Гнездо на облаках
Роман
казах
Тетрадь первая
Город, в который приехали Мирас и Али, был построен сравнительно недавно, но уже успел разделиться на Старый и Новый. Старый теснился у подножия гор; обжитые дома с верандами не были видны из-за буйно разросшегося хмеля, деревья, сплетаясь кронами, превратили улицу в тихие тенистые аллеи. Новый город стремительно рос внизу. Пятиэтажные дома, выстроившись в безукоризненном порядке, весело белели под ярким летним солнцем; они ловили стеклами своих окон слепящие лучи и, отражая их, посылали прохожим изменчивых солнечных зайчиков; вокруг домов пока еще сиротливо торчали молодые деревья, обещая в будущем раскинуться аккуратными скверами.
Али и Мирасу город понравился, понравились новые прямые улицы, по которым провел их Мамыржан, новые стеклянные магазины, новый двухэтажный кинотеатр, новое здание школы. Когда же они ступили на тихую аллею Старого города, Мамыржан преподнес им сюрприз:
— Ну, гости дорогие, пожалуйте ко мне.— Он показал на двухэтажный домик, увитый диким хмелем.
Мирас и Али удивились: они никак не ожидали приглашения, сегодняшний вечер рассчитывали провести в гостинице. Ну что вы, отказывались они, нельзя же вваливаться, не предупредив хозяйку, мы зайдем завтра.
Но Мамыржан не хотел их слушать.
— Кадиша, эй, Кадиша!— уже кричал он.
На балконе появилась улыбающаяся женщина. Из-за
ее спины выглядывала девочка в очках, лет пятнадцати.
— Почему вы стоите, проходите в дом! — приглашала сверху Кадиша — хозяйка.
Мирас и Али, точно застигнутые врасплох на месте преступления, нерешительно толклись у калитки, но отступать было некуда, и они пошли вслед за Мамыржаном.
Кадиша, веселая, приветливая, молодая, встретила их как родных. Голос звенит колокольцем, лицо открытое, взгляд чистый:
— Куда же вы подевались? И муженек мой тоже хорош! Уехал встречать и исчез, с работы звонили, разыскивали, я уж кое-как объяснила... Проходите, проходите...— Кадиша вела себя так, словно была знакома с гостями всю жизнь.— Вы — Мирас, а вы — Али! — точно угадала она их имена.
Мамыржан улыбался довольный, сейчас он напоминал не то охотника, приволокшего в дом медведя, не то батыра, пленившего исконных врагов. Мирас и Али чувствовали себя и медведями, и пленниками.
— Раушан, Талгат, Дулат, идите сюда! — шумел хозяин.
В передней появилась девочка в очках и два длинноногих подростка.
— Вот эти дяди,— возбужденно стал объяснять детям Мамыржан,— известные писатели! Посмотрите на них хорошенько, запомните, не каждому посчастливится познакомиться с настоящими писателями! Это знаменитый Мирас Кулдыбаев, а это... знаете кто это? Сам Али Есентаев! — Он ткнул в гостей пальцем.— Надеюсь, вы знакомы с их творчеством?!
Младший, с трудом сдерживая улыбку, ответил за всех:
— Конечно, знакомы!
— Знаем, читали...— вяло подхватили остальные.
Кадиша поспешила вступить в разговор.
— Все знают, все читали! — зазвенел ее голос.
Дети были смущены поведением отца, исключая разве что младшего. Мирас и Али понимали это, но сам Мамыржан ни о чем не догадывался и продолжал:
— Не забудьте рассказать в школе, что у нас в доме бывают писатели. Все лопнут от зависти.
Мирас и Али мучились, не зная, как выпутаться из неловкого положения, а Мамыржан представлял детей:
— Моя старшая. Зовут Раушан. Будущий математик.
Десятиклассница. Отличница. Мой средний. Талгат. Мечтает стать геологом. Девятиклассник. Отличник. Это младший. Дулат. Коренной алмаатинец. Будет прокурором. Восьмиклассник. Отличник.
Раушан — застенчивая девочка с нежной кожей, тонкими чертами. Талгат, крепкий, невысокий, покраснел, молчит, уставившись в пол. Дулат смотрит прямо в лицо Мирасу. Остро. Иронично. Отца слушает внимательно, но из глаз так и брызжут огоньки нетерпения, дерзости. «Из такого прокурор выйдет!»
Кадиша прогоняет детей:
— Идите делать уроки, дайте гостям отдохнуть, успеем еще наговориться.
Гостиная — большая, хорошо убранная комната. Кругом красные и синие ковры. Степка с хрусталем, цветной телевизор, пианино... Крепкий дом.
— Умойтесь с дороги,— звенит Кадиша,— будем чай пить. А после поспите пару часов.
Простота Кадиши и ее манера говорить по-свойски сняли общее напряжение, успокоили. Неловкость прошла.
