Матеков опрометью выскочил на воздух, ушел из лагеря, сам не понял, как оказался на берегу речки; девушка, которую он только что видел, не уходила из его воображения; Нэля лежала на кровати лицом вниз, черная юбка задралась слишком высоко, открывая белые ноги, словно две березки выросли у основания черных скал, круглые ягодицы, тонкая талия — все это чуть с ума не свело Матекова. Он задыхался, сидя на берегу реки. Сидел он долго, голова кружилась, а в ушах стоял противный назойливый шум. Матеков сидел, злился... И тут он вдруг понял, что должен сию минуту увидеть Нэлю Сам- соновну: это было ему необходимо...
За одну из острых вершин белых скал, что начинались на противоположном берегу речки, зацепился огромный диск луны; он был красный, словно глаз плачущего человека, словно горящий окурок, который воткнули в темно-синее небо; у Матекова забилось сердце: луна смотрела на него пристально, Матекову показалось, что его застали на месте преступления, что некое одноглазое чудище забралось на средневековую стену и оттуда, издеваясь, наблюдает за ним.
Матеков долго сидел, свесив ноги, на обрывистом берегу; надо возвращаться, наконец решил он и поднялся было с места, но вдруг резко пригнул голову: прямо к нему по тропинке шла женщина, Матеков узнал белую кофточку и черную юбку — это Нэля; поступь девушки была легка, теперь Нэля не похожа на ту, что недавно горько рыдала, лежа на постели; мягко ступая по траве, она спустилась по крутому берегу к грохочущей речке, остановилась, сняла босоножки — прозрачный лунный свет рисовал все четко,— вошла в воду; казалось, она задумалась, раздеваться ей или нет, потом приняла решение — разделась, оставшись в коротенькой нижней рубашке... Матекову показалось, что он теряет сознание; он не помнил, сколько просидел тогда так, глядя на Нэлю, наблюдая, как она по очереди окунает ноги, нагнувшись, черпает воду ладонями... Наконец девушка начала одеваться.
Матеков ползком добрался до тропинки, выпрямился во весь рост и негромко кашлянул, чтобы Нэля не испугалась, потом, беспечно посвистывая, спустился к воде и дотронулся до плеча девушки; она вздрогнула.
— Кто это?
— Это я, Нэля Самсоновна, это я... А что вы здесь делаете?
— Просто...
— Не боитесь?
— Чего?
— Ну не знаю... Кстати, Нэля Самсоновна, хочу попросить у вас прощения, признаюсь, был не прав, напрасно на вас накричал. Я-то ведь говорил про повариху, а вы приняли все на свой счет. Одним словом, прощаете?
Нэля обрадовалась, что конфликт улажен, и радостно ответила:
— Что вы, Матекич, я совсем не обижаюсь на вас.
Матеков взял камень и бросил в реку.
— Как удивительно красиво вокруг!
— Да...— мечтательно откликнулась Нэля.
— А вы знаете, я в молодости хотел стать художником.
— Правда? Что же случилось потом?
— Женился, одолели домашние заботы, жизнь есть жизнь. Вы еще молоды, Нэля, не понимаете, как порой рушатся самые прекрасные мечты...
— Вы, наверное, были талантливы! — восторженно сказала девушка.
— В том-то и дело...— многозначительно ответил Матеков.
Когда Матеков сказал, что когда-то был художником, у Нэли потеплело внутри, она прониклась доверием к этому несчастному человеку, у которого так неудачно сложилась жизнь. Она спросила:
— Матекич, а как вас зовут?
— Зовите Матекич, даже родная жена и то не называет меня по имени.
— Странно...
— В жизни много странного.
— Если бы вы знали, Матекич, как я уважаю таких людей, как вы. Вы — стержень этого лагеря, только на вас и держится дисциплина. Я сама слабая, в жизни не справилась бы с ними, здесь нужен жесткий, волевой человек.— Нэля задохнулась от переизбытка чувств.
У Матекова от слов «я вас уважаю», «волевой человек» опять закружилась голова. Такие впечатлительные девушки соглашаются быстро, подумал он.
— Нэля Самсоновна...
— Ребята называют меня «товарищ Адмирал», мне самой это нравится...
— Пусть будет так, товарищ Адмирал!
Девушка звонко рассмеялась.
— Товарищ Адмирал, видите там, на вершине обрыва, кривую сосну?
— Вижу...
— Если встать под ней, откроется прекрасный вид.
Они поднялись вверх по тропинке; Матеков, взяв девушку за руку, помог ей взобраться и не отпускал, даже когда они уже стояли на краю обрыва; руки у Нэли были мягкие, крохотные.
Матеков и Нэля подошли к сосне и сели на зеленой лужайке.
— Какое чудо! Когда вы нашли это место?
