Кстати, в паре с Дзю они смотрелись весьма
оригинально: один -- короткий, плотный, развязно-нахальный, и другой --
элегантно-узкий, спокойный, с изысканными манерами аристократа.
Ну просто две стороны кабирской действительности!
Третья, темная сторона этой самой действительности -- то есть наш приятель
Сай -- была не видна. Сай совершенно не вылезал из-за пояса ан-Таньи и в
оружейный угол не заглядывал, беря пример со спиц. Но я не раз ловил его
острый взгляд из-под столешницы, шарящий по залу.
Но, похоже, никого из обожженных Шулмой здесь не наблюдалось.
Какой-то мой Прямой родич -- юный меч Цзянь, представившийся как Баолун,
Драгоценный Дракон, поинтересовался у меня, что я думаю об использовании
ножен для отражения некоторых скользящих ударов. Я ответил, что я думаю по
этому поводу -- хотя думал в этот момент совсем о другом.
"Если эта суматоха растянется на дни, или и того хуже -- на недели,-- думал я,
выслушивая благодарности Драгоценного Дракона и вежливо кивая ему
обеими кистями,-- то ни о каких поисках не может быть и речи! Ну, помолвка --
это все-таки, наверное, шутка... хотя и довольно странная. А вот Но-дачи -- это
не шутник, и во дворце его вряд ли удастся разыскать. Придется гонять Сая с
ан-Таньей по городу -- пусть высматривает своих... Заодно надо будет
справиться о пропавшем Поясе Пустыни из Харзы... небось, все ищет Тусклых и
стесняется отправить Шешезу почтового сокола с письмом о неудаче! Вот будет
здорово, если он..."
-- Привет живой легенде! -- раздалось рядом со мной.-- Узнаешь? Или совсем
загордился?!
-- Узнаю...-- оторопело пробормотал я, глядя, как Пояс Пустыни слетает с
талии своего кривоногого Придатка, разворачиваясь и блестя самым веселым
образом, и укладывается на подставку чуть пониже меня.
Выглядел он отлично. Заново отполированный, сияющий, даже какой-то
повзрослевший... не тот забияка, совсем не тот!..
-- Рад тебя видеть, Единорог,-- сказал он, когда остальные Блистающие вокруг
нас деликатно принялись разговаривать друг с другом, чтобы не мешать нам.--
Честно, рад...
-- Я тоже,-- совершенно искренне ответил я.-- Я тоже рад тебя видеть. Маскин
Седьмой из Харзы, охотник на Тусклых.
-- Я теперь не Седьмой,-- ослепительно усмехнулся Маскин.-- Я теперь
Тринадцатый. И я больше не охотник.
-- Да хоть Двадцать Шестой,-- отмахнулся кистью я.-- С тобой хоть нормально
поговорить можно! А эти все только кивают да поддакивают, словно я им
каждую секунду по тайне мироздания раскрываю!
-- Понятное дело,-- Пояс Пустыни глянул на веселившуюся знать, и легкая рябь
пробежала по его гибкому клинку.-- А как же еще можно разговаривать со
своим будущим правителем?!
Я чуть с подставки не слетел.
-- С правителем? Будущим?!
-- Ну да! Ты ведь коренной мэйланец, опять же из потомственных Высших... и
не просто отсюда родом, а Мэйланьский Единорог! Сотню лет провел в
столице, прославился на весь эмират, Придатка испорченного менять
отказался, доверенный клинок Шешеза фарр-ла-Кабир... Весь эмират только о
тебе и звенит -- то ты Придатка железом оковал, то в Беседе тебе равных нет, не
было и не будет, то ты какого-то хищника насквозь проколол, спасая будущего
Фархадова Придатка, то в переулке за одну ночь всех Тусклых Кабира под
корень извел!..
Пояс Пустыни звонко хихикнул.
