Асо сейчас должен вернуться.
Хайдаркул поблагодарил и пошел следом за стариком. Гуломали расстелил на суфе палас и одеяла так, чтобы на них падало солнце, и пригласил гостя сесть.
— Хорошо весной посидеть на солнышке,— говорил он.— А мои отправились на гулянье... В Новый год погулять, конечно, хочется.— Он протянул гостю пиалу чая.
— Очень хорошо, пусть погуляют, пусть развлекутся. Вы уж меня извините, я вас оторвал от дела.
— Нет-нет,— возразил Гуломали,— я сегодня не работаю, сил нет, приболел что-то. Силы со старостью не прибывают, а убывают,— невесело заключил он.
— Да ведь вы не такой уж старый.
— Разве дело в годах,— вздохнул Гуломали,— дело в жизни. Тяжелая жизнь рано старит. Горе меня сломало, видите, согнуло как: вырастили старшую дочь Зулейху, замуж выдали, она через год от родов умерла...
— Да,— вздохнул Хайдаркул,— это большое горе. Но что поделаешь — судьба...
— Судьба,— согласился Гуломали. Он не стал рассказывать незнакомому, что из-за беспросветной нужды пришлось выдать дочь за дурного человека, не сказал о побоях, которые ей приходилось терпеть, о том, сколько страдала и мучилась и как умерла.
Во двор зашел Асо. Он сразу узнал Хайдаркула и, не обращая внимания на его предостерегающие знаки, бросился к нему:
— Дядюшка, дорогой! — Он целовал его и прикладывал его руки к своим глазам.— Какая радость, какое счастье! Сосед, неужели вы не узнаете его? Ведь это мой дядюшка Хайдаркул!
— А ты все такой же наивный простак,— засмеялся Хайдаркул.— Я уже час разговариваю с Гуломали и не называю себя.
— Почему? — удивился Асо.— Ведь дядюшка Гуломали — свой человек, надежный, верный, он голову сложит, но тайну не выдаст... Как же хорошо, что вы приехали! Но почему вы не дали о себе знать? Я бы поехал в Каган и встретил вас. Надо же, как получилось: и Фирузы дома нет. Прямо не знаю, что делать. Придется вам немного подождать, пока я сбегаю за хозяйкой... А вы, дядюшка Гуломали, проведите моего гостя в дом.
Когда Асо вернулся вместе с Фирузой, Хайдаркул сидел с Гуломали за дастарханом.
Увидев в комнате незнакомого мужчину, Фируза прикрыла лицо рукавом. Но как только Хайдаркул назвал ее по имени, она тут же узнала его, бросилась к нему в объятия и залилась слезами.
Хайдаркул поцеловал ее в лоб, успокоил и усадил рядом с собой.
— Неужели же ты та самая маленькая Фируза? Да не может быть... Какая красавица выросла! Рассказывай же, рассказывай, что у вас, как вы живете?
— Слава богу, неплохо,— все еще взволнованная, отвечала Фируза.— Горит еще огонек в доме моей любимой бабушки... Вы лучше о себе расскажите. Мы все время ждали ваших писем, беспокоились. Спасибо, что и там вы нас не забывали, писали, даже деньги как-то от вас получили. Я сказала Асо, что деньги надо вам отослать обратно, мы здесь и так проживем, а вам на чужбине деньги куда нужнее, да Асо сказал, что вы обидетесь...
— Он правильно сказал. Если бы вы вернули деньги, я бы так рассердился, что и не приехал бы к вам.
Фируза подала яичницу, но не успели все приняться за еду, как послышался стук в дверь. Асо пошел открывать и долго не возвращался. Фируза вышла за ним. Они вернулись, когда яичница уже совсем остыла, оба были расстроены.
— Это приходили от Магфират,— ответил Асо на вопрос Хайдаркула,— неприятности... Ну да ладно, ешьте, пожалуйста, не беспокойтесь.
Только после того, как Фируза унесла пустое блюдо, Хайдаркул снова спросил:
— А все-таки что случилось?
Чем вы так расстроены?
— Все из-за дома,— неохотно ответил Асо.— Вы же знаете, что дом достался в наследство Магфират. Впрочем, эту хибару и домом-то нельзя назвать, гниль одна. Если бы я не ремонтировал его, не поддерживал, он бы уж давно развалился, а сейчас она прислала человека сказать, чтобы мы отсюда убирались, дом нужен ей самой.
— А что Фируза?
— Она им сказала: «Пойдите, передайте вашей хозяйке, что пусть дом свалится ей на голову! Завтра мы его освободим». А я, признаться, и ума не приложу, куда нам перебраться.
Хайдаркул опустил голову, задумался. В комнату вернулась Фируза. Заметив, что гость опечален, она сердито посмотрела на мужа.
— Я так и знала. Да вы не огорчайтесь, дядюшка, ничего страшного, эти скандалы с Магфират не первый день и не последний. Это началось давно, а кончится, наверно, только с ее смертью. Ничего, не пропадем, на улице не останемся.
— Верно, дочка, верно,— сказал Хайдаркул.— Мы не пропадем, если будем держаться друг за друга.
