Имелся определенный соблазн потихоньку улизнуть от
него, пока он спит, но я сильно сомневался в успехе подобного предприятия.
Все равно ведь догонит, рано или поздно. Уж я-то знал своего бывшего
дворецкого.
Честно говоря, я и сам малость поостыл и не очень-то стремился отделаться от
ан-Таньи. Да и доспех с его помощью снимать-одевать гораздо легче...
Тем не менее, на этот раз я решил обойтись без доспеха и оделся быстро и
бесшумно -- правая рука действовала вполне нормально, и я уже начинал
воспринимать ее, как обычную часть своего тела, что даже немного пугало --
после прицепил к поясу ножны с Единорогом, сунул рядом Дзюттэ Обломка и
отправился в харчевню на первом этаже караван-сарая, намереваясь
потребовать завтрак.
Сая Второго я вонзил в деревянную панель стены, где и оставил.
... В харчевне за длинными, крепко сбитыми столами уже сидело несколько
постояльцев. Похоже, все они с утра пораньше успели не только позавтракать,
но и изрядно приложиться к напитку, гораздо более крепкому, чем ключевая
вода. Посему разговаривали они весьма громко, перебивая друг друга, и
каждый слушал в основном сам себя.
Вообще-то я не большой любитель подслушивать чужие разговоры, но на этот
раз я остановился на верхней ступеньке лестницы, невидимый снизу, и
прислушался, заинтересовавшись предметом беседы.
Предметом беседы был я.
-- ... да врешь ты все! -- рокотал внизу чей-то бас, слегка надтреснутый, как
порченый кувшин.
-- А вот и не вру! -- возмущался его собеседник, чуть ли не переходя на визг.--
То, что Чэну Анкору на турнире руку отрубили, все знают?! Отрубили или не
отрубили?!
-- Ну, отрубили,-- подтвердили сразу два или три голоса.-- По локоть. Или по
плечо. Или еще дальше.
Я криво ухмыльнулся и положил руку аль-Мутанабби на рукоять Единорога,
чтобы он тоже послушал. И вздрогнул. Сверху мне был не виден оружейный
угол, где стояло оружие болтунов, но зато теперь я сам услыхал еще один
разговор.
Блистающие в углу говорили о том же.
Я снова ухмыльнулся, настроился на голоса людей -- но руки с меча не снял.
На всякий случай.
-- А то, что у Высшего Чэна теперь опять две руки -- это знаете?! продолжил
визгливый.
-- Ну, говорили люди...-- неуверенно ответствовал бас, явно смущенный
напором.-- Мало ли чего говорят в Кабире... вот еще говорили, что ночами по
площади Опавших Цветов ракшас-людоед ходит и никого не жрет, только
вздыхает...
-- А откуда это известно, что людоед? -- заинтересовался кто-то.
-- Так у него изо рта нога человечья торчит! Он ее выплюнуть не может, а
целиком она не глотается. Вот он оттого и вздыхает, а она пальцами шевелит...
-- Кто?
-- Да нога же! Босая она...
-- Сам ты ракшас! -- визгливый чуть не захлебнулся от злости.-- Я тебе про
Чэна, а ты мне про ногу! Говорю вам, что сам видел -- обе руки на месте, и одна
-- железная! И пальцами шевелит!..
-- Нога?
-- Рука!
-- И я видел...-- еще один голос начал было говорить что-то в поддержку
визгливого, но тот немедленно перебил говорящего -- видимо, опасаясь
очередного ухода разговора в сторону.
-- Так это еще не все! Кто Чэну руку железную ковал? Коблан Железнолапый,
вот кто!
-- Ну да, Коблан,-- проскрипел старческий фальцет.-- И что с того?
-- А то, что и Чэн Анкор теперь Железнолапым стал! По-настоящему! И рука
эта не просто так болтается, как язык у некоторых -- Чэн ею, как живой,
пользуется!
-- Ври больше!
