словно я оказался внутри него. Послышались песнопения, все громче и яснее, заглушая стенания душ вокруг нас, пока эти звуки не смешались и не сделались самой сутью видения и природой вихря. И они стали единым целым.
ГЛАВА 19
Я неподвижно лежал где-то в открытом месте, на каменистой почве. У меня был с собой плат. Я ощущал его массу, но не осмеливался просунуть руку за пазуху и вытащить его, чтобы осмотреть.
Я увидел Мемноха, стоящего немного поодаль, в полном торжественном облачении, с высоко поднятыми и сведенными за спиной крыльями. И я увидел Бога Воплощенного, воскресшего, со все еще алеющими ранами на лодыжках и запястьях. Но Его уже искупали и омыли, и тело Его было такое же, как у Мемноха, то есть размерами больше человеческого. Его одежды были белыми и свежими, а темные волосы по-прежнему сильно окрашены запекшейся кровью, но красиво причесаны. Казалось, через покров эпидермиса на Его теле света исходит больше, чем до распятия; Он излучал такое мощное сияние, по сравнению с которым сияние Мемноха воспринималось много тусклее. Но эти двое не соперничали друг с другом и были, по сути, одинаково лучезарны.
Я лежал, где лежал, глядя вверх и слушая их спор. И только уголком глаза – еще до того, как их голоса сделались для меня различимы, – увидел я, что это поле брани, усеянное телами убитых. То не было время Четвертого крестового похода. Не было нужды говорить мне об этом. То была более ранняя эпоха; одежду и доспехи на мертвых воинах я отнес бы, когда бы меня спросили, к третьему веку, хотя я не был совсем уверен. То были ранние, стародавние времена.
Мертвые смердели. Воздух кишел пирующими насекомыми и ленивыми, разъевшимися стервятниками, прилетевшими разорвать мерзкую, разбухшую плоть. Вдалеке раздавалось рычание дерущихся волков.
– Да, понимаю! – сердито произнес Мемнох. Он говорил на языке, который не был ни английским, ни французским, но я прекрасно его понимал. – Врата небесные открыты для всех, кто умирает с пониманием и приятием гармонии мироздания и благодати Господней! А что же остальные? Как на счет миллионов прочих?
– И снова Я спрашиваю тебя, – молвил Сын Божий, – какая Мне забота до прочих? Тех, кто умирает без понимания и приятия Бога. Что они для Меня?
– Созданные Тобой дети, вот кто они! Так же стремящиеся к небесам, только силящиеся отыскать путь! И число потерянных превосходит на миллиарды тех немногих, что обладают мудростью, водительством, проницательностью, даром. И Ты это знаешь! Как же можешь Ты позволить столь многим раствориться среди теней преисподней, или распасться на составные части, или остаться на земле, превратившись в злых духов? Разве Ты пришел не для того, чтобы спасти их всех?
– Я пришел спасти тех, кого можно спасти! – отвечал Он. – И снова повторю тебе, что это цикл, это естественно, и на каждую душу, беспрепятственно входящую в небесный свет, приходятся тысячи душ погибших. Вот чего стоит понять, принять, познать, узреть красоту.
– Помоги потерянным душам! Помоги им. Не оставляй их в этом вихре, не оставляй в преисподней на тысячелетия борьбы за понимание того, что они еще могут познать на земле! Ты все испортил, вот что Ты сделал!
– Как ты смеешь!
– Ты все испортил! Посмотри на это поле брани – Твой крест появился в небе еще до этой битвы, а теперь Твой крест становится символом империи! Со времени смерти свидетелей, видевших Твое воскресшее тело, лишь горстка мертвых приобщилась к свету, а сонмы их погибли в распрях, битвах, от непонимания и теперь мучаются во мраке!
– Мой свет для тех, кто захочет принять его.
– Это не слишком справедливо!
Бог Воплощенный сильно ударил Мемноха по липу. Мемнох отшатнулся назад, рефлекторно расправив крылья, словно собираясь взлететь, но потом снова сложил их. В воздухе закружилось несколько белых перышек. Мемнох поднес руку к отпечатку Божьей ладони, горевшему на его щеке. Мне хорошо был виден этот отпечаток ладони, кроваво-красный, словно раны на лодыжках и запястьях Христа.
– Прекрасно, – молвил Бог Воплощенный. – Раз уж ты больше беспокоишься о тех потерянных душах, нежели о своем Боге, пусть твоим жребием станет их собирание! Пусть преисподняя станет твоим царством! Собирай их там миллионами и наставляй для света. Я говорю: пусть ни одна из них не растворится и не распадется вне твоей власти и не вернется к бытию; я говорю – пусть ни одна не погибнет, а за всех будешь отвечать ты – они твои ученики, последователи, слуги.
И так до того дня, пока преисподняя не опустеет! И до того дня, пока все души не попадут к небесным вратам, ты – Мой враг, ты – Мой дьявол, ты осужден посвятить не менее трети своего существования земле, столь тобой любимой, и не менее трети – преисподней, или аду, не важно, как ты называешь свое царство. И только лишь время от времени сможешь ты подниматься на небеса по Моему соизволению, позаботившись о том, чтобы при этом был в ангельском обличье!
На земле пусть тебя видят в обличье демона! Звериный бог, бог танца, возлияний, пирушек, плоти, – всего того, что ты так любишь и ради чего посмел бросить вызов Мне. Пусть они видят тебя в таком обличье, и пусть твои крылья станут цвета сажи и пепла, а ноги твои уподобятся козлиным, словно ты – сам Пан! Или всего лишь мужчина. Оказываю тебе эту милость – ты можешь быть среди них человеком, раз уж считаешь, что быть человеком – такое стоящее дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135