Она терзала его лицо, чуть не разрывая надвое.
Эван застонал от безумной кровожадной ярости и стал теснить ее к алтарю,
все еще сжимая ее запястье с щипцами. Другой рукой он сдавливал ей горло.
Она оскалилась и закрутила его волчком, словно игрушку, потом приподняла и
откинула к дальней стене.
Он отчаянно боролся за то, чтобы вздохнуть. Своим не залитым кровью
глазом он видел, как языки пламени проникают внутрь через трещины в крыше,
как лужи огня собираются на полу. Взорвавшийся застекленный потолок
превратился в неровные красные щепки, и через отверстие он увидел овальный
лик луны. Драго снова накинулась на него, размахивая щипцами; он отдернул
голову, и горячее раскаленное железо выжгло след на его щеке. Он ударил
кулаком и с размаху угодил ей в лицо, но она даже не пошатнулась; потом он
ударил еще раз и еще. Ее голова наконец свесилась в сторону, и Эван ударил
со всей силой по ее подбородку. Ее зубы клацнули, и кровь потекла из
уголка рта; она выплюнула куски мяса, и Эван понял, что она перекусила
свой язык. Но ее глаза все еще горели, теперь еще яростнее, и она широко
ухмылялась ему безумной улыбкой воина, который видел Смерть и осмеливался
бороться с ней. Эван стиснул обе руки вокруг ее горла и сдавил его: они
упали на пол, прокатились сквозь огонь и стекло. Свободной рукой женщина
колотила его по лбу и вискам, а другой рукой с побелевшими суставами
судорожно сжимала щипцы. Крыша над ними треснула, и потоки огня, словно
праздничное конфетти, ринулись внутрь.
Драго изогнулась и пихнула его в сторону одной из статуй, застывшей в
боевой позе. Каменное копье процарапало ему бок. Щипцы снова засвистели и
пронеслись возле его головы. Он не позволил ей вновь воспользоваться этим
оружием. Обжигаясь, он вырвал его и отбросил в сторону. Закричав от ярости
и гнева, она ударила его своей металлической перчаткой, и он рухнул на
колени. Он лежал, превозмогая боль в ребрах и разбитой голове. Огонь уже
почти сглодал весь пол вокруг них, и в его блеске он увидел на стене тень
женщины: огромной чудовищной твари, источающей яд ночного кошмара и ужаса.
Амазонка стояла над ним, тяжело дыша. Перепачканное кровью лицо
казалось таким же суровым и нечеловеческим, как и лица статуй
женщин-воительниц. Она вытерла кровь, посмотрела на мужчину с презрением и
плюнула в него кровавой слюной. Затем повернулась, нащупывая упавшие
щипцы, чтобы с их помощью отделить голову врага от тела.
Эван уже вскочил с пола, бросился на нее со скоростью ракеты и
ударами стал выбивать воздух из ее шипящих легких. Затем он схватил ее за
горло и начал теснить назад, лишая опоры и равновесия...
По направлению к той статуе в дальнем углу. Той самой, с обнаженным
остро заточенным мечом.
Глаза Драго горели синим огнем; Эван теснил ее назад, напрягая все
разрывающиеся на части мышцы своего тела.
Наконец крик кровожадной леденящей ярости Драго, от которого кровь
сворачивалась в жилах, смешался с ее криком боли. Каменный меч пронзил ее
спину и живот; его сверкающее острие, окрашенное кровью, вышло наружу из
ее тела. Женщина-тварь скорчилась на нем, все еще пытаясь ударить Эвана
щипцами; она положила ему руку на плечо и рванула на себя, и он
почувствовал, как нестерпимая, словно раскаленная добела, боль пронзила
его живот. С острой и внезапной ясностью Эван понял, что она притянула его
к себе и пронзила той частью меча, которая выступала из ее тела.
Драго цепко держала его, не давая освободиться. Пламя в ее глазах
задрожало.
- Умри, - выдохнула она скомкано и неясно остатками своего языка.
Слюна с красными пятнышками крови присохла к ее губам. - Умри. Умри. Умри.
Умри.
Тело Эвана начало оседать на пол, боль была ярче и жарче, чем тысяча
августовских солнц. Но несмотря на это, он попытался тяжестью своего тела
насадить ее спину еще больше на безжалостный меч амазонки. Ее рот
открывался все шире, и это ужасное пламя спектральной призрачной мощи
замерцало и погасло в ее глазах. Он смотрел в черные глаза трупа, и
красный туман боли и огня пронесся между ним и мертвой женщиной, заслонив
его взгляд.
Вместо него возникло мягкое и молчаливое мерцание золотого поля, на
котором росло сухое дерево, его оголенные ветви тянулись к небу. На этом
поле около сломанной ветки лежало чье-то тело. Это было молодое тело, тело
мальчика, лежащего без движения. Эван, теперь уже взрослый, но все тот же,
которым был всегда, склонился над ним. - Я побегу за помощью, - подумал
он. - Я поспешу и приведу папу, и он скажет, что с Эриком все в порядке,
все в порядке, что он не умер. - Но взрослый Эван знал, что на самом деле
никто не может убежать от смерти, и что нужно сражаться с Рукой Зла, какой
бы она ни была, на зараженной этой чумой земле.
