— Ах ты, соня этакая... А я-то думал...
— Да, я спала,—Анну обидел смех мужа, и она ответила сухо. Никакого сочувствия она не прочла в его смеющихся глазах. Он еще подтрунивал над ней! Короткое, неудобное забытье не освежило, а еще больше расслабило Анну. Она терла пальцами глаза, жмурясь от света, а в ушах стоял шум, и голова кружилась. Она держалась рукой за спинку стула, чтобы он ничего не заметил.
Андрей потянулся к ней, но Анна только подставила щеку с красноватыми следами от обложки книги, на которой она лежала. Высотин пожал плечами, целуя жену. Так неприветливо она его еще никогда не встречала. Обычно, если они не виделись день или два, Анна первая бросалась к нему, обнимала, ласкалась, показывая каждым жестом, взглядом, как ей радостен его приход. Поэтому он спросил:
— Все-таки что-нибудь случилось?
— Нет, ничего.
— Это честно?.. — настойчиво добивался он.
— Ах, полно, Андрей!..— Ее раздражали его неуместные вопросы. Так мог спрашивать лишь посторонний, невзначай зашедший человек, а не муж. Муж должен понимать все с одного взгляда. Зачем слова, объяснения, когда все в ней самой. А этого он не видит.
Высотин, будто и в самом деле не желая замечать плохого настроения жены, привлек Анну к себе. Он уткнулся лицом в ее растрепавшиеся волосы.
— Женушка моя сегодня не в духе? — он никак не мог найти верный тон в разговоре с Анной. Он все еще жил предвкушениями радости встречи, той радости, которая охватывала его тогда, когда он просил разрешения у начштаба побывать перед походом на берегу, проведать жену и детей, той радости, от которой дрожала его рука, когда он ключом открывал дверь. Он крепко прижал Анну к себе, словно желая отдать ей избыток силы.
— Мне больно, Андрей, и оставь этот свой шутливый тон, — Анна неторопливо освободилась из его объятий и стала поправлять волосы. Ей хотелось сейчас теплого участия, а Андрей... Ей было ясно, что он так и останется далек от нее сегодня, и это сердило ее.
Анна прочла на лице Андрея недоумение, досаду и растерянность. У него было прямо-таки жалкое выражение лица, когда он спросил:
— Что с тобой... ей-ей, не пойму?
Его растерянность и жалкий вид растрогали ее. Анна как-то сразу обмякла, опустилась на стул и со слезами на глазах сказала:
— Ниночка нездорова, Сережа...
— Что с Ниночкой? — Он сразу же вышел в детскую, побыл там недолго и вернулся встревоженный. — Она спит, — сказал он. — Лобик не горячий, только как будто похудела? Ты обращалась к врачу?
— Да... Опасного ничего... Зубы режутся, животик что-то плох, на пеленках зелень... — Анна погружалась в мир семейных забот. Она уже взяла себя в руки. Ведь не кто иной, а она хозяйка в доме. Надо трезво смотреть на вещи. — Все через неделю у Ниночки пройдет, Андрей... Ведь это обычное детское недомогание...
Высотин стоял рядом с Анной, не сводя с нее испытующего взгляда. Он еще не был вполне уверен. Его воображение рисовало всяческие несчастья с дочерью. Она казалась ему всегда такой слабой.
— Может быть, я сбегаю за врачом... как ты, Аннушка, полагаешь? А? — Он опять направился в детскую поглядеть на дочь.
У Анны больно сжалось сердце. То, что Андрей волновался за дочь, было так понятно. Ведь он — любящий отец, хороший семьянин. Но почему он не спросит: «А как ты, Анна?» Она тяжело вздохнула и с досадой бросила ему вдогонку:
— Ничего, пожалуйста, не выдумывай, Андрей. Врач не нужен... Если понадобится, я позову сама.
Почти успокоенный, Высотин вернулся и спросил, как показалось Анне, безразличным тоном:
— А с Сережей что?
Анна словно не слышала его вопроса. Она сидела, потупив глаза. В пей снова закипало раздражение против мужа, против его равнодушия и к пей самой, и к судьбе ее сына. Она, однако, постаралась подавить в себе это и спросила участливо:
— Расскажи лучше, как у тебя?.. Был разговор с Меркуловым? Тебе очень неприятно?
— Очень... Однако Меркулов понял, что это нелепый случай... — Высотин обрадовался участию Анны.— Но что же все-таки с Сережей, ты мне так и не ответила.
— А то, что Сережу никто не воспитывает. — Она ответила сдержанно, но в голосе ее послышался упрек.
— Как так никто? А я, а ты... школа, наконец. — Больше ничего Высотин не нашелся сказать. Тревога Анны за сына все время казалась ему преувеличенной, и он добавил: — Бойкий растет человек, вот и зсе... В его годы многое простительно.
Анна безнадежно махнула рукой. Спорить не хотелось. Настоящий отец так не рассуждал бы. «Нет у Андрея заботы о Сереже».
