В его домашнее задание входило рассмотреть строение клубня картофеля и луковицы репчатого лука. «Зеленый клубень покрыт пробкой, предохраняющей мякоть его от высыхания», — прочитал далее Сережа и усомнился. Он никогда и ни от кого не слышал, чтобы картошка была покрыта какой-то пробкой. Сережа вихрем помчался на кухню. Бабушка Анфуся как раз чистила картофель на обед.
— Бабушка Анфуся, это вы пробку снимаете с картошки? — спросил Сережа.
— Какая еще тебе пробка, выдумщик, это кожура,— сказала бабушка Анфуся, указывая ножом на груду очистков.
— Нет пробка, — сказал твердо Сережа. — Так и в книжке написано. Ничего вы не знаете...
Бабушка Анфуся удивленно поглядела на Сережу поверх очков и сказала сердито:
— Никогда не слышала, чтобы кожуру называли пробкой.
— А вот называют, — настаивал Сережа. — Вы, бабушка, отстали от науки.
Ученый терминологический спор с бабушкой Анфусей затянулся. С картофеля перешли на лук. Сережа называл луковые листочки чешуйками, бабушка утверждала, что чешуя бывает только у рыб. Сережа ссылался на авторитет учебника, бабушка—на свой жизненный опыт. Дискуссию прервали одиннадцать ударов стенных часО'В. Наступило время открытия промтоварных магазинов. Сережа вернулся к своему столу, поскрипел стулом, потом тихонько вышел в коридор, оделся и выбежал на улицу, бренча в кармане пальто монетами.
Ослепительное солнце сияло над городом. За ночь выпал молодой снег. Зима выбелила заново вчера еще побуревший, ноздреватый снежный покров.
Сережа захватил пригоршню снега, смял его, надкусил и запустил остатком снежка в стайку крикливых воробьев, облепивших черемуховый куст под окном.
— Тра-ля-ля, — пропел Сережа, перебегая улицу.
Сережа, как и задумал, купил матери флакончик духов, бабушке Днфусе — гребешок и только Ниночке вместо резинового цыпленка с пищалкой — красивую целлулоидную лодочку, Лодка стоила дороже, чем резиновый цыпленок. Но Сереже хотелось самому поиграть с ней. «Попускаю ее в ванне, когда буду купаться, Ниночка все равно еще ничего не понимает», — подумал он. После покупок у Сережи осталось девяносто копеек. Вернувшись, он хотел их сунуть обратно в копилку, но раздумал.
В хлопотах быстро летело время. Подарки Сережа спрятал под диван. Теперь из ранца был извлечен учебник истории древнего мира. Прочитав заданную на дом главу о возникновении и устройстве спартанского государства, Сережа размечтался. «Хорошо было бы родиться спартанцем! В школе мальчиков там чтению и письму почти не учили, никаких не надо было им знать склонений, спряжений! Учили бы и нас лучше, как в Спарте, стрелять, бросать копье, маршировать... Вот это жизнь!» Сережа вскочил и замаршировал по комнате. Ему просто нудно было сидеть на стуле, до того нудно, что ноги зудели, — так хотелось прыгать. Но еще оставались самые трудные уроки по арифметике и русскому языку. Спохватившись, Сережа присел к столу.
«Из Ленинграда в Кронштадт в 12 часов вышел пароход»...— Сережа задумался. Затем он нарисовал на тетради кружочки, обозначающие Ленинград, Кронштадт, и провел между ними черту.
В это время хлопнула дверь и в комнату вошла Анна. Она заехала домой пообедать и покормить грудью Ниночку. Это означало, что уже час дня, а занятия в школе во второй смене у Сережи начинались в два часа. Сережа сосредоточенно наморщил лоб, засопел, показывая всем своим видом, как он прилежно трудится над уроками.
— Не болтай ногами, Сережа, — сказала Анна, подходя к сыну. Она погладила его по голове, заглянула через плечо в тетрадь. — В чем у тебя трудности, милый?
— Ты понимаешь, мамочка, времени у меня осталось мало, — сказал бодро Сережа. — Вот погляди сама, какая задача.
Это был испытанный прием Сережи. Он знал, что если мать прочтет условия задачи, то обязательно ее решит.
— Давай пообедаем, а потом я тебе помогу,—сказала Анна. — Иди, вымой руки, они у тебя все в чернилах, да скажи бабушке Анфусе, чтобы пришила к твоей курточке чистый воротничок.
...После обеда Сережа вместе с матерью вышел из дому. Арифметическая задача была решена. Но мать очень торопилась, и Сережа так толком и не понял ее решения. «А если вызовут к доске? Тогда что!?» Мучило Сережу и другое, не менее важное обстоятельство: домашнее задание по русскому языку он так и не успел сделать.
Мать и сын вместе вышли из ворот и расстались. Сережа отправился в школу, Анна села в автобус, идущий на судоремонтный завод.
