Значит, так. Завтра на закате приходи в Рощу. Там есть один-единственный пивной ларек, возле него и встретимся.
— Пусть будет по-вашему.
— Давай руку!
Ударили по рукам. Аспанбай все происходящее принимал за какую-то игру, но когда Замзам добавил: «Запомни, дружков своих приводи не больше десяти», понял, что дело принимает серьезный оборот.
В группе, где учится Асылхан, есть парень по имени Байбори, что значит по-русски «вожак», «предводитель». Студенты, конечно, не называют его этим совсем неподходящим для него именем, а запросто, в глаза, называют Ши- бори — шакал. Байбори не обижается, даже не обращает внимания. Сам он щупленький и прозрачный как стеклышко, худой, точно ветка засохшего тальника, согнутый, как рыболовный крючок, на маленьком узком лице разместился большущий, с кувалду, нос, крупные лошадиные зубы не вмещаются во рту. Когда он говорит, зубы вываливаются изо рта, и он потом долго не может, выражаясь студенческим жаргоном, «закрыть поддувало». У Шибори есть еще одна особенность — его не замечают. Где бы он ни оказался, в какой бы компании ни появился, его не замечают. Войдет ли в комнату к товарищам или уйдет, никто его не спросит: зачем приходил, почему уходишь? На любые, даже самые секретные темы при нем говорят свободно, никого не смущает его присутствие, никому не придет в голову, что он слышит их тайну. Даже когда он оказывается случайным свидетелем поцелуев парня и девушки, он и влюбленных не смущает.
Вот с этим Шибори и встретился Замзам. Сначала он прошел мимо, но потом, спохватившись, завопил громко, на весь коридор:
— Эй, Шибори! Вернись!
У того захолонуло сердце: его зовет Замзам! Неужели? Шибори обернулся — действительно зовет!
— Подойди поближе! Шагай быстрее, ох уж эти мне гордецы!
Шибори после этих слов и сам показался себе значительнее, неприступнее, но на зов все же поспешил. Подошел и уставился на Замзама не то красными, не то карими, словом, неопределенного цвета глазами.
Замзам отвел его в сторону.
— Садись, Шибори, есть небольшое дельце.
«Ко мне — дельце?!» Шибори хоть и молчал, но Замзам безошибочно понял его состояние.
— Да, к тебе! Имеется одна просьба.
И он рассказал, что завтра — день испытания настоящих мужчин, нужно кое с кем помериться силой. Придут не какие-нибудь слабаки, а рабочие-дорожники. Сам Асылхан собирает смелых, умеющих держать язык за зубами парней. Они с Асылханом таким считают и его, Шибори. Сражение должно состояться завтра в семь вечера, в Роще Баума. Место сбора — пивной ларек.
— Ну как, придешь?
— Конечно!
— Тогда валяй иди! — Замзам хлопнул его по плечу, дав этим понять, что оказал Шибори большую честь.
Шибори пришел в телячий восторг. В общежитии он сел на стул, но усидеть не смог, лег — и лежать не смог, хотел почитать — не читалось. В комнате ему стало тесно, он вышел на улицу. Асылхан для него был божеством. За семь дней недели тот менял семь костюмов, над его койкой в общежитии висел богатый ковер, с преподавателями он говорил на равных, а все парни с их курса смотрели ему в рот. Разве Шибори мог даже подумать, что Асылхан вспомнит о нем в трудную минуту! Такая честь не могла присниться и во сне...
Исколесив бесцельно улицы, в общежитие он пришел только вечером. На своих соседей по комнате уже смотрел чуть свысока. Вел себя так, точно знал тайну, которую не знают они, будто за пазухой у него кусок золота с конскую голову, которого нет у них. Прямо в одежде он повалился на постель.
Вечера следующего дня он еле дождался. Он и раньше мало что понимал в лекциях, а сегодня они вообще не коснулись его извилин. Заметив, что Шибори сидит с широко открытым ртом, его сосед, не лишенный чувства юмора, шепнул: «Слушай, закрой рот, а то зубы разбегутся!»
После лекции Шибори задержался в институте по каким-то мелким делам, а когда к шести вернулся в общежитие, Асылхана с Замзамом уже не было. Бог меня проклял! Опоздал! Позор! Смерть! Асылхан! Он мне доверился, а я... Что он подумает? Скажет — сбежал, струсил. А ведь он поверил мне!..
Будто опаздывая на собственную свадьбу, Шибори прибежал на автобусную остановку, обливаясь потом и тяжело дыша. Стал наводить справки, как доехать до Рощи Баума.