— Да, сегодня они уже так и сделали, жены бедняков. Расскажи, Фируза,— попросил Асо.
— У Магфират, наверное, до сих пор спина чешется,— засмеялась Фируза и рассказала о скандале, который разыгрался на кладбище.— Жены бедняков все взяли мою сторону. Ну и попало же ей! Если люди действуют дружно, то перед ними никто не устоит.
— Правильно, доченька,— улыбнулся Хайдаркул.— Ты поняла самое главное — дружно. В этом-то сейчас все дело...
— Я схожу сегодня к Оймулло, там у них пустует балахана, я уверена, они будут рады, если мы туда переберемся.
Настроение у всех снова поднялось, и разговор продолжался...
Перед вечерним намазом Фируза надела паранджу, закрыла лицо сеткой и вышла за ворота.
На их обычно тихой улочке сейчас было тесно от людей. Дойдя до дома Нусратулло, она сообразила в чем дело. У двора аксакала, сложив на животе руки, в два ряда стояли мужчины — родственники, знакомые, друзья покойного. Женщины, по обычаю, сворачивали в сторону и шли другой улицей. Но Фируза торопилась, обходить было далеко, и она пошла напрямик. Мужчины с возмущением смотрели на женщину, легкомысленно попиравшую старинный обычай. Но момент для скандала был неподходящий; и никто не сказал ни слова.
Фируза прошла мимо дома аксакала, свернула в другой переулок, один из мужчин, стоявший до того в воротах, пошел за ней. В конце квартала Фируза свернула на другую улицу, мужчина продолжал идти следом. Улица в тот час была пустынна.
— Как вы быстро идете, душенька, да будет ваш путь счастлив и благословен. За вами не угнаться...
Фируза ускорила шаги.
— Подождите, не торопитесь так. Я вас сразу узнал, ведь я давно по вас вздыхаю. Да постойте же минутку, послушайте.
Мужчина обогнал ее и преградил дорогу.
— Не упрямьтесь, выслушайте хоть разок несчастного влюбленного.
Фируза подняла глаза и сквозь сетку с возмущением посмотрела на нахала. Это был высоченный, уродливый мужчина. По-видимому, чтобы казаться моложе своих лет, он коротко стриг усы и бороду, в которых густо блестела седина. На нем был легкий халат без подкладки, а сверху — поношенный шелковый халат, непристойно распахнутый на груди; один конец серой чалмы свисал над ухом.
Фирузе показалось, что она где-то уже видела этого урода, но где и когда — не могла вспомнить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Хайдаркул поблагодарил и пошел следом за стариком. Гуломали расстелил на суфе палас и одеяла так, чтобы на них падало солнце, и пригласил гостя сесть.
— Хорошо весной посидеть на солнышке,— говорил он.— А мои отправились на гулянье... В Новый год погулять, конечно, хочется.— Он протянул гостю пиалу чая.
— Очень хорошо, пусть погуляют, пусть развлекутся. Вы уж меня извините, я вас оторвал от дела.
— Нет-нет,— возразил Гуломали,— я сегодня не работаю, сил нет, приболел что-то. Силы со старостью не прибывают, а убывают,— невесело заключил он.
— Да ведь вы не такой уж старый.
— Разве дело в годах,— вздохнул Гуломали,— дело в жизни. Тяжелая жизнь рано старит. Горе меня сломало, видите, согнуло как: вырастили старшую дочь Зулейху, замуж выдали, она через год от родов умерла...
— Да,— вздохнул Хайдаркул,— это большое горе. Но что поделаешь — судьба...
— Судьба,— согласился Гуломали. Он не стал рассказывать незнакомому, что из-за беспросветной нужды пришлось выдать дочь за дурного человека, не сказал о побоях, которые ей приходилось терпеть, о том, сколько страдала и мучилась и как умерла.
Во двор зашел Асо. Он сразу узнал Хайдаркула и, не обращая внимания на его предостерегающие знаки, бросился к нему:
— Дядюшка, дорогой! — Он целовал его и прикладывал его руки к своим глазам.— Какая радость, какое счастье! Сосед, неужели вы не узнаете его? Ведь это мой дядюшка Хайдаркул!
— А ты все такой же наивный простак,— засмеялся Хайдаркул.— Я уже час разговариваю с Гуломали и не называю себя.
— Почему? — удивился Асо.— Ведь дядюшка Гуломали — свой человек, надежный, верный, он голову сложит, но тайну не выдаст... Как же хорошо, что вы приехали! Но почему вы не дали о себе знать? Я бы поехал в Каган и встретил вас. Надо же, как получилось: и Фирузы дома нет. Прямо не знаю, что делать. Придется вам немного подождать, пока я сбегаю за хозяйкой... А вы, дядюшка Гуломали, проведите моего гостя в дом.
Когда Асо вернулся вместе с Фирузой, Хайдаркул сидел с Гуломали за дастарханом.
Увидев в комнате незнакомого мужчину, Фируза прикрыла лицо рукавом. Но как только Хайдаркул назвал ее по имени, она тут же узнала его, бросилась к нему в объятия и залилась слезами.