Не в характере Али делить людей на плохих и хороших: для него все люди — люди, а если порою и случается с кем столкнуться — без этого, увы, жизнь не прожить,— он не винит противника, не считает его плохим, сваливает все на неблагоприятные обстоятельства, мол, он не мог иначе. Али не умеет таить зло, ненавидеть, и, наверное, поэтому, когда он уснул и ему приснилась бывшая жена, он не рассердился, а, напротив, был рад этой встрече.
Снился ему родной аул. На поляне в горах близ аула по-прежнему шумно бил прозрачный родник и, пробежав метров сто по камням, исчезал под землей. Эти сто метров были настоящей рекой, быстрой и полноводной. Назвали ее Шайтансу — Чертова речка. По неизвестной причине, никто не пользовался ее водой для питья. Али привел на берег реки Улукбека, своего единственного сына. Душный безветренный день. Воздух густой, напоенный влагой. Отец и сын ложатся на песок, пытаются поймать губами хрустальную ледяную воду, но быстрое течение несет ее мимо. Они опускают ладони, черпают горстями, но до рта не доносят, вода, как ртуть, уходит между пальцами. Рассерженный, Али поднимается. Встает на ноги и Улукбек.
Потом они снова наклоняются к воде, но старания напрасны. Вдруг кто-то толкает Али в бок. Он оглядывается — жена. Ее кошачьи глаза блестят, ничего не говорит, только подает какие-то знаки, зовет.— Перестань, говори, что тебе? — Жена молчит.— Перестань, Алия! — будто бы говорит он. Жену зовут Алия. Друзья дали им общую кличку: Али-Али. Алия подходит ближе, кладет руки ему на плечи.— Отойди! — противится Али, но в голосе нет уверенности. Улукбек исчез. Исчезла река, горы сровнялись с землей; они остались одни. Алия берет его за руку, тащит сквозь какие-то заросли, они выходят на поляну, хотят сесть на землю, но рядом кто-то. Он засучил брюки до колен и месит глину. Али и Алия идут дальше, быстрей и быстрей. Она почему-то спешит, задыхается, держится "за сердце, тащит Али изо всех сил. Он не успевает, отстает от нее.— Фу, сатана, больно руке, отпусти,— смеется он. Она тоже смеется, звонко и ласково. Вот какое-то полуразрушенное здание. Двери сорваны с петель. Нет стекол. Али и Алия некоторое время стоят возле дома. Отдышавшись, входят внутрь. Там грязно, тоскливо, в воздухе — пыль, запах затхлый, нежилой. Спешат выйти наружу. Вдруг опять навстречу этот кто-то. Пойду к нему, поговорю! — и Алия исчезает. Он стоит и ждет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Роман
казах
Тетрадь первая
Город, в который приехали Мирас и Али, был построен сравнительно недавно, но уже успел разделиться на Старый и Новый. Старый теснился у подножия гор; обжитые дома с верандами не были видны из-за буйно разросшегося хмеля, деревья, сплетаясь кронами, превратили улицу в тихие тенистые аллеи. Новый город стремительно рос внизу. Пятиэтажные дома, выстроившись в безукоризненном порядке, весело белели под ярким летним солнцем; они ловили стеклами своих окон слепящие лучи и, отражая их, посылали прохожим изменчивых солнечных зайчиков; вокруг домов пока еще сиротливо торчали молодые деревья, обещая в будущем раскинуться аккуратными скверами.
Али и Мирасу город понравился, понравились новые прямые улицы, по которым провел их Мамыржан, новые стеклянные магазины, новый двухэтажный кинотеатр, новое здание школы. Когда же они ступили на тихую аллею Старого города, Мамыржан преподнес им сюрприз:
— Ну, гости дорогие, пожалуйте ко мне.— Он показал на двухэтажный домик, увитый диким хмелем.
Мирас и Али удивились: они никак не ожидали приглашения, сегодняшний вечер рассчитывали провести в гостинице. Ну что вы, отказывались они, нельзя же вваливаться, не предупредив хозяйку, мы зайдем завтра.
Но Мамыржан не хотел их слушать.
— Кадиша, эй, Кадиша!— уже кричал он.
На балконе появилась улыбающаяся женщина. Из-за
ее спины выглядывала девочка в очках, лет пятнадцати.
— Почему вы стоите, проходите в дом! — приглашала сверху Кадиша — хозяйка.
Мирас и Али, точно застигнутые врасплох на месте преступления, нерешительно толклись у калитки, но отступать было некуда, и они пошли вслед за Мамыржаном.
Кадиша, веселая, приветливая, молодая, встретила их как родных. Голос звенит колокольцем, лицо открытое, взгляд чистый:
— Куда же вы подевались? И муженек мой тоже хорош! Уехал встречать и исчез, с работы звонили, разыскивали, я уж кое-как объяснила... Проходите, проходите...— Кадиша вела себя так, словно была знакома с гостями всю жизнь.— Вы — Мирас, а вы — Али! — точно угадала она их имена.
Мамыржан улыбался довольный, сейчас он напоминал не то охотника, приволокшего в дом медведя, не то батыра, пленившего исконных врагов. Мирас и Али чувствовали себя и медведями, и пленниками.
