На странице с датой «30 сентября 1978 года» написал: «Сегодня подвели итоги выполнения плана. Есть о чем рапортовать в республику. Закончен трудный год, и с этой минуты начался новый!» Вот такой торжественной фразой он открыл сегодняшнее совещание, ему самому понравилось это начало. Блокнот нырнул в ящик стола, щелкнул замок. Он еще посидел немного, сжав руками виски. Да, к вечеру что-то уставать сильно стал, нужно всерьез обследоваться у врача. Вот и сейчас в глаза
будто насыпали песок. А может, он просто не выспался? На какой-то момент им овладела дрема, он зевнул. Подумал, надо бы отпустить Ерлана, грешно его держать дольше. Нажал кнопку, сказал в микрофон:
— Ерлан...
— Слушаю вас, Омар Балапанович!
-— Вызови мне машину, а сам можешь идти.
— Понял, Омар Балапанович, будьте здоровы.
Надо перевести его на другую работу, наверняка не так уж приятно быть на посылках у человека, который всего на два года старше тебя самого... Шестеро детей, их нелегко прокормить на скромную зарплату помощника. Не забыть бы и срочно решить этот вопрос. Блокнот-календарь опять выскочил из ящика стола, на странице «3 октября, понедельник» крупно написал красным карандашом: «Ерлан!»
Опять посидел в полузабытьи. Тишина, чуть шелестит вентилятор, но ветерок от него проносится по кабинету.
Омар почувствовал себя бодрее, и думалось легче. Зазвонил один из многих стоявших справа аппаратов. Звонок-голос каждого телефона ему известен. Не глядя, он может сказать, что звонил «черный карапуз», который напрямую соединяет руководителей областного масштаба. Кто из них? Но кто бы ни был, наверное, хочет поздравить с выполнением областью плана. А может, кто-нибудь из животноводческих областей станет выпрашивать солому для скота?
Он угадал, это был руководитель одной из «горящих» животноводческих областей. Слышимость была хорошей:
— Алё! Молодому руководителю молодой области привет от зрелого руководства зрелой области!
Омар узнал голос Бримбета Сарымбетовича.
— Здравствуйте, Баке!
— Эй, слушай! — Это по-русски, а дальше по-казахски:— Поздравляю! Только что услышал по радио, поздравляю. Область в передовые вышла. Надо бы обмыть...
— Спасибо, спасибо. От обмывки не откажемся, а как прикажете обмывать?
— Это уж сколько от щедрот души пожалуете...
— Понял! Опять солому?
Громкий хохот чуть не выбил у него из рук трубку.
— Эй, слушай! — По-русски:—Как ты догадался?
— А чего не догадаться? Одни вы, что ли, солому просите. Ваши четыре соседа, и справа и слева, уже подъезжали ко мне с этой просьбой.
— Да, хитрецы, они своего не упустят! — И по-русски:— Эй, слушай! Какое тебе дело до чужих, если твой ближайший сосед просит?
— Конечно, Баке!
Тот же хохот опять чуть не выбил трубку из рук Омара:
— Ну еще бы! Но я доволен! Очень доволен тобой!
— Транспорт и рабочие — ваша забота.
— Конечно, само собой. А тем хитрецам ты не давай ни грамма. Пусть прочувствуют, каково оказаться на мели!
Бедная трубка еще раз выдержала грохот. Если бы Охмар вовремя не отстранил ее от уха, никто не поручился бы за его барабанные перепонки.
— А теперь, Омаржан, вспомни о нашей договоренности. Еще летом ты обещал приехать к нам дня на три-четыре. Мы закончили строительство животноводческого комплекса в песках. Возьми с собой человек пять-шесть, и приезжайте. Посмотрите, вам ведь тоже такой комплекс строить придется. Завтра суббота, послезавтра воскресенье, а в понедельник вернетесь домой. Завтра в двенадцать к нам летит самолет. Садитесь, в два мы вас встретим. Слушай (по-русски), хлебозаготовку ты уже выполнил, можешь себе позволить отдохнуть два дня.
— Говорите, завтра суббота?
— Брось притворяться! Повторяю, бери с собой пять-шесть строителей и чабанов, и катите к нам!
— Делегацию-то на осмотр вашего комплекса МЕ^ утвердили давно, кто поедет, уже известно.
— Тем более (по-русски). Завтра в два часа ждем.
— Говорите — ждем? — Омар раздумывал. — Позвольте я вам сам перезвоню часа через два, Баке.
— Я ничего больше не хочу знать! Завтра в два часа жду. Позвоню в Алма-Ату и скажу, что эти два дня ты будешь у меня. Надеюсь, что начальству ты не понадобишься в субботу и воскресенье. Есть достаточно областей, где не выполнили план. Все! Разговор окончен!
