..
А я или Заррахид -- нам проткнуть проще, хотя мы и рубить можем...
Двуручник там был, Тусклый или какой еще -- но двуручник, по повадке да
удару... и он же Шамшера ан-Имра ломал.
Чтоб тебе гарду сточили, Обломок тупомордый! До чего довел... в друзьях
сомневаюсь, думаю невесть о чем, дергаться скоро начну...
-- Ну ты ка -- дождя будешь ждать, из чистого-то неба?! -- возмутился Кван,
вскидываясь поперек конской холки.-- Догоняй!
И я послал Придатка Чэна вслед за удаляющимся конем.
Бегом.
Чтоб дурные мысли из себя выветрить.
4.
... Шум трибун отдалился, расплылись туманом силуэты тех, кто толпился у
самой площадки -- и мы остались один на один.
Я и Но-дачи.
Финальные Беседы турниров -- не место для досужих размышлений или
самокопания. Не место и не время. В эти недолгие мгновения собственное бытие
переживается особенно остро, и впору рассечь мир гордым выкриком: "Я есть!"
Воистину правы были древние, говоря, что в такие моменты "один меч сам
стоит спокойно против неба!.."
Против неба, в котором так же одиноко вспыхнул луч Но-дачи, пресекая все
лишние нити раздумий, еще тянувшиеся во мне.
Нет, это был уже не тот вежливо-самоуверенный Блистающий, которого совсем
недавно подводил ко мне Гвениль. Теперь он был внимателен и осторожен,
теперь его Придаток был босиком и крепко держал рукоять обеими руками,
вознося огромный клинок Но-дачи над головой, словно собираясь пронзить
облако.
Там он и замер, этот двуручник, который нравился мне все больше и больше,
замер странным шпилем над недвижным храмом его Придатка.
В Кабире такие вступления к Беседам были редкостью -- но я-то вырос не в
Кабире! И поэтому прекрасно знал, что неподвижность Но-дачи была своего
рода вызовом, который можно было принимать или не принимать.
Я принял.
Держась на расстоянии, делавшем невозможным удар без предварительного
подшагивания, я выскользнул из ножен и медленно провел правую руку
Придатка Чэна по дуге вниз, назад и вверх, указав острием на лицо Придатка
Но-дачи. Затем я внутренне напрягся -- и Придаток Чэн выставил вперед
пустую левую руку, одновременно поднимая левую ногу так, чтобы колено
очутилось почти у подбородка.
И напротив каменного храма с остроконечным куполом застыло изваяние
танцующей птицы Фэн с расправленными крыльями, правое из которых было
вдвое длиннее левого и сверкало на солнце.
Долгое стояние на одной ноге гораздо сложнее и утомительнее, чем на двух --
как стоял Придаток Но-дачи -- но я не допускал даже тени сомнения в исходе.
Слишком часто мы стояли вот так у себя во дворе, водрузив на поднятое колено
Придатка Чэна пиалу с горячим вином, и я уже напрочь забыл те времена,
когда вино в конце концов расплескивалось.
Молчали онемевшие трибуны, солнце неспешно двигалось по небосводу от
зенита к западу, росли наши тени на земле -- а мы все стояли, и только когда
шпиль над храмом слегка дрогнул и покачнулся, я позволил птице-Чэну
победно всплеснуть крыльями и встать на обе ноги.
После чего на меня обрушилась двуручная молния.
Уходя от первого столкновения и разрывая дистанцию до относительно
безопасной, я уже понимал, что Но-дачи будет теперь действовать только
наверняка. Проиграв состязание в неподвижности и памятуя о разрезанных
ремешках сандалий, он не позволит себе ничего спорного, ничего лишнего,
ничего...
Ну что ж, я был рад за него. За него и за себя.
Значит, приходило время для того, что было фамильным умением прямых мечей
Дан Гьенов моей семьи. Время для того, за что я и отличал род Анкоров
Вэйских, предпочитая его любым другим Придаткам.
Придаток Но-дачи стремительно прыгнул вперед, сам Но-дачи взметнулся над
его правым плечом -- и на миг остановился, не понимая, что происходит.
Придаток Чэн смеялся.
Он смеялся, радостно и искренне, а потом протянул пустую левую руку перед
собой и принялся шарить в воздухе, словно пытаясь нащупать что-то,
невидимое никому, кроме него.
И нащупал.
... Но-дачи не двигался с места, и кончик его клинка подрагивал в опасливом
нетерпении.
Пальцы Придатка Чэна побарабанили по опять же невидимой полке и
сомкнулись, образовывая разорванное кольцо -- как если бы в них оказалась
круглобокая чашка.
... Босые ноги Придатка Но-дачи нетерпеливо переступили на месте, подминая
хрусткую траву, но сам Но-дачи не изменил своего положения.
Я опустился до земли, приняв самое безвольное положение, чуть ли не упираясь
острием в невесть откуда взявшийся камешек.