Хайдаркул поцеловал ее в лоб, успокоил и усадил рядом с собой.
— Неужели же ты та самая маленькая Фируза? Да не может быть... Какая красавица выросла! Рассказывай же, рассказывай, что у вас, как вы живете?
— Слава богу, неплохо,— все еще взволнованная, отвечала Фируза.— Горит еще огонек в доме моей любимой бабушки... Вы лучше о себе расскажите. Мы все время ждали ваших писем, беспокоились. Спасибо, что и там вы нас не забывали, писали, даже деньги как-то от вас получили. Я сказала Асо, что деньги надо вам отослать обратно, мы здесь и так проживем, а вам на чужбине деньги куда нужнее, да Асо сказал, что вы обидетесь...
— Он правильно сказал. Если бы вы вернули деньги, я бы так рассердился, что и не приехал бы к вам.
Фируза подала яичницу, но не успели все приняться за еду, как послышался стук в дверь. Асо пошел открывать и долго не возвращался. Фируза вышла за ним. Они вернулись, когда яичница уже совсем остыла, оба были расстроены.
— Это приходили от Магфират,— ответил Асо на вопрос Хайдаркула,— неприятности... Ну да ладно, ешьте, пожалуйста, не беспокойтесь.
Только после того, как Фируза унесла пустое блюдо, Хайдаркул снова спросил:
— А все-таки что случилось?
Чем вы так расстроены?
— Все из-за дома,— неохотно ответил Асо.— Вы же знаете, что дом достался в наследство Магфират. Впрочем, эту хибару и домом-то нельзя назвать, гниль одна. Если бы я не ремонтировал его, не поддерживал, он бы уж давно развалился, а сейчас она прислала человека сказать, чтобы мы отсюда убирались, дом нужен ей самой.
— А что Фируза?
— Она им сказала: «Пойдите, передайте вашей хозяйке, что пусть дом свалится ей на голову! Завтра мы его освободим». А я, признаться, и ума не приложу, куда нам перебраться.
Хайдаркул опустил голову, задумался. В комнату вернулась Фируза. Заметив, что гость опечален, она сердито посмотрела на мужа.
— Я так и знала. Да вы не огорчайтесь, дядюшка, ничего страшного, эти скандалы с Магфират не первый день и не последний. Это началось давно, а кончится, наверно, только с ее смертью. Ничего, не пропадем, на улице не останемся.
— Верно, дочка, верно,— сказал Хайдаркул.— Мы не пропадем, если будем держаться друг за друга.
— Да, сегодня они уже так и сделали, жены бедняков. Расскажи, Фируза,— попросил Асо.
— У Магфират, наверное, до сих пор спина чешется,— засмеялась Фируза и рассказала о скандале, который разыгрался на кладбище.— Жены бедняков все взяли мою сторону. Ну и попало же ей! Если люди действуют дружно, то перед ними никто не устоит.
— Правильно, доченька,— улыбнулся Хайдаркул.— Ты поняла самое главное — дружно. В этом-то сейчас все дело...
— Я схожу сегодня к Оймулло, там у них пустует балахана, я уверена, они будут рады, если мы туда переберемся.
Настроение у всех снова поднялось, и разговор продолжался...
Перед вечерним намазом Фируза надела паранджу, закрыла лицо сеткой и вышла за ворота.
На их обычно тихой улочке сейчас было тесно от людей. Дойдя до дома Нусратулло, она сообразила в чем дело. У двора аксакала, сложив на животе руки, в два ряда стояли мужчины — родственники, знакомые, друзья покойного. Женщины, по обычаю, сворачивали в сторону и шли другой улицей. Но Фируза торопилась, обходить было далеко, и она пошла напрямик. Мужчины с возмущением смотрели на женщину, легкомысленно попиравшую старинный обычай. Но момент для скандала был неподходящий; и никто не сказал ни слова.
Фируза прошла мимо дома аксакала, свернула в другой переулок, один из мужчин, стоявший до того в воротах, пошел за ней. В конце квартала Фируза свернула на другую улицу, мужчина продолжал идти следом. Улица в тот час была пустынна.
— Как вы быстро идете, душенька, да будет ваш путь счастлив и благословен. За вами не угнаться...
Фируза ускорила шаги.
— Подождите, не торопитесь так. Я вас сразу узнал, ведь я давно по вас вздыхаю. Да постойте же минутку, послушайте.
Мужчина обогнал ее и преградил дорогу.
— Не упрямьтесь, выслушайте хоть разок несчастного влюбленного.
Фируза подняла глаза и сквозь сетку с возмущением посмотрела на нахала. Это был высоченный, уродливый мужчина. По-видимому, чтобы казаться моложе своих лет, он коротко стриг усы и бороду, в которых густо блестела седина. На нем был легкий халат без подкладки, а сверху — поношенный шелковый халат, непристойно распахнутый на груди; один конец серой чалмы свисал над ухом.
Фирузе показалось, что она где-то уже видела этого урода, но где и когда — не могла вспомнить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116