Он и не предполагал, что в городе может быть такой густой лес, такая дикая природа. Столетние карагачи, а возможно, и стопятидесятилетние, были такие высокие, мощные, что для Шибори, выросшего в степи, казались удивительным и чужим миром. Он даже слегка испугался, когда углубился в темень рощи. Тропа разделилась надвое, он долго размышлял, в какую сторону повернуть, пошел на авось. Через несколько метров тропа разделилась на три, затем —на четыре и наконец, как ручеек, заглохла совсем. Шибори показалось, что этот густой, мрачный лес, эта немая тишина стали наступать на него, как черный бес, сдавливали грудь, показалось, что в колючих зарослях, сквозь которые и собака не могла бы просунуть нос, кто-то сидит и наблюдает за ним, кто-то шевелится, шепчется. Шибори застыл на том месте, где остановился. Дрожащими руками полез в карман, достал складной, с металлической ручкой нож, обнажил лезвие и стал с угрожающим видом ждать. Издалека послышался негромкий разговор, он все приближался. Шибори раздвинул сучья, которые мешали ему, и под самым носом увидел ровную, гладкую, утоптанную, стремящуюся вдаль дорогу. Шибори вышел на нее, двое парней двигались ему навстречу. Почему они не боятся меня? — подумал он. Парни прошли дальше. На всякий случай он решил следовать за ними и через каких-нибудь двести шагов оказался прямо у пивного ларька.
Среди любителей пива отдельной группкой стояли его Товарищи-студенты. Он подошел. Никто не обратил на него внимания, никому не было дела до него, пришел ли, уйдет — никто этим не интересовался. Между собой шутили, громко разговаривали, смеялись. Кажется, они подсмеивались над Замзамом:
— Наверно, нашему Замзаму его враги померещились! Откуда им взяться в такой лунный вечер?
— Замзам, если уж ты назначил дуэль, то почему не один на один? При чем тут мы?
— Так где же богатырская рать рабочих-дорожников, которая должна сюда прийти?
— Он, по-моему, романтик или отчаянный шутник!
— Ну что мы, ребята, теряем? Выпьем пива за счет Замзама и разойдемся по домам!
— Э, нет! Пусть он теперь нас ведет в ресторан! — так шутили студенты, рассматривая свой приход в Рощу как увеселительную прогулку.
Наверное, чтобы спастись от острот, сыпавшихся на него как горох из мешка, Замзам повернулся к Шибори:
— Эй, ты! Как тебя там... Пиво пить будешь?
— Буду!
— Тогда на, купи себе кружку!
Асылхан сидел в стороне с каким-то незнакомым Шибори парнем, так же, как и он сам, модно одетым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
— Пусть будет по-вашему.
— Давай руку!
Ударили по рукам. Аспанбай все происходящее принимал за какую-то игру, но когда Замзам добавил: «Запомни, дружков своих приводи не больше десяти», понял, что дело принимает серьезный оборот.
В группе, где учится Асылхан, есть парень по имени Байбори, что значит по-русски «вожак», «предводитель». Студенты, конечно, не называют его этим совсем неподходящим для него именем, а запросто, в глаза, называют Ши- бори — шакал. Байбори не обижается, даже не обращает внимания. Сам он щупленький и прозрачный как стеклышко, худой, точно ветка засохшего тальника, согнутый, как рыболовный крючок, на маленьком узком лице разместился большущий, с кувалду, нос, крупные лошадиные зубы не вмещаются во рту. Когда он говорит, зубы вываливаются изо рта, и он потом долго не может, выражаясь студенческим жаргоном, «закрыть поддувало». У Шибори есть еще одна особенность — его не замечают. Где бы он ни оказался, в какой бы компании ни появился, его не замечают. Войдет ли в комнату к товарищам или уйдет, никто его не спросит: зачем приходил, почему уходишь? На любые, даже самые секретные темы при нем говорят свободно, никого не смущает его присутствие, никому не придет в голову, что он слышит их тайну. Даже когда он оказывается случайным свидетелем поцелуев парня и девушки, он и влюбленных не смущает.
Вот с этим Шибори и встретился Замзам. Сначала он прошел мимо, но потом, спохватившись, завопил громко, на весь коридор:
— Эй, Шибори! Вернись!
У того захолонуло сердце: его зовет Замзам! Неужели? Шибори обернулся — действительно зовет!
— Подойди поближе! Шагай быстрее, ох уж эти мне гордецы!
Шибори после этих слов и сам показался себе значительнее, неприступнее, но на зов все же поспешил. Подошел и уставился на Замзама не то красными, не то карими, словом, неопределенного цвета глазами.
Замзам отвел его в сторону.
— Садись, Шибори, есть небольшое дельце.
«Ко мне — дельце?!» Шибори хоть и молчал, но Замзам безошибочно понял его состояние.
— Да, к тебе! Имеется одна просьба.