... и Но-дачи, не выдержав, ударил.
Он ударил неотвратимо, как атакующая кобра, он был уверен в успехе и,
демонстрируя высочайшее для двуручника Мастерство Контроля, остановился
точно вплотную к голове все еще смеющегося Придатка Чэна.
Вернее, вплотную к тому месту, где только что была голова Придатка Чэна.
Потому что Придаток Чэн одновременно с ударом поднес бесплотную чашку к
губам и отклонился назад, вливая в себя ее содержимое. Так что голова его
отодвинулась ровно на четверть длины клинка Но-дачи, и этого вполне
хватило.
В то же время Придаток Чэн неловко взмахнул правой рукой, удерживая
равновесие -- а в этой правой руке совершенно случайно был я.
И мой клинок легко уперся в подмышечную впадину Придатка Но-дачи.
В Беседах Блистающих, особенно в финале турниров, судьи не нужны. Поэтому
Но-дачи понял все, что должен был понять. Понял -- и ударил на полную длину
клинка, сокращая дистанцию до безысходной и держась по-прежнему на уровне
головы моего Придатка. И мне даже показалось, что на этот раз Но-дачи мог
бы и не успеть остановиться -- хотя, конечно, такое могло только
примерещиться.
Но содержимое невидимой чашки ударило в голову Придатка Чэна быстрее,
чем разозленный неудачей двуручный меч.
И Придаток Чэн упал на колени. Пьяные Придатки плохо держатся на ногах --
вот он и не удержался. А я небрежно пощекотал живот Придатка Но-дачи,
после чего устало лег на плечо Придатка Чэна.
Обалдевший Но-дачи повел своего Придатка назад, пытаясь разобраться в
происходящем, но Придаток Чэн хрипло заорал, протестуя -- и кувыркнулся
вслед, собираясь продолжить.
Вновь ударила с неба в землю слабо изогнутая молния Но-дачи -- и вновь заря.
Придаток Чэн не сумел довести кувырок до конца, неуклюже завалившись на
землю еще в середине переката, и Но-дачи вонзился в землю на полклинка
левее.
Я по дороге зацепил босую пятку Придатка Но-дачи -- и вдруг остановился,
пораженный неожиданной догадкой.
Но-дачи вонзился в землю. Но он не мог этого сделать!
Не мог!
Он же предполагал, что в этом месте окажется Придаток Чэн... И, значит,
должен был остановиться выше земли, над телом, а не в нем!..
Нельзя думать во время Бесед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
А я или Заррахид -- нам проткнуть проще, хотя мы и рубить можем...
Двуручник там был, Тусклый или какой еще -- но двуручник, по повадке да
удару... и он же Шамшера ан-Имра ломал.
Чтоб тебе гарду сточили, Обломок тупомордый! До чего довел... в друзьях
сомневаюсь, думаю невесть о чем, дергаться скоро начну...
-- Ну ты ка -- дождя будешь ждать, из чистого-то неба?! -- возмутился Кван,
вскидываясь поперек конской холки.-- Догоняй!
И я послал Придатка Чэна вслед за удаляющимся конем.
Бегом.
Чтоб дурные мысли из себя выветрить.
4.
... Шум трибун отдалился, расплылись туманом силуэты тех, кто толпился у
самой площадки -- и мы остались один на один.
Я и Но-дачи.
Финальные Беседы турниров -- не место для досужих размышлений или
самокопания. Не место и не время. В эти недолгие мгновения собственное бытие
переживается особенно остро, и впору рассечь мир гордым выкриком: "Я есть!"
Воистину правы были древние, говоря, что в такие моменты "один меч сам
стоит спокойно против неба!.."
Против неба, в котором так же одиноко вспыхнул луч Но-дачи, пресекая все
лишние нити раздумий, еще тянувшиеся во мне.
Нет, это был уже не тот вежливо-самоуверенный Блистающий, которого совсем
недавно подводил ко мне Гвениль. Теперь он был внимателен и осторожен,
теперь его Придаток был босиком и крепко держал рукоять обеими руками,
вознося огромный клинок Но-дачи над головой, словно собираясь пронзить
облако.
Там он и замер, этот двуручник, который нравился мне все больше и больше,
замер странным шпилем над недвижным храмом его Придатка.
В Кабире такие вступления к Беседам были редкостью -- но я-то вырос не в
Кабире! И поэтому прекрасно знал, что неподвижность Но-дачи была своего
рода вызовом, который можно было принимать или не принимать.
Я принял.
Держась на расстоянии, делавшем невозможным удар без предварительного
подшагивания, я выскользнул из ножен и медленно провел правую руку
Придатка Чэна по дуге вниз, назад и вверх, указав острием на лицо Придатка
Но-дачи. Затем я внутренне напрягся -- и Придаток Чэн выставил вперед
пустую левую руку, одновременно поднимая левую ногу так, чтобы колено
очутилось почти у подбородка.