-- Ты же теперь герой! -- весело продолжил он.-- А зачем герою, да еще Высшему
Мэйланя, спустя сотню лет возвращаться на родину, особенно когда на родине
во временных правительницах две вдовые Эмейские спицы блестят?! Вот то-то и
оно! Дядя твой, Скользящий Перст, уже всем раззвонил, что быть тебе лет через
восемь вместо него главой рода Прямых мечей! Так что готовься к делам
государственным! Я слышал, что от Абу-Салимов с птичьей почтой
поздравление пришло, на твое имя...
-- С чем поздравляют? -- тупо спросил я.
-- С будущей свадьбой!
-- А-а-а...-- только и ответил я, беспомощно качая кисточками.-- Ясно...
-- Ты хоть на свадьбу-то пригласи! -- Маскин вновь обвился вокруг своего
Придатка, собираясь покинуть такого непонятливого собеседника, как я.-- Или
лучше я к тебе завтра сам загляну. В гости. Напомню, да и поговорить нам с
тобой есть о чем... Ты как считаешь, Единорог -- есть о чем поговорить
Мэйланьскому Единорогу, образцу для Блистающих, и Поясу Пустыни из
Харзы, Маскину Тринадцатому, бывшему Седьмому, бывшему охотнику за
Тусклыми?!
Я не успел ничего ответить. Я еще только приходил в себя и начинал
задумываться над странным двойным смыслом последнего вопроса Маскина --
а Пояс Пустыни уже оставил оружейный угол.
-- ... у всякого настоящего героя,-- донесся до меня увлеченный лязг Дзюттэ,--
обязательно должен быть свой личный шут. Вот и у нас...
-- Правильно! -- согласился какой-то короткий и наивный трезубец.-- У такого
уважаемого Блистающего, как Единорог...
-- При чем тут Единорог?! -- возмутился Обломок.-- Герой -- это, безусловно, я!
"Тогда ты прав, Дзю,-- угрюмо подумал я.-- Тогда ты прав..."
-- Позвольте! -- трезубец, не знакомый с повадками Обломка, был явно сбит с
толка.-- Если вы -- герой, тогда...
-- А что, вы считаете, что я не гожусь в герои?! -- воинственно выпятил гарду-
лепесток Дзюттэ.
-- Да нет, что вы,-- совсем растерялся бедный трезубец,-- просто если вы --
герой, то кто же тогда шут?
Обломок покосился на меня и, видимо, почувствовал мое похоронное
настроение.
-- А эта вакансия пока свободна! -- громогласно объявил он.-- Желающих
прошу записываться у вот этого эстока! Прямо вдоль клинка...
4.
Вернувшись в усадьбу, мы с Чэном молча обошли пруд, поднялись на второй
этаж дома, забрели в первую попавшуюся комнату -- она оказалась смежной с
более обширными покоями, но нам в эту минуту было не до удобств -- и
тщательно заперли все двери.
Мы не хотели никого видеть.
Мы не хотели никого слышать.
Мы не хотели ни с кем разговаривать.
Мы ничего не хотели. Ничего и никого.
... Спал я плохо. Мне снилось, что я пересек Кулхан и сбежал в Шулму от всех,
кто хотел меня убить, женить, поздравить, обругать, поговорить, нанять,
счесть образцом, осудить за недостойные поступки... я сбежал от них всех в
Шулму, чтобы утопиться в священном водоеме, но к водоему меня не пустили, а
Желтый бог Мо, удивительно похожий на Коблана, но со свисающими до
земли ушами, в которые он заворачивался на манер Чэновой марлотты...
Желтый бог Мо -- или Ушастый демон У?! -- радостно подпрыгивал на месте и
вопил ненатурально пронзительным голосом: "Женить его! женить!
Немедленно"...-- а из водоема вдруг полезли гнилые, ржавые обломки убитых
Блистающих, и я хотел проснуться, но не мог...
Чэн ворочался во сне и стонал.
