– За то, что я не в состоянии передать тебе ощущение страха… Я не могу заставить тебя прочувствовать весь ужас ситуации. Ты веришь мне, и этого сейчас более чем достаточно, но, знай ты, насколько жутким было это ощущение, от твоей хваленой уравновешенности истинного британского джентльмена не осталось бы и следа.
– Как сказать. А теперь пора идти. Мне не терпится увидеть сокровищницу. Надеюсь, ты не преувеличиваешь, когда заявляешь о том, что не можешь лишить девочку столь ценных вещей.
– Женщину. Молодую женщину.
– Кроме того, мы должны немедленно выяснить, где она сейчас находится.
– Я уже сделал это по дороге сюда.
– В таком состоянии?!
– Я сумел справиться с собой в достаточной мере, чтобы заглянуть в отель и удостовериться в том, что она уехала. Я обязан был это сделать. Лимузин отвез ее в «Ла Гуардиа» сегодня в девять утра Днем она была уже в Новом Орлеане. Что же касается монастыря, то я понятия не имею, каким образом с ней там связаться. Мне даже не удалось выяснить, проведен ли туда телефонный кабель. В любом случае в данный момент она не в меньшей безопасности, чем при жизни Роджера.
– Хорошо, Тогда в путь.
Иногда чувство страха служит нам предупреждением. Как если бы кто-то вдруг положил нам руку на плечо и сказал: «Ни шагу дальше!»
Едва мы вошли в квартиру, я на какие-то доли секунды испытал это чувство. Сначала меня охватила паника, а после словно вдруг прозвучало: «Ни шагу дальше!»
Но чрезмерная гордыня не позволила мне признаться в собственной слабости, а Дэвид был чересчур заинтригован и шел впереди меня по прихожей, ничего не замечая вокруг, кроме разве что того факта, что квартира выглядит совершенно лишенной признаков жизни. То же самое заметил и я. Быть может, виной всему произошедшее здесь недавно убийство? Он ощущал его запах не хуже меня. Интересно, испытывал ли он меньшее отвращение от сознания того, что не он совершил это убийство?
Роджер! Воспоминание об искалеченном трупе и возникший перед моим мысленным взором призрак Роджера слились в единую картину и болью пронзили мне грудь.
Дэвид прошел прямо в гостиную, а я задержался возле большой статуи из белого мрамора, изображавшей ангела с похожим на створку раковины сосудом для святой воды. Как он похож на своего гранитного собрата, подумалось мне. Блейк… Да, Уильям Блейк это понимал. Он видел и ангелов, и демонов, а потому точно сумел передать все пропорции. Мы с Роджером могли бы поговорить о Блейке.
Однако все кончено, теперь поздно думать об этом, А я здесь, в квартире.
Мысль о том, что мне предстоит пройти всю прихожую, переступить порог гостиной и вновь увидеть гранитную статую, показалась мне невыносимой.
– Ее здесь нет, – послышался голос Дэвида.
Он не мог прочесть мои мысли – он всего-навсего констатировал очевидный факт. Я увидел, что Дэвид стоит в гостиной, всего лишь в пятидесяти футах от меня, и смотрит в мою сторону. Лучи галогенных ламп, направленные на шедевры искусства, лишь слегка освещали его фигуру.
– Здесь нет никакой статуи из черного гранита, – повторил он.
– Все, мне конец! – со вздохом прошептал я.
Ни один смертный не смог бы сейчас разглядеть Дэвида – слишком густой была окружавшая его тень, Но я видел его совершенно отчетливо. Высокий, сильный, он стоял спиной к окнам, сквозь грязные стекла которых почти не проникал уличный свет, отблески галогенных лучей играли на медных пуговицах его одежды.
– А кровь?
– Кровь есть. И твои фиолетовые очки валяются тут же. Великолепное свидетельство.
– Свидетельство чего?
Глупо было стоять вот так, почти у задней двери, и беседовать с Дэвидом. Я прошел через холл, словно смертник, беспечно шагающий к гильотине, и оказался в гостиной.
Место, где еще недавно стояла статуя, было пустым, и я даже не мог с уверенностью сказать, что его там было достаточно много. Вокруг царил хаос Гипсовые святые… Иконы… Некоторые из них, самые древние, под стеклом. Прошлой ночью я не обратил внимания, как их здесь много. Развешанные по всем стенам, они поблескивали бликами отраженного света.
– Невероятно! Глазам своим не верю! – прошептал Дэвид.
– Не сомневался, что ты придешь в восторг, – мрачно отозвался я. – Наверное, я и сам испытал бы нечто подобное, не будь до мозга костей потрясен случившимся.
Дэвид внимательно изучал находившиеся в комнате шедевры, скользя взглядом по иконам и святым и вновь возвращаясь к тем или иным из них.
– Великолепные вещи… Это… Это… Это колоссальная коллекция, поистине выдающееся собрание! Ты понятия не имеешь, что представляют собой все эти предметы искусства и какова их истинная ценность! Я прав?
– Ну-у-у… Более или менее, – ответил я. – Не такой уж я полный невежда в искусстве.
– Хорошо. Что, например, висит вон на той стене? – Дэвид жестом указал мне на длинный ряд наиболее старых и явно очень ветхих икон.
– Там? Точно сказать не могу.
– Это плат Вероники, – пояснил Дэвид. – Точные копии того знаменитого плата, который бесследно исчез много веков назад. Предположительно во время Четвертого крестового похода. Вот эта – русская, безукоризненно выполненная. А эта – итальянская. Взгляни туда. Видишь возвышения на полу? Это остановки Христа на Его крестном пути.
– Он был буквально одержим поисками разных реликвий для Доры. Да и сам очень любил такие вещи. Русский плат Вероники он как раз и привез для нее в Нью-Йорк в этот свой последний визит. Прошлым вечером они долго спорили из-за него, но Дора все-таки отказалась принять подарок.
Плат действительно был великолепен. А как подробно старался Роджер описать его Доре! Боже! Мне казалось, что я знаю этого человека с детства, что мы с ним не раз беседовали о собранных в этой квартире сокровищах и что сейчас каждая вещь несет на себе отпечаток его любви и заставляет меня вспомнить те его мысли, которые были с ней связаны.
Кальварии… Остановки Христа на крестном пути… Конечно же, я, как и любой добрый католик, хорошо знал, что они означают. С раннего детства я участвовал в ежегодных процессиях. Мы медленно двигались по полутемному приделу храма к распятию, словно повторяя путь Христа на Голгофу, и преклоняли колена на каждой из четырнадцати остановок, дабы прочесть соответствующие молитвы. Иногда этот путь страстей Господних совершал сам священник в сопровождении мальчиков, прислуживавших при алтаре, в то время как прихожане лишь молились вместе с ними, восславляя Господа нашего Иисуса Христа за Его великие страдания. Если мне не изменяет память, Вероника подошла к Христу во время шестой кальварии, чтобы и своим платом отереть его лицо.
Дэвид переходил от предмета к предмету.
– А это распятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135