И напротив каменного храма с остроконечным куполом застыло изваяние
танцующей птицы Фэн с расправленными крыльями, правое из которых было
вдвое длиннее левого и сверкало на солнце.
Долгое стояние на одной ноге гораздо сложнее и утомительнее, чем на двух --
как стоял Придаток Но-дачи -- но я не допускал даже тени сомнения в исходе.
Слишком часто мы стояли вот так у себя во дворе, водрузив на поднятое колено
Придатка Чэна пиалу с горячим вином, и я уже напрочь забыл те времена,
когда вино в конце концов расплескивалось.
Молчали онемевшие трибуны, солнце неспешно двигалось по небосводу от
зенита к западу, росли наши тени на земле -- а мы все стояли, и только когда
шпиль над храмом слегка дрогнул и покачнулся, я позволил птице-Чэну
победно всплеснуть крыльями и встать на обе ноги.
После чего на меня обрушилась двуручная молния.
Уходя от первого столкновения и разрывая дистанцию до относительно
безопасной, я уже понимал, что Но-дачи будет теперь действовать только
наверняка. Проиграв состязание в неподвижности и памятуя о разрезанных
ремешках сандалий, он не позволит себе ничего спорного, ничего лишнего,
ничего...
Ну что ж, я был рад за него. За него и за себя.
Значит, приходило время для того, что было фамильным умением прямых мечей
Дан Гьенов моей семьи. Время для того, за что я и отличал род Анкоров
Вэйских, предпочитая его любым другим Придаткам.
Придаток Но-дачи стремительно прыгнул вперед, сам Но-дачи взметнулся над
его правым плечом -- и на миг остановился, не понимая, что происходит.
Придаток Чэн смеялся.
Он смеялся, радостно и искренне, а потом протянул пустую левую руку перед
собой и принялся шарить в воздухе, словно пытаясь нащупать что-то,
невидимое никому, кроме него.
И нащупал.
... Но-дачи не двигался с места, и кончик его клинка подрагивал в опасливом
нетерпении.
Пальцы Придатка Чэна побарабанили по опять же невидимой полке и
сомкнулись, образовывая разорванное кольцо -- как если бы в них оказалась
круглобокая чашка.
... Босые ноги Придатка Но-дачи нетерпеливо переступили на месте, подминая
хрусткую траву, но сам Но-дачи не изменил своего положения.
Я опустился до земли, приняв самое безвольное положение, чуть ли не упираясь
острием в невесть откуда взявшийся камешек.
... и Но-дачи, не выдержав, ударил.
Он ударил неотвратимо, как атакующая кобра, он был уверен в успехе и,
демонстрируя высочайшее для двуручника Мастерство Контроля, остановился
точно вплотную к голове все еще смеющегося Придатка Чэна.
Вернее, вплотную к тому месту, где только что была голова Придатка Чэна.
Потому что Придаток Чэн одновременно с ударом поднес бесплотную чашку к
губам и отклонился назад, вливая в себя ее содержимое. Так что голова его
отодвинулась ровно на четверть длины клинка Но-дачи, и этого вполне
хватило.
В то же время Придаток Чэн неловко взмахнул правой рукой, удерживая
равновесие -- а в этой правой руке совершенно случайно был я.
И мой клинок легко уперся в подмышечную впадину Придатка Но-дачи.
В Беседах Блистающих, особенно в финале турниров, судьи не нужны. Поэтому
Но-дачи понял все, что должен был понять. Понял -- и ударил на полную длину
клинка, сокращая дистанцию до безысходной и держась по-прежнему на уровне
головы моего Придатка. И мне даже показалось, что на этот раз Но-дачи мог
бы и не успеть остановиться -- хотя, конечно, такое могло только
примерещиться.
Но содержимое невидимой чашки ударило в голову Придатка Чэна быстрее,
чем разозленный неудачей двуручный меч.
И Придаток Чэн упал на колени. Пьяные Придатки плохо держатся на ногах --
вот он и не удержался. А я небрежно пощекотал живот Придатка Но-дачи,
после чего устало лег на плечо Придатка Чэна.
Обалдевший Но-дачи повел своего Придатка назад, пытаясь разобраться в
происходящем, но Придаток Чэн хрипло заорал, протестуя -- и кувыркнулся
вслед, собираясь продолжить.
Вновь ударила с неба в землю слабо изогнутая молния Но-дачи -- и вновь заря.
Придаток Чэн не сумел довести кувырок до конца, неуклюже завалившись на
землю еще в середине переката, и Но-дачи вонзился в землю на полклинка
левее.
Я по дороге зацепил босую пятку Придатка Но-дачи -- и вдруг остановился,
пораженный неожиданной догадкой.
Но-дачи вонзился в землю. Но он не мог этого сделать!
Не мог!
Он же предполагал, что в этом месте окажется Придаток Чэн... И, значит,
должен был остановиться выше земли, над телом, а не в нем!..
Нельзя думать во время Бесед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142