Эван сделал шаг вперед и положил руку на плечо мальчика.
Эрик взглянул на него и широко улыбнулся. - Одурачил тебя, правда? -
сказал он проказливо. - Уфф, ну и грохнулся я! Чуть все печенки не отбил!
- С тобой все... в порядке? - мягко спросил его взрослый Эван.
- Со мной? Разумеется! - Эрик встал, маленький Эрик, который совсем
не изменился, и отряхнул пыль и грязь с колен. - Ну я и испугался, скажу
тебе!
- Это опасно, - сказал Эван, щурясь на жарком солнечном свете. - Тебе
не следует больше так делать.
- Нет-нет, я не буду. Одного раза более чем достаточно, скажу тебе!
Уфф! - Эрик быстро взглянул вдаль через плечо своего брата. - Ты слышишь?
- Нет. Что ты слышишь?
Эрик широко улыбнулся.
- Пойдем! Мама и Папа! Они зовут нас домой! Знаешь, уже пора.
- Да, - Эван кивнул. - Думаю, что пора.
- Тогда пойдем!
Но Эван все еще стоял и смотрел на него, словно пытался вспомнить
что-то, только что ушедшее за пределы его памяти.
- Пойдем, копуша! - весело крикнул Эрик. - Они скоро будут здесь,
увидишь! Пойдем! Я побегу с тобой наперегонки! Я всегда побеждал тебя в
беге наперегонки! - И они весело побежали вместе по направлению к краю
золотого поля, которое, казалось, тянется в бесконечность.
С разрушенной огнем улицы Каулингтон-стрит Кэй видела, как обвалилась
крыша музея, вызвав целый гейзер искр и пламени. Раздался громкий,
потрясший землю грохот, как будто сам музей собирался вот-вот рухнуть в
мгновенно разверзшуюся бездонную трещину. Она заморгала, так как пламя
обжигало ей лицо; две женщины по обе стороны тащили ее прочь; их руки были
холодны как лед. Холодные, как руки трупа. - Мой муж, - подумала она. -
"Нет, нет, он больше не твой муж!" - вскрикнул внутри нее какой-то чужой
ужасный голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Эван застонал от безумной кровожадной ярости и стал теснить ее к алтарю,
все еще сжимая ее запястье с щипцами. Другой рукой он сдавливал ей горло.
Она оскалилась и закрутила его волчком, словно игрушку, потом приподняла и
откинула к дальней стене.
Он отчаянно боролся за то, чтобы вздохнуть. Своим не залитым кровью
глазом он видел, как языки пламени проникают внутрь через трещины в крыше,
как лужи огня собираются на полу. Взорвавшийся застекленный потолок
превратился в неровные красные щепки, и через отверстие он увидел овальный
лик луны. Драго снова накинулась на него, размахивая щипцами; он отдернул
голову, и горячее раскаленное железо выжгло след на его щеке. Он ударил
кулаком и с размаху угодил ей в лицо, но она даже не пошатнулась; потом он
ударил еще раз и еще. Ее голова наконец свесилась в сторону, и Эван ударил
со всей силой по ее подбородку. Ее зубы клацнули, и кровь потекла из
уголка рта; она выплюнула куски мяса, и Эван понял, что она перекусила
свой язык. Но ее глаза все еще горели, теперь еще яростнее, и она широко
ухмылялась ему безумной улыбкой воина, который видел Смерть и осмеливался
бороться с ней. Эван стиснул обе руки вокруг ее горла и сдавил его: они
упали на пол, прокатились сквозь огонь и стекло. Свободной рукой женщина
колотила его по лбу и вискам, а другой рукой с побелевшими суставами
судорожно сжимала щипцы. Крыша над ними треснула, и потоки огня, словно
праздничное конфетти, ринулись внутрь.
Драго изогнулась и пихнула его в сторону одной из статуй, застывшей в
боевой позе. Каменное копье процарапало ему бок. Щипцы снова засвистели и
пронеслись возле его головы. Он не позволил ей вновь воспользоваться этим
оружием. Обжигаясь, он вырвал его и отбросил в сторону. Закричав от ярости
и гнева, она ударила его своей металлической перчаткой, и он рухнул на
колени. Он лежал, превозмогая боль в ребрах и разбитой голове. Огонь уже
почти сглодал весь пол вокруг них, и в его блеске он увидел на стене тень
женщины: огромной чудовищной твари, источающей яд ночного кошмара и ужаса.
