Не зря мне в последние дни снились рыжие собаки. Вот они, оказывается, к чему! — Старушка взглянула на передний угол, желая перекреститься, но вспомнила, что там нет иконы.— Наверно, нужно в следующее воскресенье сходить в церковь и купить икону. Грех-то какой! Совсем не молюсь!»
Часов в шесть вернулся с работы Аспанбай. Как обычно, спецовку оставил во дворе, умылся, переоделся, схватил книгу и читал ее даже за едой. Девчонки тащили его в кино или в парк погулять, но он всякий раз отнекивался.
— Сынок, ты бы хоть погулял немножко, развеялся,— вздыхала старушка.
— Нет настроения,— мотал головой Аспанбай. Да и откуда ему было взяться? Аспанбай достаточно за день насмотрится на алма-атинские улицы, восседая за рулем катка.
Сегодняшнее «ужасное происшествие» не осталось тайной для Аспанбая. Старушка ему рассказала про визитеров. Аспанбай нахмурился, выслушав ее:
— В следующий раз всяким проходимцам калитку не открывайте.
После этого разговора в течение всего вечера брови Аспанбая так и не распрямились. Пришли из кино девушки, он с ними чуть было не рассорился. Когда Анастасия Ивановна с испугом повторила свой рассказ о «визитерах», Гуля и Рая просияли:
— Э, да это ведь Асылхан приходил! Наверно, Таран дала наш адрес! Надо было сказать им, чтобы пришли завтра!
«Нет, хорошие мои, этого не будет»,— подумал Аспанбай и сказал:
— Сделайте так, чтобы эти бродяги больше и носа не показали в нашем дворе!
Сказать-то он сказал, но тут же почувствовал, что его бросило в жар: зачем? Чтобы как-то смягчить свои слова, добавил:
— Может, у них что плохое на уме.
— А тебе какое дело?! — блеснула белками глаз Гульмайран.— Это ребята из нашего аула. Пусть приходят, ты им не сможешь запретить! И очень хорошо, что придут, хоть в кино нас сводят!
Но Аспанбай, сам удивляясь неизвестно откуда взявшейся твердости, повторил:
— Будет так, как я сказал! Мне нет дела до того, что они из вашего аула!
.— Да почему ты командуешь?! Сам все вечера валяется на койке, отвернувшись к стене, и хочет, чтобы и мы из своих нор не вылезали! Ребята будут нас водить в театр, одним ходить неудобно,— не сдавалась Гульмайран.
— А чего, собственно, ты так разошлась? — опять самому себе на удивление улыбнулся Аспанбай.— Может, они и не к тебе приходили.
Гульмайран, уязвленная, швырнула ложку на стол и выскочила из комнаты.
Анастасия Ивановна разволновалась:
— Почему Гуля обиделась, сынок?
Аспанбай только хмурился в ответ. Утром ему тоже было не по себе. Если бы его спросили, почему он не в духе, возможно, он не смог бы объяснить. Правда, работа его, и без того тяжелая, еще больше усложнилась. Их бригаду асфальтировщиков перебросили на окраину города. Теперь много времени уходило на работу: две пересадки с автобуса на автобус. Надо бы напомнить Али-ага о его обещании насчет таксопарка, думал Аспанбай, садясь в автобус и работая локтями. Раньше, когда его толкали при посад-
те, он недоумевал. Интересные все же люди («Люди»!'Будто сам он был инопланетянином!), зачем толкаться, Неужели нельзя войти, соблюдая очередь? Так он размышлял до тех пор, пока раза два не опоздал на работу и не был обложен отборной бранью бригадира Кости.
На следующий день, вернувшись домой, он увидел, что во дворе пылает очаг, а возле него суетятся девушки, жаря мясо. Он спросил:
— Что случилось? По какому поводу пиршество?
— Люди пришли.
«Людьми» оказались вчерашние парни. Аспанбай сразу догадался. Гнев вскипел в нем.
— Дядюшка!—шутливо крикнула Гуля.— Вы бы вошли в дом, чего во дворе торчать!
— А? Да, да!
Он вошел в комнату, на его аккуратно застеленной койке расселись два модно одетых парня. Один из них — копия Раджа Капура, только на белом лице широкий румянец, другой — менее эффектен, округлостью фигуры и овалом лица напоминает Санчо Пансу. На лицах гостей чванливое спокойствие, они даже не повернули головы в сторону вошедшего. Человек пришел или собака вбежала— им безразлично. Они и не думали извиняться за то, что сидят на койке Аспанбая. Он подумал было перевернуть к чертям этот стол с закусками и вогнать наглых пижонов в землю, но стерпел и вышел во двор. Как ни был зол, все же заметил, что на «Радже Капуре» (это и был земляк девушек — Асылхан) серый костюм, белая рубашка, красный галстук, волосы черные и блестят, будто смазаны жиром, зачесаны назад, на пальце массивный золотой перстень с большим глазком, а во рту сигарета. «Санчо» увенчал свой наряд — коричневый костюм и белую сорочку— черный галстуком с большим узлом. Его узкие глазки беспокойно перебегали с одного предмета на другой. В комнате стоял удушливый запах одеколона «Шипр».