— В общем, я очень рада, что ты пришел сегодня домой, Андрей, — сказала она холодно, вставая со стула. И это, собственно, значило, что она не рада его приходу. Выйдя в столовую, Анна попросила: — Бабушка Анфуся, покличьте домой Сережу.
Высотин укоризненно посмотрел на жену. Ее отчужденность начинала обижать его. Всю эту неделю он работал в штабе, как вол. Через три часа- «Морская держава» снимается с якоря, через два часа Высотин должен уйти, чтобы вовремя явиться на корабль. Неужели же Анна не понимает, что ему нужны тепло и ласка? Неужели не понимает, что даже пустячная размолвка с ней вызывает в нем неприятное ощущение пустоты и одиночества?
Анна вернулась в кабинет, подошла к шкафу, где лежали ее бумаги, достала чертеж и стала прикалывать кнопками к доске.
— Не думаешь ли ты работать? — спросил Высотин, подходя к жене.
— Как видишь... намереваюсь, — она никак не могла прикрепить чертеж, кнопки гнулись и ломались. Казалось, она всецело была поглощена своим занятием. Она подчеркнуто за что-то наказывала его, а Высотин хотел во что бы то ни стало избежать размолвки и сказал почти заискивающе:
— Может быть, ты отложишь работу, хотя бы ради меня... Я так редко дома, — в его голосе звучала просьба. Он хотел добавить, что скоро должен уйти, но промолчал, он инстинктивно почувствовал, что об уходе не надо сейчас говорить. Это еще больше расстроило бы Анну.
— Помоги мне... — сказала Анна, подавая ему коробку с кнопками. Это была уже уступка с ее стороны. Андрей обрадовался ей.
В это время хлопнула дверь, и в кабинет вбежал Сережа. Повиснув на шее Высотина, он начал, захлебываясь от восторга, хохоча, рассказывать ему историю боя за снежную крепость. Анна невольно улыбнулась. «Все-таки они любят друг друга, и я во многом неправа».
Однако она вовсе не собиралась поддаваться чувству умиления.
— Ну-ка, покажи отцу дневник, Сережа! Сережа отпустил шею Высотина. Он мялся, топчась на месте.
— Уж не боишься ли ты, Сережа? — спросил Высотин.
Сережа поглядел на строгое лицо матери, покраснел, вышел и через минуту вернулся с дневником.
Высотин полистал дневник, кое-как обернутый в изрядно перепачканную бумагу, нашел страницу, где были выставлены отметки за последнюю неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Да, я спала,—Анну обидел смех мужа, и она ответила сухо. Никакого сочувствия она не прочла в его смеющихся глазах. Он еще подтрунивал над ней! Короткое, неудобное забытье не освежило, а еще больше расслабило Анну. Она терла пальцами глаза, жмурясь от света, а в ушах стоял шум, и голова кружилась. Она держалась рукой за спинку стула, чтобы он ничего не заметил.
Андрей потянулся к ней, но Анна только подставила щеку с красноватыми следами от обложки книги, на которой она лежала. Высотин пожал плечами, целуя жену. Так неприветливо она его еще никогда не встречала. Обычно, если они не виделись день или два, Анна первая бросалась к нему, обнимала, ласкалась, показывая каждым жестом, взглядом, как ей радостен его приход. Поэтому он спросил:
— Все-таки что-нибудь случилось?
— Нет, ничего.
— Это честно?.. — настойчиво добивался он.
— Ах, полно, Андрей!..— Ее раздражали его неуместные вопросы. Так мог спрашивать лишь посторонний, невзначай зашедший человек, а не муж. Муж должен понимать все с одного взгляда. Зачем слова, объяснения, когда все в ней самой. А этого он не видит.
Высотин, будто и в самом деле не желая замечать плохого настроения жены, привлек Анну к себе. Он уткнулся лицом в ее растрепавшиеся волосы.
— Женушка моя сегодня не в духе? — он никак не мог найти верный тон в разговоре с Анной. Он все еще жил предвкушениями радости встречи, той радости, которая охватывала его тогда, когда он просил разрешения у начштаба побывать перед походом на берегу, проведать жену и детей, той радости, от которой дрожала его рука, когда он ключом открывал дверь. Он крепко прижал Анну к себе, словно желая отдать ей избыток силы.
— Мне больно, Андрей, и оставь этот свой шутливый тон, — Анна неторопливо освободилась из его объятий и стала поправлять волосы. Ей хотелось сейчас теплого участия, а Андрей... Ей было ясно, что он так и останется далек от нее сегодня, и это сердило ее.
Анна прочла на лице Андрея недоумение, досаду и растерянность. У него было прямо-таки жалкое выражение лица, когда он спросил:
— Что с тобой... ей-ей, не пойму?
Его растерянность и жалкий вид растрогали ее. Анна как-то сразу обмякла, опустилась на стул и со слезами на глазах сказала:
— Ниночка нездорова, Сережа...