Амазонка стояла над ним, тяжело дыша. Перепачканное кровью лицо
казалось таким же суровым и нечеловеческим, как и лица статуй
женщин-воительниц. Она вытерла кровь, посмотрела на мужчину с презрением и
плюнула в него кровавой слюной. Затем повернулась, нащупывая упавшие
щипцы, чтобы с их помощью отделить голову врага от тела.
Эван уже вскочил с пола, бросился на нее со скоростью ракеты и
ударами стал выбивать воздух из ее шипящих легких. Затем он схватил ее за
горло и начал теснить назад, лишая опоры и равновесия...
По направлению к той статуе в дальнем углу. Той самой, с обнаженным
остро заточенным мечом.
Глаза Драго горели синим огнем; Эван теснил ее назад, напрягая все
разрывающиеся на части мышцы своего тела.
Наконец крик кровожадной леденящей ярости Драго, от которого кровь
сворачивалась в жилах, смешался с ее криком боли. Каменный меч пронзил ее
спину и живот; его сверкающее острие, окрашенное кровью, вышло наружу из
ее тела. Женщина-тварь скорчилась на нем, все еще пытаясь ударить Эвана
щипцами; она положила ему руку на плечо и рванула на себя, и он
почувствовал, как нестерпимая, словно раскаленная добела, боль пронзила
его живот. С острой и внезапной ясностью Эван понял, что она притянула его
к себе и пронзила той частью меча, которая выступала из ее тела.
Драго цепко держала его, не давая освободиться. Пламя в ее глазах
задрожало.
- Умри, - выдохнула она скомкано и неясно остатками своего языка.
Слюна с красными пятнышками крови присохла к ее губам. - Умри. Умри. Умри.
Умри.
Тело Эвана начало оседать на пол, боль была ярче и жарче, чем тысяча
августовских солнц. Но несмотря на это, он попытался тяжестью своего тела
насадить ее спину еще больше на безжалостный меч амазонки. Ее рот
открывался все шире, и это ужасное пламя спектральной призрачной мощи
замерцало и погасло в ее глазах. Он смотрел в черные глаза трупа, и
красный туман боли и огня пронесся между ним и мертвой женщиной, заслонив
его взгляд.
Вместо него возникло мягкое и молчаливое мерцание золотого поля, на
котором росло сухое дерево, его оголенные ветви тянулись к небу. На этом
поле около сломанной ветки лежало чье-то тело. Это было молодое тело, тело
мальчика, лежащего без движения. Эван, теперь уже взрослый, но все тот же,
которым был всегда, склонился над ним. - Я побегу за помощью, - подумал
он. - Я поспешу и приведу папу, и он скажет, что с Эриком все в порядке,
все в порядке, что он не умер. - Но взрослый Эван знал, что на самом деле
никто не может убежать от смерти, и что нужно сражаться с Рукой Зла, какой
бы она ни была, на зараженной этой чумой земле.
Эван сделал шаг вперед и положил руку на плечо мальчика.
Эрик взглянул на него и широко улыбнулся. - Одурачил тебя, правда? -
сказал он проказливо. - Уфф, ну и грохнулся я! Чуть все печенки не отбил!
- С тобой все... в порядке? - мягко спросил его взрослый Эван.
- Со мной? Разумеется! - Эрик встал, маленький Эрик, который совсем
не изменился, и отряхнул пыль и грязь с колен. - Ну я и испугался, скажу
тебе!
- Это опасно, - сказал Эван, щурясь на жарком солнечном свете. - Тебе
не следует больше так делать.
- Нет-нет, я не буду. Одного раза более чем достаточно, скажу тебе!
Уфф! - Эрик быстро взглянул вдаль через плечо своего брата. - Ты слышишь?
- Нет. Что ты слышишь?
Эрик широко улыбнулся.
- Пойдем! Мама и Папа! Они зовут нас домой! Знаешь, уже пора.
- Да, - Эван кивнул. - Думаю, что пора.
- Тогда пойдем!
Но Эван все еще стоял и смотрел на него, словно пытался вспомнить
что-то, только что ушедшее за пределы его памяти.
- Пойдем, копуша! - весело крикнул Эрик. - Они скоро будут здесь,
увидишь! Пойдем! Я побегу с тобой наперегонки! Я всегда побеждал тебя в
беге наперегонки! - И они весело побежали вместе по направлению к краю
золотого поля, которое, казалось, тянется в бесконечность.
С разрушенной огнем улицы Каулингтон-стрит Кэй видела, как обвалилась
крыша музея, вызвав целый гейзер искр и пламени. Раздался громкий,
потрясший землю грохот, как будто сам музей собирался вот-вот рухнуть в
мгновенно разверзшуюся бездонную трещину. Она заморгала, так как пламя
обжигало ей лицо; две женщины по обе стороны тащили ее прочь; их руки были
холодны как лед. Холодные, как руки трупа. - Мой муж, - подумала она. -
"Нет, нет, он больше не твой муж!" - вскрикнул внутри нее какой-то чужой
ужасный голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103