-- Творцом клянусь -- сам видел! Только не это главное... Иду я позавчера перед
самым отъездом мимо квартала Су-ингра, гляжу -- идет Чэн, и весь железный!
Весь! Целиком!..
"Врет,-- подумал я.-- Не мог он меня видеть. Не был я в районе Су-ингра... А,
какая разница -- он видел или кто-нибудь другой!.. людям рты не заткнешь.
Разве что ногу ему туда сунуть, как тому ракшасу..."
-- Ну да?!
-- Да! Железный! Видать, Коблан, когда руку ему новую приклепывал, малость
промахнулся молотом -- вот и пришлось плечо железное мастерить, а пока
плечо делал -- еще чего помял...
-- Сказки все это! Болтаете невесть что!..
-- А вот Саид руку железную тоже видел! Ведь видел, Саид?
-- Ведь видел...
-- Вот! А там, где рука -- там и остальное...
-- Остальное -- это да,-- прогудел бас с откровенной завистью.-- Ежели оно
железное, остальное-то, а еще лучше стальное, так это да... бабы, небось, с ума
сходят...
Мы с Единорогом уже едва сдерживались, чтобы не расхохотаться. Интересные
слухи, оказывается, гуляют по Кабиру и за его стенами!
-- А голова у Чэна как -- тоже железная? -- полюбопытствовал невидимый
старик.
-- Сверху только. А лицо обычное. Из мяса.
-- Так это что же получается -- Коблан теперь железных людей плодить будет?
-- Кто его знает... может, и будет. Ежели что, к примеру, оттяпают...
"Ладно, хватит подслушивать. Есть-то хочется! -- рассердился я непонятно на
кого.-- А ну-ка!.."
И я решительно протопал вниз и уселся за стол неподалеку от развеселой
компании. Единорога я в оружейный угол ставить не стал -- по негласному
уговору.
Толстый краснощекий хозяин появился почти сразу. Я заказал ему завтрак и
через минуту на столе уже дымился аш-кебаб, завернутый в маринованные
листья дикого винограда, белела в пиале чесночная подлива, возвышалась
стопка желтых лепешек -- и я жадно принялся за еду, изредка поглядывая на
шумных спорщиков.
Через некоторое время визгливый сплетник -- долговязый и смуглый детина с
неожиданно мелкими чертами невыразительного лица -- обратил на меня
внимание.
Его глубоко посаженные глазки остановились на мне раз, другой -- и вдруг он
уставился на мою правую руку, не донеся до рта пиалу с вином. Я просто
слышал, как лихорадочно трещат его заржавевшие мозги, сопоставляя
увиденное с известным.
Наконец долговязый расплылся в широченной улыбке, видимо, придя к какому-
то определенному выводу.
-- Смотрите! -- заверещал он, тыкая в мою сторону грязным пальцем.-- Вот что
значит мода! Теперь все хотят быть похожими на Чэна Анкора! Вон у него
железная перчатка на руке, видите?!
Теперь уже все смотрели на меня. Я вежливо улыбнулся, прекратив на
мгновение жевать.
-- Тебя как зовут, парень? -- нахально осведомился болтун.-- Кабирец, да? Ты
Чэна-то хоть однажды видел?
-- Видел,-- откусывая большой кусок кебаба, кивнул я,-- каждый день, почитай,
видел.
-- Это где же ты его видел?
-- В зеркале,-- ответил я.-- Когда брился по утрам.
И взял верхнюю лепешку правой рукой...
4.
... А потом мы снова ехали по Фаррскому тракту, и с осенних тутовников
осыпались на обочину сипкие спелые ягоды, а мы по-прежнему молчали -- но
молчали уже гораздо веселее, чем вчера, и солнце припекало вовсю, причем я
поймал себя на том, что невольно улыбаюсь этому солнцу, а Единорог у седла
весело звякает в ответ каждой моей улыбке.