— Что с Ниночкой? — Он сразу же вышел в детскую, побыл там недолго и вернулся встревоженный. — Она спит, — сказал он. — Лобик не горячий, только как будто похудела? Ты обращалась к врачу?
— Да... Опасного ничего... Зубы режутся, животик что-то плох, на пеленках зелень... — Анна погружалась в мир семейных забот. Она уже взяла себя в руки. Ведь не кто иной, а она хозяйка в доме. Надо трезво смотреть на вещи. — Все через неделю у Ниночки пройдет, Андрей... Ведь это обычное детское недомогание...
Высотин стоял рядом с Анной, не сводя с нее испытующего взгляда. Он еще не был вполне уверен. Его воображение рисовало всяческие несчастья с дочерью. Она казалась ему всегда такой слабой.
— Может быть, я сбегаю за врачом... как ты, Аннушка, полагаешь? А? — Он опять направился в детскую поглядеть на дочь.
У Анны больно сжалось сердце. То, что Андрей волновался за дочь, было так понятно. Ведь он — любящий отец, хороший семьянин. Но почему он не спросит: «А как ты, Анна?» Она тяжело вздохнула и с досадой бросила ему вдогонку:
— Ничего, пожалуйста, не выдумывай, Андрей. Врач не нужен... Если понадобится, я позову сама.
Почти успокоенный, Высотин вернулся и спросил, как показалось Анне, безразличным тоном:
— А с Сережей что?
Анна словно не слышала его вопроса. Она сидела, потупив глаза. В пей снова закипало раздражение против мужа, против его равнодушия и к пей самой, и к судьбе ее сына. Она, однако, постаралась подавить в себе это и спросила участливо:
— Расскажи лучше, как у тебя?.. Был разговор с Меркуловым? Тебе очень неприятно?
— Очень... Однако Меркулов понял, что это нелепый случай... — Высотин обрадовался участию Анны.— Но что же все-таки с Сережей, ты мне так и не ответила.
— А то, что Сережу никто не воспитывает. — Она ответила сдержанно, но в голосе ее послышался упрек.
— Как так никто? А я, а ты... школа, наконец. — Больше ничего Высотин не нашелся сказать. Тревога Анны за сына все время казалась ему преувеличенной, и он добавил: — Бойкий растет человек, вот и зсе... В его годы многое простительно.
Анна безнадежно махнула рукой. Спорить не хотелось. Настоящий отец так не рассуждал бы. «Нет у Андрея заботы о Сереже».
— В общем, я очень рада, что ты пришел сегодня домой, Андрей, — сказала она холодно, вставая со стула. И это, собственно, значило, что она не рада его приходу. Выйдя в столовую, Анна попросила: — Бабушка Анфуся, покличьте домой Сережу.
Высотин укоризненно посмотрел на жену. Ее отчужденность начинала обижать его. Всю эту неделю он работал в штабе, как вол. Через три часа- «Морская держава» снимается с якоря, через два часа Высотин должен уйти, чтобы вовремя явиться на корабль. Неужели же Анна не понимает, что ему нужны тепло и ласка? Неужели не понимает, что даже пустячная размолвка с ней вызывает в нем неприятное ощущение пустоты и одиночества?
Анна вернулась в кабинет, подошла к шкафу, где лежали ее бумаги, достала чертеж и стала прикалывать кнопками к доске.
— Не думаешь ли ты работать? — спросил Высотин, подходя к жене.
— Как видишь... намереваюсь, — она никак не могла прикрепить чертеж, кнопки гнулись и ломались. Казалось, она всецело была поглощена своим занятием. Она подчеркнуто за что-то наказывала его, а Высотин хотел во что бы то ни стало избежать размолвки и сказал почти заискивающе:
— Может быть, ты отложишь работу, хотя бы ради меня... Я так редко дома, — в его голосе звучала просьба. Он хотел добавить, что скоро должен уйти, но промолчал, он инстинктивно почувствовал, что об уходе не надо сейчас говорить. Это еще больше расстроило бы Анну.
— Помоги мне... — сказала Анна, подавая ему коробку с кнопками. Это была уже уступка с ее стороны. Андрей обрадовался ей.
В это время хлопнула дверь, и в кабинет вбежал Сережа. Повиснув на шее Высотина, он начал, захлебываясь от восторга, хохоча, рассказывать ему историю боя за снежную крепость. Анна невольно улыбнулась. «Все-таки они любят друг друга, и я во многом неправа».
Однако она вовсе не собиралась поддаваться чувству умиления.
— Ну-ка, покажи отцу дневник, Сережа! Сережа отпустил шею Высотина. Он мялся, топчась на месте.
— Уж не боишься ли ты, Сережа? — спросил Высотин.
Сережа поглядел на строгое лицо матери, покраснел, вышел и через минуту вернулся с дневником.
Высотин полистал дневник, кое-как обернутый в изрядно перепачканную бумагу, нашел страницу, где были выставлены отметки за последнюю неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145