Омар не успел ответить. Бримбет Сарымбетович положил трубку. «Заполошенный, приятный, открытый человек.
Приглашает от чистого сердца... Съездить, что ли?»
Бывают люди, которые совсем не выносят одиночества. Как только они остаются одни, их одолевают мрачные мысли; даже если выпадет всего один вечер провести без домочадцев — и он кажется мукой. Человек зажигает в комнатах все огни, включает на полную мощь и радио, и телевизор, и магнитофон. Не дает покоя телефонному диску, звонит всем знакомым подряд, испытывая их терпение. Для Омара же нет большего удовольствия, чем остаться одному. Его семья еще не вернулась с «летнего нагула». Сауле и Зауреш живут на берегу целебного озера, в горном ущелье, поросшем березняком. Езды от города туда минут сорок, а шофер Омара, Эдик,— редкий молчун. Язык его не сдвинешь и домкратом. С неестественно прямой спиной он застывает за рулем и ничего не видит, кроме дороги.
Если поудобнее сесть, чуть откинувшись на заднем сиденье, когда тронется машина, какие прекрасные мгновения наступают для тебя! Ты начинаешь думать, но не о прошлом, нет; тебе видится будущее. Омару повезло, что в год его вступления на новую должность в области выдался богатый урожай. Они раньше соседей выполнили план, и это большой успех, но нужно смотреть вперед, думать о завтрашнем дне... «Свое выступление на совещании я мог бы начать и попроще. Зачем так завернул витиевато? — поругал он себя, но тут же успокоил:— И все же руководитель хоть и не литератор, но должен говорить образно». Каким коротким становится день! Еще нет и девяти, а солнце уже садится. Горизонтальный луч, светивший Омару в затылок, окрасил весь мир в ярко-желтый цвет, даже глазам больно смотреть. Этот луч, как луч прожектора пограничников, обшаривает густые березовые колки, гуляет по ущельям виднеющихся вдали гор. Омар давно мучительно думал, что же напоминают ему высокие ровные стволы берез, растущих вокруг, но сегодня, кажется, ухватил-таки ускользающую мысль, ему представился удивительный образ: кудрявые кучевые облака свесили свои белые ровные ноги до самой зеленой земли. Наконец-то нашел! — обрадовался он.
Чем дальше дорога уводила его от города, тем выше уносились его мысли. Иногда они, обшарив далекое пространство, возвращались назад, в существующую реальность: вот горы, леса, степь — это все область, которая становится ему ближе, роднее. Он видит ее всю одновременно, как на карте или на только ему одному доступном экране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
будто насыпали песок. А может, он просто не выспался? На какой-то момент им овладела дрема, он зевнул. Подумал, надо бы отпустить Ерлана, грешно его держать дольше. Нажал кнопку, сказал в микрофон:
— Ерлан...
— Слушаю вас, Омар Балапанович!
-— Вызови мне машину, а сам можешь идти.
— Понял, Омар Балапанович, будьте здоровы.
Надо перевести его на другую работу, наверняка не так уж приятно быть на посылках у человека, который всего на два года старше тебя самого... Шестеро детей, их нелегко прокормить на скромную зарплату помощника. Не забыть бы и срочно решить этот вопрос. Блокнот-календарь опять выскочил из ящика стола, на странице «3 октября, понедельник» крупно написал красным карандашом: «Ерлан!»
Опять посидел в полузабытьи. Тишина, чуть шелестит вентилятор, но ветерок от него проносится по кабинету.
Омар почувствовал себя бодрее, и думалось легче. Зазвонил один из многих стоявших справа аппаратов. Звонок-голос каждого телефона ему известен. Не глядя, он может сказать, что звонил «черный карапуз», который напрямую соединяет руководителей областного масштаба. Кто из них? Но кто бы ни был, наверное, хочет поздравить с выполнением областью плана. А может, кто-нибудь из животноводческих областей станет выпрашивать солому для скота?
Он угадал, это был руководитель одной из «горящих» животноводческих областей. Слышимость была хорошей:
— Алё! Молодому руководителю молодой области привет от зрелого руководства зрелой области!
Омар узнал голос Бримбета Сарымбетовича.
— Здравствуйте, Баке!
— Эй, слушай! — Это по-русски, а дальше по-казахски:— Поздравляю! Только что услышал по радио, поздравляю. Область в передовые вышла. Надо бы обмыть...
— Спасибо, спасибо. От обмывки не откажемся, а как прикажете обмывать?
— Это уж сколько от щедрот души пожалуете...
— Понял! Опять солому?
Громкий хохот чуть не выбил у него из рук трубку.
— Эй, слушай! — По-русски:—Как ты догадался?