Все это Аспанбай отметил, к тому же его чуть не стошнило, он не переносил запаха парфюмерии. И сами парни, и их запах были невыносимы. Он быстрыми шагами вышел за ворота, остановился и принялся размышлять: почему это в поступках женщин нет никакой логики? Не могут отличить правое от левого. А наши девушки — вообще слепые курицы. Неужели им не противно сидеть с этими йэху и дышать с ними одним воздухом?!
Он побрел куда глаза глядят, дошел до магазина и вернулся: покупать ему было нечего. Сейчас он был зол на весь мир: и на девушек, и на гадких йэху, и на прохожих, ну хоть бы одно приятное лицо встретилось! И тут он, внезапно смягчаясь, подумал: только Райгуль отличается от всех прочих — она не морщится, не таращит глаза, нос у нее не длинный, шея не короткая. А все вокруг йэху, ей- богу, йэху!
Не зная, куда деться, он вернулся домой. Его встретила вспотевшая от хлопот Гульмайран:
— Ты куда исчез? За выпивкой ходил?
— Еще чего! — почти выкрикнул Аспанбай и ушел на «девичью половину».
Анастасия Ивановна сидела, скорчившись, на постели. По ее лицу было видно, что гости ей тоже не нравятся.
— Не доведет это до добра! — вздохнула старушка.
Она угадывает мои мысли, она провидица, подумал
Аспанбай, но ничего не сказал, поставил стул к окну и сел с книгой в руках. Однако читать ему не дали. Девушки насильно уволокли его и Анастасию Ивановну к столу. Представили гостям: это — мама, это — наш строгий дядюшка. Темноволосый кудрявый Аспанбай походил на их ровесника-брата, но никак не на дядюшку. Однако на это противоречие подвыпившие гости не обратили внимания. Девушки хлопочут у стола, сами открыли бутылку шампанского, которую принесли парии, разлили на шесть пиал. Потом принесли мясо. У Аспанбая кусок в горло не лез. Он снова вышел на улицу и сел у ворот. Сидел долго, кажется, и думать было не о чем. Перед самым закатом из дома вышли гости, лица потные, на плечи накинуты пиджаки, дымят сигаретами. Остановились в двух шагах от Аспанбая и, словно его и не было, без стеснения обменялись репликами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Часов в шесть вернулся с работы Аспанбай. Как обычно, спецовку оставил во дворе, умылся, переоделся, схватил книгу и читал ее даже за едой. Девчонки тащили его в кино или в парк погулять, но он всякий раз отнекивался.
— Сынок, ты бы хоть погулял немножко, развеялся,— вздыхала старушка.
— Нет настроения,— мотал головой Аспанбай. Да и откуда ему было взяться? Аспанбай достаточно за день насмотрится на алма-атинские улицы, восседая за рулем катка.
Сегодняшнее «ужасное происшествие» не осталось тайной для Аспанбая. Старушка ему рассказала про визитеров. Аспанбай нахмурился, выслушав ее:
— В следующий раз всяким проходимцам калитку не открывайте.
После этого разговора в течение всего вечера брови Аспанбая так и не распрямились. Пришли из кино девушки, он с ними чуть было не рассорился. Когда Анастасия Ивановна с испугом повторила свой рассказ о «визитерах», Гуля и Рая просияли:
— Э, да это ведь Асылхан приходил! Наверно, Таран дала наш адрес! Надо было сказать им, чтобы пришли завтра!
«Нет, хорошие мои, этого не будет»,— подумал Аспанбай и сказал:
— Сделайте так, чтобы эти бродяги больше и носа не показали в нашем дворе!
Сказать-то он сказал, но тут же почувствовал, что его бросило в жар: зачем? Чтобы как-то смягчить свои слова, добавил:
— Может, у них что плохое на уме.
— А тебе какое дело?! — блеснула белками глаз Гульмайран.— Это ребята из нашего аула. Пусть приходят, ты им не сможешь запретить! И очень хорошо, что придут, хоть в кино нас сводят!
Но Аспанбай, сам удивляясь неизвестно откуда взявшейся твердости, повторил:
— Будет так, как я сказал! Мне нет дела до того, что они из вашего аула!
.— Да почему ты командуешь?! Сам все вечера валяется на койке, отвернувшись к стене, и хочет, чтобы и мы из своих нор не вылезали! Ребята будут нас водить в театр, одним ходить неудобно,— не сдавалась Гульмайран.
— А чего, собственно, ты так разошлась? — опять самому себе на удивление улыбнулся Аспанбай.— Может, они и не к тебе приходили.