Утром Чэн встал, протирая глаза, и отпер двери. Но выходить мы не стали. Чэн
сел на ложе, я лег к нему на колени, скинув ножны;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
оригинально: один -- короткий, плотный, развязно-нахальный, и другой --
элегантно-узкий, спокойный, с изысканными манерами аристократа.
Ну просто две стороны кабирской действительности!
Третья, темная сторона этой самой действительности -- то есть наш приятель
Сай -- была не видна. Сай совершенно не вылезал из-за пояса ан-Таньи и в
оружейный угол не заглядывал, беря пример со спиц. Но я не раз ловил его
острый взгляд из-под столешницы, шарящий по залу.
Но, похоже, никого из обожженных Шулмой здесь не наблюдалось.
Какой-то мой Прямой родич -- юный меч Цзянь, представившийся как Баолун,
Драгоценный Дракон, поинтересовался у меня, что я думаю об использовании
ножен для отражения некоторых скользящих ударов. Я ответил, что я думаю по
этому поводу -- хотя думал в этот момент совсем о другом.
"Если эта суматоха растянется на дни, или и того хуже -- на недели,-- думал я,
выслушивая благодарности Драгоценного Дракона и вежливо кивая ему
обеими кистями,-- то ни о каких поисках не может быть и речи! Ну, помолвка --
это все-таки, наверное, шутка... хотя и довольно странная. А вот Но-дачи -- это
не шутник, и во дворце его вряд ли удастся разыскать. Придется гонять Сая с
ан-Таньей по городу -- пусть высматривает своих... Заодно надо будет
справиться о пропавшем Поясе Пустыни из Харзы... небось, все ищет Тусклых и
стесняется отправить Шешезу почтового сокола с письмом о неудаче! Вот будет
здорово, если он..."
-- Привет живой легенде! -- раздалось рядом со мной.-- Узнаешь? Или совсем
загордился?!
-- Узнаю...-- оторопело пробормотал я, глядя, как Пояс Пустыни слетает с
талии своего кривоногого Придатка, разворачиваясь и блестя самым веселым
образом, и укладывается на подставку чуть пониже меня.
Выглядел он отлично. Заново отполированный, сияющий, даже какой-то
повзрослевший... не тот забияка, совсем не тот!..
-- Рад тебя видеть, Единорог,-- сказал он, когда остальные Блистающие вокруг
нас деликатно принялись разговаривать друг с другом, чтобы не мешать нам.--
Честно, рад...
-- Я тоже,-- совершенно искренне ответил я.-- Я тоже рад тебя видеть. Маскин
Седьмой из Харзы, охотник на Тусклых.
-- Я теперь не Седьмой,-- ослепительно усмехнулся Маскин.-- Я теперь
Тринадцатый. И я больше не охотник.
-- Да хоть Двадцать Шестой,-- отмахнулся кистью я.-- С тобой хоть нормально
поговорить можно! А эти все только кивают да поддакивают, словно я им
каждую секунду по тайне мироздания раскрываю!
-- Понятное дело,-- Пояс Пустыни глянул на веселившуюся знать, и легкая рябь
пробежала по его гибкому клинку.-- А как же еще можно разговаривать со
своим будущим правителем?!
Я чуть с подставки не слетел.
-- С правителем? Будущим?!
-- Ну да! Ты ведь коренной мэйланец, опять же из потомственных Высших... и
не просто отсюда родом, а Мэйланьский Единорог! Сотню лет провел в
столице, прославился на весь эмират, Придатка испорченного менять
отказался, доверенный клинок Шешеза фарр-ла-Кабир... Весь эмират только о
тебе и звенит -- то ты Придатка железом оковал, то в Беседе тебе равных нет, не
было и не будет, то ты какого-то хищника насквозь проколол, спасая будущего
Фархадова Придатка, то в переулке за одну ночь всех Тусклых Кабира под
корень извел!..
Пояс Пустыни звонко хихикнул.