— А чего не догадаться? Одни вы, что ли, солому просите. Ваши четыре соседа, и справа и слева, уже подъезжали ко мне с этой просьбой.
— Да, хитрецы, они своего не упустят! — И по-русски:— Эй, слушай! Какое тебе дело до чужих, если твой ближайший сосед просит?
— Конечно, Баке!
Тот же хохот опять чуть не выбил трубку из рук Омара:
— Ну еще бы! Но я доволен! Очень доволен тобой!
— Транспорт и рабочие — ваша забота.
— Конечно, само собой. А тем хитрецам ты не давай ни грамма. Пусть прочувствуют, каково оказаться на мели!
Бедная трубка еще раз выдержала грохот. Если бы Охмар вовремя не отстранил ее от уха, никто не поручился бы за его барабанные перепонки.
— А теперь, Омаржан, вспомни о нашей договоренности. Еще летом ты обещал приехать к нам дня на три-четыре. Мы закончили строительство животноводческого комплекса в песках. Возьми с собой человек пять-шесть, и приезжайте. Посмотрите, вам ведь тоже такой комплекс строить придется. Завтра суббота, послезавтра воскресенье, а в понедельник вернетесь домой. Завтра в двенадцать к нам летит самолет. Садитесь, в два мы вас встретим. Слушай (по-русски), хлебозаготовку ты уже выполнил, можешь себе позволить отдохнуть два дня.
— Говорите, завтра суббота?
— Брось притворяться! Повторяю, бери с собой пять-шесть строителей и чабанов, и катите к нам!
— Делегацию-то на осмотр вашего комплекса МЕ^ утвердили давно, кто поедет, уже известно.
— Тем более (по-русски). Завтра в два часа ждем.
— Говорите — ждем? — Омар раздумывал. — Позвольте я вам сам перезвоню часа через два, Баке.
— Я ничего больше не хочу знать! Завтра в два часа жду. Позвоню в Алма-Ату и скажу, что эти два дня ты будешь у меня. Надеюсь, что начальству ты не понадобишься в субботу и воскресенье. Есть достаточно областей, где не выполнили план. Все! Разговор окончен!
Омар не успел ответить. Бримбет Сарымбетович положил трубку. «Заполошенный, приятный, открытый человек.
Приглашает от чистого сердца... Съездить, что ли?»
Бывают люди, которые совсем не выносят одиночества. Как только они остаются одни, их одолевают мрачные мысли; даже если выпадет всего один вечер провести без домочадцев — и он кажется мукой. Человек зажигает в комнатах все огни, включает на полную мощь и радио, и телевизор, и магнитофон. Не дает покоя телефонному диску, звонит всем знакомым подряд, испытывая их терпение. Для Омара же нет большего удовольствия, чем остаться одному. Его семья еще не вернулась с «летнего нагула». Сауле и Зауреш живут на берегу целебного озера, в горном ущелье, поросшем березняком. Езды от города туда минут сорок, а шофер Омара, Эдик,— редкий молчун. Язык его не сдвинешь и домкратом. С неестественно прямой спиной он застывает за рулем и ничего не видит, кроме дороги.
Если поудобнее сесть, чуть откинувшись на заднем сиденье, когда тронется машина, какие прекрасные мгновения наступают для тебя! Ты начинаешь думать, но не о прошлом, нет; тебе видится будущее. Омару повезло, что в год его вступления на новую должность в области выдался богатый урожай. Они раньше соседей выполнили план, и это большой успех, но нужно смотреть вперед, думать о завтрашнем дне... «Свое выступление на совещании я мог бы начать и попроще. Зачем так завернул витиевато? — поругал он себя, но тут же успокоил:— И все же руководитель хоть и не литератор, но должен говорить образно». Каким коротким становится день! Еще нет и девяти, а солнце уже садится. Горизонтальный луч, светивший Омару в затылок, окрасил весь мир в ярко-желтый цвет, даже глазам больно смотреть. Этот луч, как луч прожектора пограничников, обшаривает густые березовые колки, гуляет по ущельям виднеющихся вдали гор. Омар давно мучительно думал, что же напоминают ему высокие ровные стволы берез, растущих вокруг, но сегодня, кажется, ухватил-таки ускользающую мысль, ему представился удивительный образ: кудрявые кучевые облака свесили свои белые ровные ноги до самой зеленой земли. Наконец-то нашел! — обрадовался он.
Чем дальше дорога уводила его от города, тем выше уносились его мысли. Иногда они, обшарив далекое пространство, возвращались назад, в существующую реальность: вот горы, леса, степь — это все область, которая становится ему ближе, роднее. Он видит ее всю одновременно, как на карте или на только ему одному доступном экране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137