Гульмайран, уязвленная, швырнула ложку на стол и выскочила из комнаты.
Анастасия Ивановна разволновалась:
— Почему Гуля обиделась, сынок?
Аспанбай только хмурился в ответ. Утром ему тоже было не по себе. Если бы его спросили, почему он не в духе, возможно, он не смог бы объяснить. Правда, работа его, и без того тяжелая, еще больше усложнилась. Их бригаду асфальтировщиков перебросили на окраину города. Теперь много времени уходило на работу: две пересадки с автобуса на автобус. Надо бы напомнить Али-ага о его обещании насчет таксопарка, думал Аспанбай, садясь в автобус и работая локтями. Раньше, когда его толкали при посад-
те, он недоумевал. Интересные все же люди («Люди»!'Будто сам он был инопланетянином!), зачем толкаться, Неужели нельзя войти, соблюдая очередь? Так он размышлял до тех пор, пока раза два не опоздал на работу и не был обложен отборной бранью бригадира Кости.
На следующий день, вернувшись домой, он увидел, что во дворе пылает очаг, а возле него суетятся девушки, жаря мясо. Он спросил:
— Что случилось? По какому поводу пиршество?
— Люди пришли.
«Людьми» оказались вчерашние парни. Аспанбай сразу догадался. Гнев вскипел в нем.
— Дядюшка!—шутливо крикнула Гуля.— Вы бы вошли в дом, чего во дворе торчать!
— А? Да, да!
Он вошел в комнату, на его аккуратно застеленной койке расселись два модно одетых парня. Один из них — копия Раджа Капура, только на белом лице широкий румянец, другой — менее эффектен, округлостью фигуры и овалом лица напоминает Санчо Пансу. На лицах гостей чванливое спокойствие, они даже не повернули головы в сторону вошедшего. Человек пришел или собака вбежала— им безразлично. Они и не думали извиняться за то, что сидят на койке Аспанбая. Он подумал было перевернуть к чертям этот стол с закусками и вогнать наглых пижонов в землю, но стерпел и вышел во двор. Как ни был зол, все же заметил, что на «Радже Капуре» (это и был земляк девушек — Асылхан) серый костюм, белая рубашка, красный галстук, волосы черные и блестят, будто смазаны жиром, зачесаны назад, на пальце массивный золотой перстень с большим глазком, а во рту сигарета. «Санчо» увенчал свой наряд — коричневый костюм и белую сорочку— черный галстуком с большим узлом. Его узкие глазки беспокойно перебегали с одного предмета на другой. В комнате стоял удушливый запах одеколона «Шипр».
Все это Аспанбай отметил, к тому же его чуть не стошнило, он не переносил запаха парфюмерии. И сами парни, и их запах были невыносимы. Он быстрыми шагами вышел за ворота, остановился и принялся размышлять: почему это в поступках женщин нет никакой логики? Не могут отличить правое от левого. А наши девушки — вообще слепые курицы. Неужели им не противно сидеть с этими йэху и дышать с ними одним воздухом?!
Он побрел куда глаза глядят, дошел до магазина и вернулся: покупать ему было нечего. Сейчас он был зол на весь мир: и на девушек, и на гадких йэху, и на прохожих, ну хоть бы одно приятное лицо встретилось! И тут он, внезапно смягчаясь, подумал: только Райгуль отличается от всех прочих — она не морщится, не таращит глаза, нос у нее не длинный, шея не короткая. А все вокруг йэху, ей- богу, йэху!
Не зная, куда деться, он вернулся домой. Его встретила вспотевшая от хлопот Гульмайран:
— Ты куда исчез? За выпивкой ходил?
— Еще чего! — почти выкрикнул Аспанбай и ушел на «девичью половину».
Анастасия Ивановна сидела, скорчившись, на постели. По ее лицу было видно, что гости ей тоже не нравятся.
— Не доведет это до добра! — вздохнула старушка.
Она угадывает мои мысли, она провидица, подумал
Аспанбай, но ничего не сказал, поставил стул к окну и сел с книгой в руках. Однако читать ему не дали. Девушки насильно уволокли его и Анастасию Ивановну к столу. Представили гостям: это — мама, это — наш строгий дядюшка. Темноволосый кудрявый Аспанбай походил на их ровесника-брата, но никак не на дядюшку. Однако на это противоречие подвыпившие гости не обратили внимания. Девушки хлопочут у стола, сами открыли бутылку шампанского, которую принесли парии, разлили на шесть пиал. Потом принесли мясо. У Аспанбая кусок в горло не лез. Он снова вышел на улицу и сел у ворот. Сидел долго, кажется, и думать было не о чем. Перед самым закатом из дома вышли гости, лица потные, на плечи накинуты пиджаки, дымят сигаретами. Остановились в двух шагах от Аспанбая и, словно его и не было, без стеснения обменялись репликами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137