Иными словами, мрачное, словно со­тканное из мутного густого тумана гранитное суще­ство превратилось в гибкое, теплое, живое создание, обладавшее способностью пропускать сквозь себя и одновременно излучать свет.
В голове моей роились какие-то слова, отрывки из древних надписей и пророчеств, строки стихов, перед глазами проносились видения, но анализировать все это, пытаться осознать смысл и запомнить времени не было.
Мемнох заговорил со мной. Его голос нельзя было назвать голосом как таковым в физическом смысле этого слова, однако я слышал каждую произнесенную им фразу совершенно явственно, и это была все та же, лишенная интонаций и какого бы то ни было акцента речь человека, недавно появившегося в моей комнате:
– С некоторых пор стало довольно сложно воз­носиться на небеса без хотя бы небольшой предварительной подготовки, поэтому тебя, возможно, шоки­рует и смутит многое из того, что предстоит увидеть. Но если ты не увидишь все это в первую очередь, то рискуешь испытать некоторые затруднения в ходе на­ших дальнейших бесед – вот почему я несу тебя к са­мым вратам. Будь готов к тому, что смех, который ты услышишь, на самом деле вовсе не смех. Это веселье и радость. Смех в данном случае единственно возмож­ная форма их звукового выражения – только через него ты можешь физически ощутить и осмыслить всю силу такого восторженного состояния.
Едва он закончил объяснение, как мы оказались в саду, на мостике через какой-то водный поток. Яркий свет ударил мне в глаза, и я вынужден был на несколь­ко мгновений крепко зажмуриться. Меня охватил страх, ибо я решил, что солнце – то самое солнце, ко­торое должно было спалить меня, вампира, превра­тить в огненный факел и уничтожить навеки, – нако­нец нашло свою жертву.
Однако этот возникший словно из ниоткуда все­проникающий свет оказался милосердным, ласковым и абсолютно безвредным. Слегка приподняв веки, я увидел, что мы стоим возле все того же водного пото­ка, по обоим берегам которого неисчислимое множе­ство других созданий приветствуют друг друга, обни­маются, разговаривают, плачут и что-то кричат. Как и чуть ранее, все они выглядели совершенно по-разно­му. Одни казались сотканными из плоти и ничем не отличались от тех людей, которых я еще совсем недав­но встречал на улицах городов, другие представляли собой не более чем колеблющееся в воздухе скопле­ние мельчайших фрагментов и частиц, третьи – одни гигантские лица… Были среди них и существа абсо­лютно прозрачные и даже невидимые, но я остро ощущал их присутствие.
Пространство сада не имело границ. Лучи света играли в сверкающих струях воды. Трава казалась ослепительно зеленой и такой свежей, как будто вы­растала прямо на наших глазах, оживала в мультфиль­ме или возникала на холсте после каждого мазка кис­ти художника.
Я обернулся к Мемноху и буквально вцепился в него, одновременно стараясь получше рассмотреть его в новом, просветленном обличье. Передо мной была полная противоположность прежнему темному ангелу, однако черты лица отличались все той же гра­нитной твердостью, а взгляд оставался грозным. Взгля­ните на ангелов Уильяма Блейка и вы поймете, что я имею в виду. В этом ангеле не было и намека на про­стодушие, чистоту и невинность.
– Ну а теперь нам пора войти, – произнес он.
Я невольно впился в него еще крепче, на этот раз обеими руками.
– Ты хочешь сказать, что это и есть рай?!! – вос­кликнул я. Слова мои прозвучали словно где-то внут­ри, на некоем подсознательном уровне, и предназна­чались лишь Мемноху.
– Нет, – с улыбкой ответил он и повел меня даль­ше по мостику. – Как только мы пройдем внутрь, тебе придется собрать все свои силы. Пойми, необы­чен уже сам факт, что ты находишься в своем соб­ственном земном теле. Ты будешь ошеломлен и бук­вально переполнен чувствами. Тому, кто не умер, не превратился в ангела или не стал моим заместите­лем – а именно своим заместителем я тебя и желаю сделать, – практически не по силам вынести то, что тебе предстоит увидеть.
Времени на споры не оставалось. Мы уже подходи­ли к концу моста, и перед нами распахивались огромные ворота в стене, которая была настолько высокой, что верхний край ее невозможно было разглядеть.
Звуки обрушились со всех сторон и буквально по­глотили нас. Это и вправду был смех – однако смех необычный: он накатывал прозрачными, переливаю­щимися волнами и был на удивление певучим, мело­дичным, как если бы те, кто смеялся, одновременно во весь голос исполняли прекрасные гимны.
То, что предстало моим глазам, поражало не меньше.
Волшебную красоту, очарование и атмосферу мес­та, в котором мы оказались, невозможно описать ни­какими словами. Мало того, здесь не было ни клочка свободного пространства, повсюду царила суета, ки­пела какая-то бурная деятельность. Ничего подобно­го мне еще не приходилось видеть, и мне не хватит эпитетов, чтобы в полной мере передать свои впечат­ления.
Люди, люди, люди… Их было так много, что невоз­можно сосчитать. Наполненные светом и одновре­менно сохранившие человеческий облик – то есть я хочу сказать, что у всех у них были руки, ноги, сияю­щие счастьем лица, – они передвигались с места на место, группами и в одиночку прогуливались по тро­пинкам, встречались, обнимались, расходились в раз­ные стороны и вновь собирались вместе, держали друг друга за руки… На всех были самые разнообраз­ные одежды, хотя, казалось, они не имели в их глазах ровно никакого значения.
Я оглядывался по сторонам и вокруг и везде видел невероятное множество созданий – беседующих между собой, произносящих ни к кому явно не обра­щенные монологи, обменивающихся чем-то, целую­щихся, бросающихся в объятия друг к другу, танцующих… То здесь, то там возникали новые группы, они увеличивались, пополняясь все новыми и новыми людьми, потом вдруг словно рассыпались, чтобы со­браться в другом месте…
Это сочетание кажущейся беспорядочности и од­новременно вполне определенного порядка произво­дило поистине мистическое впечатление. Происхо­дящее ни в коем случае нельзя было назвать хаосом. Равно как не возникало и ощущения неразберихи или замешательства. Царившая вокруг атмосфера не име­ла ничего общего с шумом и грохотом большого горо­да. Скорее я бы сказал, что создавалось ощущение ве­селого ожидания окончательного результата некоего заключительного и очень важного собрания. Под сло­вом «заключительное» я подразумеваю собрание, призванное принять чрезвычайно ответственное ре­шение, собрание, все участники которого становятся свидетелями непрерывно происходящего чуда и с пониманием относятся к явленным им откровениям, в ожидании которых они прогуливаются по холмам и долинам, праздно сидят на траве, бродят по тропин­кам в глубине густого леса или укрываются в странно­го вида зданиях, словно вырастающих одно из друго­го, – подобной архитектуры на земле мне видеть не доводилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135