И он рассказал, что завтра — день испытания настоящих мужчин, нужно кое с кем помериться силой. Придут не какие-нибудь слабаки, а рабочие-дорожники. Сам Асылхан собирает смелых, умеющих держать язык за зубами парней. Они с Асылханом таким считают и его, Шибори. Сражение должно состояться завтра в семь вечера, в Роще Баума. Место сбора — пивной ларек.
— Ну как, придешь?
— Конечно!
— Тогда валяй иди! — Замзам хлопнул его по плечу, дав этим понять, что оказал Шибори большую честь.
Шибори пришел в телячий восторг. В общежитии он сел на стул, но усидеть не смог, лег — и лежать не смог, хотел почитать — не читалось. В комнате ему стало тесно, он вышел на улицу. Асылхан для него был божеством. За семь дней недели тот менял семь костюмов, над его койкой в общежитии висел богатый ковер, с преподавателями он говорил на равных, а все парни с их курса смотрели ему в рот. Разве Шибори мог даже подумать, что Асылхан вспомнит о нем в трудную минуту! Такая честь не могла присниться и во сне...
Исколесив бесцельно улицы, в общежитие он пришел только вечером. На своих соседей по комнате уже смотрел чуть свысока. Вел себя так, точно знал тайну, которую не знают они, будто за пазухой у него кусок золота с конскую голову, которого нет у них. Прямо в одежде он повалился на постель.
Вечера следующего дня он еле дождался. Он и раньше мало что понимал в лекциях, а сегодня они вообще не коснулись его извилин. Заметив, что Шибори сидит с широко открытым ртом, его сосед, не лишенный чувства юмора, шепнул: «Слушай, закрой рот, а то зубы разбегутся!»
После лекции Шибори задержался в институте по каким-то мелким делам, а когда к шести вернулся в общежитие, Асылхана с Замзамом уже не было. Бог меня проклял! Опоздал! Позор! Смерть! Асылхан! Он мне доверился, а я... Что он подумает? Скажет — сбежал, струсил. А ведь он поверил мне!..
Будто опаздывая на собственную свадьбу, Шибори прибежал на автобусную остановку, обливаясь потом и тяжело дыша. Стал наводить справки, как доехать до Рощи Баума.
Он и не предполагал, что в городе может быть такой густой лес, такая дикая природа. Столетние карагачи, а возможно, и стопятидесятилетние, были такие высокие, мощные, что для Шибори, выросшего в степи, казались удивительным и чужим миром. Он даже слегка испугался, когда углубился в темень рощи. Тропа разделилась надвое, он долго размышлял, в какую сторону повернуть, пошел на авось. Через несколько метров тропа разделилась на три, затем —на четыре и наконец, как ручеек, заглохла совсем. Шибори показалось, что этот густой, мрачный лес, эта немая тишина стали наступать на него, как черный бес, сдавливали грудь, показалось, что в колючих зарослях, сквозь которые и собака не могла бы просунуть нос, кто-то сидит и наблюдает за ним, кто-то шевелится, шепчется. Шибори застыл на том месте, где остановился. Дрожащими руками полез в карман, достал складной, с металлической ручкой нож, обнажил лезвие и стал с угрожающим видом ждать. Издалека послышался негромкий разговор, он все приближался. Шибори раздвинул сучья, которые мешали ему, и под самым носом увидел ровную, гладкую, утоптанную, стремящуюся вдаль дорогу. Шибори вышел на нее, двое парней двигались ему навстречу. Почему они не боятся меня? — подумал он. Парни прошли дальше. На всякий случай он решил следовать за ними и через каких-нибудь двести шагов оказался прямо у пивного ларька.
Среди любителей пива отдельной группкой стояли его Товарищи-студенты. Он подошел. Никто не обратил на него внимания, никому не было дела до него, пришел ли, уйдет — никто этим не интересовался. Между собой шутили, громко разговаривали, смеялись. Кажется, они подсмеивались над Замзамом:
— Наверно, нашему Замзаму его враги померещились! Откуда им взяться в такой лунный вечер?
— Замзам, если уж ты назначил дуэль, то почему не один на один? При чем тут мы?
— Так где же богатырская рать рабочих-дорожников, которая должна сюда прийти?
— Он, по-моему, романтик или отчаянный шутник!
— Ну что мы, ребята, теряем? Выпьем пива за счет Замзама и разойдемся по домам!
— Э, нет! Пусть он теперь нас ведет в ресторан! — так шутили студенты, рассматривая свой приход в Рощу как увеселительную прогулку.
Наверное, чтобы спастись от острот, сыпавшихся на него как горох из мешка, Замзам повернулся к Шибори:
— Эй, ты! Как тебя там... Пиво пить будешь?
— Буду!
— Тогда на, купи себе кружку!
Асылхан сидел в стороне с каким-то незнакомым Шибори парнем, так же, как и он сам, модно одетым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137