Впрочем, улыбался я не только солнцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
него, пока он спит, но я сильно сомневался в успехе подобного предприятия.
Все равно ведь догонит, рано или поздно. Уж я-то знал своего бывшего
дворецкого.
Честно говоря, я и сам малость поостыл и не очень-то стремился отделаться от
ан-Таньи. Да и доспех с его помощью снимать-одевать гораздо легче...
Тем не менее, на этот раз я решил обойтись без доспеха и оделся быстро и
бесшумно -- правая рука действовала вполне нормально, и я уже начинал
воспринимать ее, как обычную часть своего тела, что даже немного пугало --
после прицепил к поясу ножны с Единорогом, сунул рядом Дзюттэ Обломка и
отправился в харчевню на первом этаже караван-сарая, намереваясь
потребовать завтрак.
Сая Второго я вонзил в деревянную панель стены, где и оставил.
... В харчевне за длинными, крепко сбитыми столами уже сидело несколько
постояльцев. Похоже, все они с утра пораньше успели не только позавтракать,
но и изрядно приложиться к напитку, гораздо более крепкому, чем ключевая
вода. Посему разговаривали они весьма громко, перебивая друг друга, и
каждый слушал в основном сам себя.
Вообще-то я не большой любитель подслушивать чужие разговоры, но на этот
раз я остановился на верхней ступеньке лестницы, невидимый снизу, и
прислушался, заинтересовавшись предметом беседы.
Предметом беседы был я.
-- ... да врешь ты все! -- рокотал внизу чей-то бас, слегка надтреснутый, как
порченый кувшин.
-- А вот и не вру! -- возмущался его собеседник, чуть ли не переходя на визг.--
То, что Чэну Анкору на турнире руку отрубили, все знают?! Отрубили или не
отрубили?!
-- Ну, отрубили,-- подтвердили сразу два или три голоса.-- По локоть. Или по
плечо. Или еще дальше.
Я криво ухмыльнулся и положил руку аль-Мутанабби на рукоять Единорога,
чтобы он тоже послушал. И вздрогнул. Сверху мне был не виден оружейный
угол, где стояло оружие болтунов, но зато теперь я сам услыхал еще один
разговор.
Блистающие в углу говорили о том же.
Я снова ухмыльнулся, настроился на голоса людей -- но руки с меча не снял.
На всякий случай.
-- А то, что у Высшего Чэна теперь опять две руки -- это знаете?! продолжил
визгливый.
-- Ну, говорили люди...-- неуверенно ответствовал бас, явно смущенный
напором.-- Мало ли чего говорят в Кабире... вот еще говорили, что ночами по
площади Опавших Цветов ракшас-людоед ходит и никого не жрет, только
вздыхает...
-- А откуда это известно, что людоед? -- заинтересовался кто-то.
-- Так у него изо рта нога человечья торчит! Он ее выплюнуть не может, а
целиком она не глотается. Вот он оттого и вздыхает, а она пальцами шевелит...
-- Кто?
-- Да нога же! Босая она...
-- Сам ты ракшас! -- визгливый чуть не захлебнулся от злости.-- Я тебе про
Чэна, а ты мне про ногу! Говорю вам, что сам видел -- обе руки на месте, и одна
-- железная! И пальцами шевелит!..
-- Нога?
-- Рука!
-- И я видел...-- еще один голос начал было говорить что-то в поддержку
визгливого, но тот немедленно перебил говорящего -- видимо, опасаясь
очередного ухода разговора в сторону.
-- Так это еще не все! Кто Чэну руку железную ковал? Коблан Железнолапый,
вот кто!
-- Ну да, Коблан,-- проскрипел старческий фальцет.-- И что с того?
-- А то, что и Чэн Анкор теперь Железнолапым стал! По-настоящему! И рука
эта не просто так болтается, как язык у некоторых -- Чэн ею, как живой,
пользуется!
-- Ври больше!