-- Ты же теперь герой! -- весело продолжил он.-- А зачем герою, да еще Высшему
Мэйланя, спустя сотню лет возвращаться на родину, особенно когда на родине
во временных правительницах две вдовые Эмейские спицы блестят?! Вот то-то и
оно! Дядя твой, Скользящий Перст, уже всем раззвонил, что быть тебе лет через
восемь вместо него главой рода Прямых мечей! Так что готовься к делам
государственным! Я слышал, что от Абу-Салимов с птичьей почтой
поздравление пришло, на твое имя...
-- С чем поздравляют? -- тупо спросил я.
-- С будущей свадьбой!
-- А-а-а...-- только и ответил я, беспомощно качая кисточками.-- Ясно...
-- Ты хоть на свадьбу-то пригласи! -- Маскин вновь обвился вокруг своего
Придатка, собираясь покинуть такого непонятливого собеседника, как я.-- Или
лучше я к тебе завтра сам загляну. В гости. Напомню, да и поговорить нам с
тобой есть о чем... Ты как считаешь, Единорог -- есть о чем поговорить
Мэйланьскому Единорогу, образцу для Блистающих, и Поясу Пустыни из
Харзы, Маскину Тринадцатому, бывшему Седьмому, бывшему охотнику за
Тусклыми?!
Я не успел ничего ответить. Я еще только приходил в себя и начинал
задумываться над странным двойным смыслом последнего вопроса Маскина --
а Пояс Пустыни уже оставил оружейный угол.
-- ... у всякого настоящего героя,-- донесся до меня увлеченный лязг Дзюттэ,--
обязательно должен быть свой личный шут. Вот и у нас...
-- Правильно! -- согласился какой-то короткий и наивный трезубец.-- У такого
уважаемого Блистающего, как Единорог...
-- При чем тут Единорог?! -- возмутился Обломок.-- Герой -- это, безусловно, я!
"Тогда ты прав, Дзю,-- угрюмо подумал я.-- Тогда ты прав..."
-- Позвольте! -- трезубец, не знакомый с повадками Обломка, был явно сбит с
толка.-- Если вы -- герой, тогда...
-- А что, вы считаете, что я не гожусь в герои?! -- воинственно выпятил гарду-
лепесток Дзюттэ.
-- Да нет, что вы,-- совсем растерялся бедный трезубец,-- просто если вы --
герой, то кто же тогда шут?
Обломок покосился на меня и, видимо, почувствовал мое похоронное
настроение.
-- А эта вакансия пока свободна! -- громогласно объявил он.-- Желающих
прошу записываться у вот этого эстока! Прямо вдоль клинка...
4.
Вернувшись в усадьбу, мы с Чэном молча обошли пруд, поднялись на второй
этаж дома, забрели в первую попавшуюся комнату -- она оказалась смежной с
более обширными покоями, но нам в эту минуту было не до удобств -- и
тщательно заперли все двери.
Мы не хотели никого видеть.
Мы не хотели никого слышать.
Мы не хотели ни с кем разговаривать.
Мы ничего не хотели. Ничего и никого.
... Спал я плохо. Мне снилось, что я пересек Кулхан и сбежал в Шулму от всех,
кто хотел меня убить, женить, поздравить, обругать, поговорить, нанять,
счесть образцом, осудить за недостойные поступки... я сбежал от них всех в
Шулму, чтобы утопиться в священном водоеме, но к водоему меня не пустили, а
Желтый бог Мо, удивительно похожий на Коблана, но со свисающими до
земли ушами, в которые он заворачивался на манер Чэновой марлотты...
Желтый бог Мо -- или Ушастый демон У?! -- радостно подпрыгивал на месте и
вопил ненатурально пронзительным голосом: "Женить его! женить!
Немедленно"...-- а из водоема вдруг полезли гнилые, ржавые обломки убитых
Блистающих, и я хотел проснуться, но не мог...
Чэн ворочался во сне и стонал.
Утром Чэн встал, протирая глаза, и отпер двери. Но выходить мы не стали. Чэн
сел на ложе, я лег к нему на колени, скинув ножны;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142