Или ничего не подозревает, или притворяется, думал Матеков. Руки она не отняла, глядя на луну, смело села, юбка, совсем коротенькая, открыла колени; у Матекова опять зазвенело в ушах.
— Какая чудесная природа,—услышал Матеков свой голос как бы издалека,— эта луна, эти горы, после того как мы умрем, так же будут стоять на своих местах, а ни вас, ни меня уже не будет... («Все равно исчезнем, соглашайся!»— говорил его взгляд.) Нэля, милая Нэля, не пугайся только...— эти слова произнес уже не Матеков, а кто-то другой; он не мог продохнуть, задыхаясь, как рыба, выброшенная на берег, шлепая губами, он навалился на Нэлю. Широкими ладонями спортсмена Матеков, как чугунными воротами, закрыл маленький, словно наперсток, рот девушки.
Тю-тю-тю привыкла к тому, что Нэля дисциплинированная; и стала доверять ей. Но сегодняшнее опоздание Нэли ре укладывалось ни в какие рамки и испугало повариху. Она не спала, дожидалась ее. Ждала час, два, три, а когда наступила полночь, с ужасом побежала к Матекову. Матеков, кажется, только пришел; увидев Тю-тю-тю, он словно растерялся.
— Чего это... по ночам... Чего бегаете...
— Нету нашей девушки.
— Придет. Молодая, наверное, гуляет, любуется природой.
— Вы так думаете? Ну ладно, подожду еще. Если покричать... Да нет, разбужу детей!
Когда Тю-тю-тю прибежала к себе, она увидела Нэлю, лежавшую на своей постели.
— Ну слава богу, пришла. Чего же ты одетая-то? Разденься, а потом ложись.
Девушка не ответила.
— Э-э! Уснула уже.— Тю-тю-тю сняла с Нэли босоножки и прикрыла ее одеялом, а сама, бормоча что-то, видно, молясь богу, погасила лампу и тоже легла.
Только она начала дремать, как проснулась, испугав- гнись страшного крика Нэли.
— Господи, что случилось?
Она зажгла лампу и увидела сидящую на постели девушку; глаза у нее были широко открыты, но, казалось, она ничего не видела перед собой; она громко и пронзительно визжала.
— Нэля, душенька, что с тобой?
Нэля вся горела, ее тошнило, мучили позывы на рвоту.
До утра Тю-тю-тю так и не сомкнула глаз: кое-как успокоив, она уложила Нэлю, но через некоторое время та опять с визгом вскочила, опять ее стали бить приступы тошноты: Нэля не отвечала на вопросы, похоже было, что она ничего не видела, ничего не слышала...
Решили, что девушка опасно заболела, не знали, что делать, но к полудню в лагерь приехала милицейская машина, и Нэлю Самсоновну отправили на этой машине в город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
За одну из острых вершин белых скал, что начинались на противоположном берегу речки, зацепился огромный диск луны; он был красный, словно глаз плачущего человека, словно горящий окурок, который воткнули в темно-синее небо; у Матекова забилось сердце: луна смотрела на него пристально, Матекову показалось, что его застали на месте преступления, что некое одноглазое чудище забралось на средневековую стену и оттуда, издеваясь, наблюдает за ним.
Матеков долго сидел, свесив ноги, на обрывистом берегу; надо возвращаться, наконец решил он и поднялся было с места, но вдруг резко пригнул голову: прямо к нему по тропинке шла женщина, Матеков узнал белую кофточку и черную юбку — это Нэля; поступь девушки была легка, теперь Нэля не похожа на ту, что недавно горько рыдала, лежа на постели; мягко ступая по траве, она спустилась по крутому берегу к грохочущей речке, остановилась, сняла босоножки — прозрачный лунный свет рисовал все четко,— вошла в воду; казалось, она задумалась, раздеваться ей или нет, потом приняла решение — разделась, оставшись в коротенькой нижней рубашке... Матекову показалось, что он теряет сознание; он не помнил, сколько просидел тогда так, глядя на Нэлю, наблюдая, как она по очереди окунает ноги, нагнувшись, черпает воду ладонями... Наконец девушка начала одеваться.
Матеков ползком добрался до тропинки, выпрямился во весь рост и негромко кашлянул, чтобы Нэля не испугалась, потом, беспечно посвистывая, спустился к воде и дотронулся до плеча девушки; она вздрогнула.
— Кто это?
— Это я, Нэля Самсоновна, это я... А что вы здесь делаете?
— Просто...
— Не боитесь?
— Чего?
— Ну не знаю... Кстати, Нэля Самсоновна, хочу попросить у вас прощения, признаюсь, был не прав, напрасно на вас накричал. Я-то ведь говорил про повариху, а вы приняли все на свой счет. Одним словом, прощаете?
Нэля обрадовалась, что конфликт улажен, и радостно ответила:
— Что вы, Матекич, я совсем не обижаюсь на вас.