— Ты из школы иди прямо домой, не задерживайся нигде,— сказала на прощанье Анна.
Сережа сделал несколько спокойных шагов, пока мать садилась в автобус, затем со всех ног пустился бежать по улице. «Забегу к Петьке Булкину, перепишу у него русский», — решил он.
Петя Булкин, одноклассник Сережи, стоял во дворе около дровяного сарая и рассматривал лыжи.
— Это Мои? — спросил Сережа. На прошлой неделе он дал Пете свои лыжи покататься, и они так и остались у Булкииа.
— Твои,—сказал Петя,— можешь завтра их забрать..
— Ладно, — сказал Сережа. — Дай-ка мне переписать русский.
— Портфель я свой в дровах спрятал.
— Зачем? — спросил Сережа.
— Ты видишь, какой снег. Может, это последний снег, — сказал неопределенно Петя.
— Может, и последний, верно... — согласился Сережа.—Я по такому снегу с трамплина пятнадцатиметровый прыжок делал.
— Фю-ить, хвастаешь, — свистнул Петя. — А задачу ты тоже решил?
— А как же, честное пионерское...
— Хватит! — перебил Петя Сережу, — бери по русскому мою тетрадку, мне она сегодня не нужна.
— Ты что, не пойдешь в школу?
— Хочется попрыгать с трамплина. Сегодня там полгорода.
— Факт, такой снег... — согласился Сережа, — только ты пятнадцатиметровый не сделаешь.
— Давай, на спор! — предложил Петя. — На бразильские марки. Поедем вместе — я попрыгаю, потом ты попрыгаешь...
Сережа было заколебался: «Вдруг мама в школу зайдет», — но соблазн покататься на лыжах и заодно выспорить у Булкина бразильскую марку был настолько велик, что заслонил собой все его трезвые размышления.
Петя спрятал в дровах ранец Сережи, и мальчики, заговорщически переглядываясь, вышли со двора. Петя нес лыжи, а Сережа — лыжные палки. Около тротуара стояла «Победа». Сережа заглянул в кузов на часы в машине и со вздохом облегчения сказал:
— Уже пятнадцать третьего, все равно на урок опоздали бы.
Мальчики сели в автобус. Миновав центр города, дорога свернула к берегу океана. Вдалеке чернел мыс, где была расположена лыжная станция. В заливе лед сверкал на солнце зеленоватыми огоньками. Если бы не залив, то, казалось, по прямой линии можно было бы за час добежать до мыса и обратно вернуться в город. Далеко, на внешнем рейде, во льду стояли «Морская держава» и несколько крейсеров и эсминцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Бабушка Анфуся, это вы пробку снимаете с картошки? — спросил Сережа.
— Какая еще тебе пробка, выдумщик, это кожура,— сказала бабушка Анфуся, указывая ножом на груду очистков.
— Нет пробка, — сказал твердо Сережа. — Так и в книжке написано. Ничего вы не знаете...
Бабушка Анфуся удивленно поглядела на Сережу поверх очков и сказала сердито:
— Никогда не слышала, чтобы кожуру называли пробкой.
— А вот называют, — настаивал Сережа. — Вы, бабушка, отстали от науки.
Ученый терминологический спор с бабушкой Анфусей затянулся. С картофеля перешли на лук. Сережа называл луковые листочки чешуйками, бабушка утверждала, что чешуя бывает только у рыб. Сережа ссылался на авторитет учебника, бабушка—на свой жизненный опыт. Дискуссию прервали одиннадцать ударов стенных часО'В. Наступило время открытия промтоварных магазинов. Сережа вернулся к своему столу, поскрипел стулом, потом тихонько вышел в коридор, оделся и выбежал на улицу, бренча в кармане пальто монетами.
Ослепительное солнце сияло над городом. За ночь выпал молодой снег. Зима выбелила заново вчера еще побуревший, ноздреватый снежный покров.
Сережа захватил пригоршню снега, смял его, надкусил и запустил остатком снежка в стайку крикливых воробьев, облепивших черемуховый куст под окном.
— Тра-ля-ля, — пропел Сережа, перебегая улицу.
Сережа, как и задумал, купил матери флакончик духов, бабушке Днфусе — гребешок и только Ниночке вместо резинового цыпленка с пищалкой — красивую целлулоидную лодочку, Лодка стоила дороже, чем резиновый цыпленок. Но Сереже хотелось самому поиграть с ней. «Попускаю ее в ванне, когда буду купаться, Ниночка все равно еще ничего не понимает», — подумал он. После покупок у Сережи осталось девяносто копеек. Вернувшись, он хотел их сунуть обратно в копилку, но раздумал.