— Раушан, Талгат, Дулат, идите сюда! — шумел хозяин.
В передней появилась девочка в очках и два длинноногих подростка.
— Вот эти дяди,— возбужденно стал объяснять детям Мамыржан,— известные писатели! Посмотрите на них хорошенько, запомните, не каждому посчастливится познакомиться с настоящими писателями! Это знаменитый Мирас Кулдыбаев, а это... знаете кто это? Сам Али Есентаев! — Он ткнул в гостей пальцем.— Надеюсь, вы знакомы с их творчеством?!
Младший, с трудом сдерживая улыбку, ответил за всех:
— Конечно, знакомы!
— Знаем, читали...— вяло подхватили остальные.
Кадиша поспешила вступить в разговор.
— Все знают, все читали! — зазвенел ее голос.
Дети были смущены поведением отца, исключая разве что младшего. Мирас и Али понимали это, но сам Мамыржан ни о чем не догадывался и продолжал:
— Не забудьте рассказать в школе, что у нас в доме бывают писатели. Все лопнут от зависти.
Мирас и Али мучились, не зная, как выпутаться из неловкого положения, а Мамыржан представлял детей:
— Моя старшая. Зовут Раушан. Будущий математик.
Десятиклассница. Отличница. Мой средний. Талгат. Мечтает стать геологом. Девятиклассник. Отличник. Это младший. Дулат. Коренной алмаатинец. Будет прокурором. Восьмиклассник. Отличник.
Раушан — застенчивая девочка с нежной кожей, тонкими чертами. Талгат, крепкий, невысокий, покраснел, молчит, уставившись в пол. Дулат смотрит прямо в лицо Мирасу. Остро. Иронично. Отца слушает внимательно, но из глаз так и брызжут огоньки нетерпения, дерзости. «Из такого прокурор выйдет!»
Кадиша прогоняет детей:
— Идите делать уроки, дайте гостям отдохнуть, успеем еще наговориться.
Гостиная — большая, хорошо убранная комната. Кругом красные и синие ковры. Степка с хрусталем, цветной телевизор, пианино... Крепкий дом.
— Умойтесь с дороги,— звенит Кадиша,— будем чай пить. А после поспите пару часов.
Простота Кадиши и ее манера говорить по-свойски сняли общее напряжение, успокоили. Неловкость прошла.
Не в характере Али делить людей на плохих и хороших: для него все люди — люди, а если порою и случается с кем столкнуться — без этого, увы, жизнь не прожить,— он не винит противника, не считает его плохим, сваливает все на неблагоприятные обстоятельства, мол, он не мог иначе. Али не умеет таить зло, ненавидеть, и, наверное, поэтому, когда он уснул и ему приснилась бывшая жена, он не рассердился, а, напротив, был рад этой встрече.
Снился ему родной аул. На поляне в горах близ аула по-прежнему шумно бил прозрачный родник и, пробежав метров сто по камням, исчезал под землей. Эти сто метров были настоящей рекой, быстрой и полноводной. Назвали ее Шайтансу — Чертова речка. По неизвестной причине, никто не пользовался ее водой для питья. Али привел на берег реки Улукбека, своего единственного сына. Душный безветренный день. Воздух густой, напоенный влагой. Отец и сын ложатся на песок, пытаются поймать губами хрустальную ледяную воду, но быстрое течение несет ее мимо. Они опускают ладони, черпают горстями, но до рта не доносят, вода, как ртуть, уходит между пальцами. Рассерженный, Али поднимается. Встает на ноги и Улукбек.
Потом они снова наклоняются к воде, но старания напрасны. Вдруг кто-то толкает Али в бок. Он оглядывается — жена. Ее кошачьи глаза блестят, ничего не говорит, только подает какие-то знаки, зовет.— Перестань, говори, что тебе? — Жена молчит.— Перестань, Алия! — будто бы говорит он. Жену зовут Алия. Друзья дали им общую кличку: Али-Али. Алия подходит ближе, кладет руки ему на плечи.— Отойди! — противится Али, но в голосе нет уверенности. Улукбек исчез. Исчезла река, горы сровнялись с землей; они остались одни. Алия берет его за руку, тащит сквозь какие-то заросли, они выходят на поляну, хотят сесть на землю, но рядом кто-то. Он засучил брюки до колен и месит глину. Али и Алия идут дальше, быстрей и быстрей. Она почему-то спешит, задыхается, держится "за сердце, тащит Али изо всех сил. Он не успевает, отстает от нее.— Фу, сатана, больно руке, отпусти,— смеется он. Она тоже смеется, звонко и ласково. Вот какое-то полуразрушенное здание. Двери сорваны с петель. Нет стекол. Али и Алия некоторое время стоят возле дома. Отдышавшись, входят внутрь. Там грязно, тоскливо, в воздухе — пыль, запах затхлый, нежилой. Спешат выйти наружу. Вдруг опять навстречу этот кто-то. Пойду к нему, поговорю! — и Алия исчезает. Он стоит и ждет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137