Матеков взял камень и бросил в реку.
— Как удивительно красиво вокруг!
— Да...— мечтательно откликнулась Нэля.
— А вы знаете, я в молодости хотел стать художником.
— Правда? Что же случилось потом?
— Женился, одолели домашние заботы, жизнь есть жизнь. Вы еще молоды, Нэля, не понимаете, как порой рушатся самые прекрасные мечты...
— Вы, наверное, были талантливы! — восторженно сказала девушка.
— В том-то и дело...— многозначительно ответил Матеков.
Когда Матеков сказал, что когда-то был художником, у Нэли потеплело внутри, она прониклась доверием к этому несчастному человеку, у которого так неудачно сложилась жизнь. Она спросила:
— Матекич, а как вас зовут?
— Зовите Матекич, даже родная жена и то не называет меня по имени.
— Странно...
— В жизни много странного.
— Если бы вы знали, Матекич, как я уважаю таких людей, как вы. Вы — стержень этого лагеря, только на вас и держится дисциплина. Я сама слабая, в жизни не справилась бы с ними, здесь нужен жесткий, волевой человек.— Нэля задохнулась от переизбытка чувств.
У Матекова от слов «я вас уважаю», «волевой человек» опять закружилась голова. Такие впечатлительные девушки соглашаются быстро, подумал он.
— Нэля Самсоновна...
— Ребята называют меня «товарищ Адмирал», мне самой это нравится...
— Пусть будет так, товарищ Адмирал!
Девушка звонко рассмеялась.
— Товарищ Адмирал, видите там, на вершине обрыва, кривую сосну?
— Вижу...
— Если встать под ней, откроется прекрасный вид.
Они поднялись вверх по тропинке; Матеков, взяв девушку за руку, помог ей взобраться и не отпускал, даже когда они уже стояли на краю обрыва; руки у Нэли были мягкие, крохотные.
Матеков и Нэля подошли к сосне и сели на зеленой лужайке.
— Какое чудо! Когда вы нашли это место?
Или ничего не подозревает, или притворяется, думал Матеков. Руки она не отняла, глядя на луну, смело села, юбка, совсем коротенькая, открыла колени; у Матекова опять зазвенело в ушах.
— Какая чудесная природа,—услышал Матеков свой голос как бы издалека,— эта луна, эти горы, после того как мы умрем, так же будут стоять на своих местах, а ни вас, ни меня уже не будет... («Все равно исчезнем, соглашайся!»— говорил его взгляд.) Нэля, милая Нэля, не пугайся только...— эти слова произнес уже не Матеков, а кто-то другой; он не мог продохнуть, задыхаясь, как рыба, выброшенная на берег, шлепая губами, он навалился на Нэлю. Широкими ладонями спортсмена Матеков, как чугунными воротами, закрыл маленький, словно наперсток, рот девушки.
Тю-тю-тю привыкла к тому, что Нэля дисциплинированная; и стала доверять ей. Но сегодняшнее опоздание Нэли ре укладывалось ни в какие рамки и испугало повариху. Она не спала, дожидалась ее. Ждала час, два, три, а когда наступила полночь, с ужасом побежала к Матекову. Матеков, кажется, только пришел; увидев Тю-тю-тю, он словно растерялся.
— Чего это... по ночам... Чего бегаете...
— Нету нашей девушки.
— Придет. Молодая, наверное, гуляет, любуется природой.
— Вы так думаете? Ну ладно, подожду еще. Если покричать... Да нет, разбужу детей!
Когда Тю-тю-тю прибежала к себе, она увидела Нэлю, лежавшую на своей постели.
— Ну слава богу, пришла. Чего же ты одетая-то? Разденься, а потом ложись.
Девушка не ответила.
— Э-э! Уснула уже.— Тю-тю-тю сняла с Нэли босоножки и прикрыла ее одеялом, а сама, бормоча что-то, видно, молясь богу, погасила лампу и тоже легла.
Только она начала дремать, как проснулась, испугав- гнись страшного крика Нэли.
— Господи, что случилось?
Она зажгла лампу и увидела сидящую на постели девушку; глаза у нее были широко открыты, но, казалось, она ничего не видела перед собой; она громко и пронзительно визжала.
— Нэля, душенька, что с тобой?
Нэля вся горела, ее тошнило, мучили позывы на рвоту.
До утра Тю-тю-тю так и не сомкнула глаз: кое-как успокоив, она уложила Нэлю, но через некоторое время та опять с визгом вскочила, опять ее стали бить приступы тошноты: Нэля не отвечала на вопросы, похоже было, что она ничего не видела, ничего не слышала...
Решили, что девушка опасно заболела, не знали, что делать, но к полудню в лагерь приехала милицейская машина, и Нэлю Самсоновну отправили на этой машине в город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137