В хлопотах быстро летело время. Подарки Сережа спрятал под диван. Теперь из ранца был извлечен учебник истории древнего мира. Прочитав заданную на дом главу о возникновении и устройстве спартанского государства, Сережа размечтался. «Хорошо было бы родиться спартанцем! В школе мальчиков там чтению и письму почти не учили, никаких не надо было им знать склонений, спряжений! Учили бы и нас лучше, как в Спарте, стрелять, бросать копье, маршировать... Вот это жизнь!» Сережа вскочил и замаршировал по комнате. Ему просто нудно было сидеть на стуле, до того нудно, что ноги зудели, — так хотелось прыгать. Но еще оставались самые трудные уроки по арифметике и русскому языку. Спохватившись, Сережа присел к столу.
«Из Ленинграда в Кронштадт в 12 часов вышел пароход»...— Сережа задумался. Затем он нарисовал на тетради кружочки, обозначающие Ленинград, Кронштадт, и провел между ними черту.
В это время хлопнула дверь и в комнату вошла Анна. Она заехала домой пообедать и покормить грудью Ниночку. Это означало, что уже час дня, а занятия в школе во второй смене у Сережи начинались в два часа. Сережа сосредоточенно наморщил лоб, засопел, показывая всем своим видом, как он прилежно трудится над уроками.
— Не болтай ногами, Сережа, — сказала Анна, подходя к сыну. Она погладила его по голове, заглянула через плечо в тетрадь. — В чем у тебя трудности, милый?
— Ты понимаешь, мамочка, времени у меня осталось мало, — сказал бодро Сережа. — Вот погляди сама, какая задача.
Это был испытанный прием Сережи. Он знал, что если мать прочтет условия задачи, то обязательно ее решит.
— Давай пообедаем, а потом я тебе помогу,—сказала Анна. — Иди, вымой руки, они у тебя все в чернилах, да скажи бабушке Анфусе, чтобы пришила к твоей курточке чистый воротничок.
...После обеда Сережа вместе с матерью вышел из дому. Арифметическая задача была решена. Но мать очень торопилась, и Сережа так толком и не понял ее решения. «А если вызовут к доске? Тогда что!?» Мучило Сережу и другое, не менее важное обстоятельство: домашнее задание по русскому языку он так и не успел сделать.
Мать и сын вместе вышли из ворот и расстались. Сережа отправился в школу, Анна села в автобус, идущий на судоремонтный завод.
— Ты из школы иди прямо домой, не задерживайся нигде,— сказала на прощанье Анна.
Сережа сделал несколько спокойных шагов, пока мать садилась в автобус, затем со всех ног пустился бежать по улице. «Забегу к Петьке Булкину, перепишу у него русский», — решил он.
Петя Булкин, одноклассник Сережи, стоял во дворе около дровяного сарая и рассматривал лыжи.
— Это Мои? — спросил Сережа. На прошлой неделе он дал Пете свои лыжи покататься, и они так и остались у Булкииа.
— Твои,—сказал Петя,— можешь завтра их забрать..
— Ладно, — сказал Сережа. — Дай-ка мне переписать русский.
— Портфель я свой в дровах спрятал.
— Зачем? — спросил Сережа.
— Ты видишь, какой снег. Может, это последний снег, — сказал неопределенно Петя.
— Может, и последний, верно... — согласился Сережа.—Я по такому снегу с трамплина пятнадцатиметровый прыжок делал.
— Фю-ить, хвастаешь, — свистнул Петя. — А задачу ты тоже решил?
— А как же, честное пионерское...
— Хватит! — перебил Петя Сережу, — бери по русскому мою тетрадку, мне она сегодня не нужна.
— Ты что, не пойдешь в школу?
— Хочется попрыгать с трамплина. Сегодня там полгорода.
— Факт, такой снег... — согласился Сережа, — только ты пятнадцатиметровый не сделаешь.
— Давай, на спор! — предложил Петя. — На бразильские марки. Поедем вместе — я попрыгаю, потом ты попрыгаешь...
Сережа было заколебался: «Вдруг мама в школу зайдет», — но соблазн покататься на лыжах и заодно выспорить у Булкина бразильскую марку был настолько велик, что заслонил собой все его трезвые размышления.
Петя спрятал в дровах ранец Сережи, и мальчики, заговорщически переглядываясь, вышли со двора. Петя нес лыжи, а Сережа — лыжные палки. Около тротуара стояла «Победа». Сережа заглянул в кузов на часы в машине и со вздохом облегчения сказал:
— Уже пятнадцать третьего, все равно на урок опоздали бы.
Мальчики сели в автобус. Миновав центр города, дорога свернула к берегу океана. Вдалеке чернел мыс, где была расположена лыжная станция. В заливе лед сверкал на солнце зеленоватыми огоньками. Если бы не залив, то, казалось, по прямой линии можно было бы за час добежать до мыса и обратно вернуться в город. Далеко, на внешнем рейде, во льду стояли «Морская держава» и несколько крейсеров и эсминцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145