И так проходят годы, десятилетия...
Так проходят века.
А для сохранения поражающей силы удара, для соблюдения традиций
прошлого, отдельно продумываются и тщательно разрабатываются состязания
в рубке предметов: свернутых циновок, кожаных кукол, лозы, жердей и тому
подобного...
("И правильно! Нечего зря Придатков портить -- как сказал бы тот же
Гвениль... Во-первых, Придаток тоже человек -- чего Гвениль никогда не сказал
бы -- а во-вторых, учишь его, учишь, душу вкладываешь, лет десять-пятнадцать
тратишь (а живут Придатки до прискорбного мало, даже самые лучшие) -- а
тут какой-то неумелый герой рубанул сплеча, и весь труд насмарку! И обидно,
и жалко -- труда жалко, себя жалко... ну, и Придатка тоже жалко. Правда,
Гвениль?")
Культ Этики Оружия процветает, оружие сопровождает человека от рождения
до самой смерти, о нем слагают песни и стихи, им клянутся, за ним ухаживают,
как ни за каким другим имуществом...
("Слышал бы это Дзю! Уж он бы ей выдал... Имущество! Берегут и ухаживают -
- это хорошо, клянутся и воспевают -- еще лучше, а вот в остальном... сама она -
- имущество! Впрочем, если бы Придатки услышали мнение Блистающих о
себе... Ох, стоим мы друг друга!..")
Формируется как бы новый способ общения при помощи оружия -- например,
язык меча. Поднятый меч в одном случае означает приветствие, в другом --
вызов (именно вызов, а не приглашение!) на Беседу; опущенный или
вкладываемый в ножны особым образом меч -- признание поражения; в чужом
доме не принято держать меч при себе, потому что это иногда трактуется как
неуважение к хозяевам (исключение делается лишь для родственников и
близких друзей, да и то не для всех); меч при разговоре полагается класть с
правой стороны от себя и рукоятью к себе, а не вперед; резкое задвигание меча
в ножны, когда он звякает о устье ножен, может оскорбить собеседника...
Ну и, конечно же, обряд изготовления нового оружия! Кузнец три дня перед
этим соблюдает пост и воздержание, возносит молитвы и облачается в чистые
одежды; он возжигает благовония, в кузнице обязательно присутствует
"родственное" оружие... все это прекрасно известно сейчас, но складывались
эти обычаи именно тогда, в первые полтора-два века после взятия Кабира.
Именно тогда...
6.
"... именно тогда, когда наши предки окончательно и бесповоротно осознали
себя Блистающими,-- думал я.-- Все верно. Только мы воспринимаем эти
обычаи несколько по-иному: считаем, что это мы приучили Придатков... а они
считают наоборот. И, наверное, все мы по-своему правы!.."
-- А сколько интереснейших песен посвящено мечу! -- возбужденно продолжала
Матушка Ци.-- И до чего же обидно, что многие из них -- в особенности
творения великого аль-Мутанабби -- занесло песком времени. Вот к примеру...
Она прикрыла глаза, надвинув на них морщинистые черепашьи веки, и начала
читать -- распевно и в то же время жестко:
-- Подобен сверканью моей души блеск моего клинка:
Разящий, он в битве незаменим, он -- радость для смельчака.
Как струи воды в полыханье огня, отливы его ярки,
И как талисманов старинных резьба, прожилки его тонки.
А если захочешь ты распознать его настоящий цвет,
Волна переливов обманет глаза, будто смеясь в ответ.
Он -- тонок и длинен, изящен и строг; он -- гордость моих очей,
Он светится радугой, он блестит, струящийся, как ручей.
В воде закалялись его края и стали алмазно-тверды,
Но стойкой была середина меча -- воздерживалась от воды.
Ремень, что его с той поры носил -- истерся, пора чинить,
Но древний клинок сумел и в боях молодость сохранить.
Так быстро он рубит, что не запятнать его закаленную гладь,
Как не запятнать и чести того, кто станет его обнажать.
Мой яростный блеск, когда ты блестишь, это -- мои дела,
Мой радостный звон, когда ты звенишь, это -- моя хвала.
Живой, я живые...
-- ... а дальше?! -- нетерпеливо спросил Кос.
-- Концовка утеряна,-- закончила старуха, открывая глаза.
Грустные-грустные.
-- Утеряна, говорите? -- хитро усмехнулся Чэн-Я.-- Плохо искали, наверное!
-- Хорошо искали! -- отрезала Матушка Ци.-- Лучше некуда... Друдл, правда,
писал года два назад про какого-то кабирского кузнеца, только при чем тут
кузнец?!.
-- А в старых сундуках смотрели? -- участливо поинтересовался Чэн-Я.
Старуха, похоже, решила, что над ней издеваются.
-- Не смотрели, значит,-- подытожил Чэн-Я.-- Ну что ж... зря. Кос, сбегай в
комнату, принеси Кобланово наследство... все не тащи, только панцирь!
Кос выскользнул из трапезной и в скором времени вернулся с панцирем. Ан-
Танья остановился перед Матушкой Ци, та с недоумением глянула на Коса, на
Чэна, на панцирь... и вдруг сощурилась и перегнулась вперед, вглядываясь в
бейт, вычеканенный на зерцале.
-- Вы, Высший Чэн, непременно будете правителем,-- после долгого молчания
бросила она.
-- Вы уверены?
-- Да. Это воистину царский подарок.
И вполголоса, словно пробуя на вкус каждый звук:
-- Живой, я живые тела крушу; стальной, ты крушишь металл,
И, значит, против своей родни каждый из нас восстал!
Мы молчали.
-- А... переписать можно? -- спросила Матушка Ци с несвойственной для нее
робостью.
Чэн-Я кивнул.
Кос отнес панцирь в угол -- и через мгновение на столе, как по волшебству,
возникли медная чернильница, костяной калам и лист тонкой бумаги.
Ан-Танья, как всегда, был готов к любому повороту судьбы.
Матушка Ци переписала недостающие строки -- писала она по памяти, не
глядя на панцирь, так что Чэн-Я не очень-то понял, зачем ей понадобилось
именно сейчас скрипеть каламом, да еще спрашивать разрешения. Потом она
попросила Чэна повторить наш сон -- и тоже все старательно записала. Теперь,
похоже, она готова была продать нам могилу собственного деда -- так иногда
говаривали в Кабире в подобных случаях, и этот образ всплыл из глубин
сознания Чэна непроизвольно -- и Чэн-Я решился.
-- Кстати, о мечах,-- небрежно начал Чэн-Я.-- У вас там в свитке, Матушка Ци,
была любопытная пометка на полях. Насчет правителя Ю Шикуаня и его меча
Цзюваньдао...
Калам старухи заскрипел как-то не так, и я с сожалением понял, что могиле
деда суждено остаться непроданной.
-- Приятно, когда молодые господа интересуются прошлым,-- зачастила
Матушка Ци в своей обычной манере,-- и не то что бы совсем прошлым, а
почти что и не прошлым вовсе, потому что разве ж это прошлое -- правитель Ю
и его меч?.. нет, это совсем не прошлое, а выжившая из ума бабка записала для
памяти -- забудет ведь, и не вспомнит ничего, и никогда, и ни за что...
Слова старухи вроде бы цеплялись одно за другое, но смысла в них не было ни
на дирхем.
-- А вторая пометка? -- хмуро осведомился Кос.-- Насчет Ляна Анкора и
Скользящего Перста?! И чего-то нехорошего, что должно с ними произойти
через девять лет?! Вы случайно пророчествами не занимаетесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142