-- Творцом клянусь -- сам видел! Только не это главное... Иду я позавчера перед
самым отъездом мимо квартала Су-ингра, гляжу -- идет Чэн, и весь железный!
Весь! Целиком!..
"Врет,-- подумал я.-- Не мог он меня видеть. Не был я в районе Су-ингра... А,
какая разница -- он видел или кто-нибудь другой!.. людям рты не заткнешь.
Разве что ногу ему туда сунуть, как тому ракшасу..."
-- Ну да?!
-- Да! Железный! Видать, Коблан, когда руку ему новую приклепывал, малость
промахнулся молотом -- вот и пришлось плечо железное мастерить, а пока
плечо делал -- еще чего помял...
-- Сказки все это! Болтаете невесть что!..
-- А вот Саид руку железную тоже видел! Ведь видел, Саид?
-- Ведь видел...
-- Вот! А там, где рука -- там и остальное...
-- Остальное -- это да,-- прогудел бас с откровенной завистью.-- Ежели оно
железное, остальное-то, а еще лучше стальное, так это да... бабы, небось, с ума
сходят...
Мы с Единорогом уже едва сдерживались, чтобы не расхохотаться. Интересные
слухи, оказывается, гуляют по Кабиру и за его стенами!
-- А голова у Чэна как -- тоже железная? -- полюбопытствовал невидимый
старик.
-- Сверху только. А лицо обычное. Из мяса.
-- Так это что же получается -- Коблан теперь железных людей плодить будет?
-- Кто его знает... может, и будет. Ежели что, к примеру, оттяпают...
"Ладно, хватит подслушивать. Есть-то хочется! -- рассердился я непонятно на
кого.-- А ну-ка!.."
И я решительно протопал вниз и уселся за стол неподалеку от развеселой
компании. Единорога я в оружейный угол ставить не стал -- по негласному
уговору.
Толстый краснощекий хозяин появился почти сразу. Я заказал ему завтрак и
через минуту на столе уже дымился аш-кебаб, завернутый в маринованные
листья дикого винограда, белела в пиале чесночная подлива, возвышалась
стопка желтых лепешек -- и я жадно принялся за еду, изредка поглядывая на
шумных спорщиков.
Через некоторое время визгливый сплетник -- долговязый и смуглый детина с
неожиданно мелкими чертами невыразительного лица -- обратил на меня
внимание.
Его глубоко посаженные глазки остановились на мне раз, другой -- и вдруг он
уставился на мою правую руку, не донеся до рта пиалу с вином. Я просто
слышал, как лихорадочно трещат его заржавевшие мозги, сопоставляя
увиденное с известным.
Наконец долговязый расплылся в широченной улыбке, видимо, придя к какому-
то определенному выводу.
-- Смотрите! -- заверещал он, тыкая в мою сторону грязным пальцем.-- Вот что
значит мода! Теперь все хотят быть похожими на Чэна Анкора! Вон у него
железная перчатка на руке, видите?!
Теперь уже все смотрели на меня. Я вежливо улыбнулся, прекратив на
мгновение жевать.
-- Тебя как зовут, парень? -- нахально осведомился болтун.-- Кабирец, да? Ты
Чэна-то хоть однажды видел?
-- Видел,-- откусывая большой кусок кебаба, кивнул я,-- каждый день, почитай,
видел.
-- Это где же ты его видел?
-- В зеркале,-- ответил я.-- Когда брился по утрам.
И взял верхнюю лепешку правой рукой...
4.
... А потом мы снова ехали по Фаррскому тракту, и с осенних тутовников
осыпались на обочину сипкие спелые ягоды, а мы по-прежнему молчали -- но
молчали уже гораздо веселее, чем вчера, и солнце припекало вовсю, причем я
поймал себя на том, что невольно улыбаюсь этому солнцу, а Единорог у седла
весело звякает в ответ каждой моей улыбке.
Впрочем, улыбался я не только солнцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142