— Говорят: не играй хвостом льва, не играй острием ножа. И верно. Кто такая была мать Савсан, чтобы тягаться с Гани-джан-байбачой?! Лучше бы покорилась своей судьбе и вернулась живой в Каракуль.
— Мать не может покориться, Ахмед-джан! — возразила старуха.— Мать сама пойдет на смерть, чтобы защитить свое дитя. Мать не побоится ни льва, ни острого ножа...
Ахмед покачал головой и ничего не ответил.
Фируза, тяжело вздохнув, спросила:
— Это хауз позвал Савсан и утащил ее в воду?
— Да уж,— отвечала старуха,— у нас теперь и хаузы стали кровожадны, как люди, избавь нас, боже, от такой беды!
И старуха плюнула через левое плечо и подергала себя и Фирузу за мочку уха.
А водонос, хорошо знавший историю Савсан, не промолвил ни слова.
С молодых лет он разносил воду по домам, знал все семьи в тех кварталах, которые обслуживал, но никогда не раскрывал рта. Два раза в день он приносил в бурдюке воду людям, получал свой хлеб насущный, вечером возвращался домой к своей старухе и ложился спать. У него не было детей, и он любил Фирузу, как дочь, и всегда приносил ей что-нибудь вкусное из того, что ему давали. И сейчас он не стал рассказывать страшную историю Савсан, потому что не хотел, чтобы девочка узнала, какими трагедиями полна Бухара. А старухе Дилором он уже раньше рассказал все.
Каракуль — один из туменов, или районов, Бухары — находился в непосредственном подчинении у бухарской администрации. В самом же районе распоряжались казий, амлякдар, миршаб и раис. Раис осуществлял надзор за благочестием населения, за тем, ревностно ли соблюдаются предписания шариата, правильны ли меры веса и длины у торговцев. Он же отдавал приказания о наказании нарушителей порядка.
Каракуль — небольшой городок с населением в пять-шесть тысяч семейств, с торговыми рядами, караван-сараем, старинной мечетью. Посредине города протекала река Зеравшан, но летом она пересыхала. Эта река была полноводной, пока текла через Самарканд, Миенкалу и Гиждуван, успевала напоить эти города вдоволь, а когда добиралась до Каракуля и Бухары, то мелела и высыхала. В Каракуле от безводья выгорали поля, погибали целые кишлаки, все заносило песком. Люди пили воду из колодцев.
Главным занятием жителей Каракуля было скотоводство, оно приносило огромные доходы баям, владельцам бараньих отар. Отсюда повелась родословная той самой овцы, чей мех — каракуль — славится на весь мир и ценится на вес золота.
По пятницам здесь бывали базары.
Каракульские базары были знамениты на всю округу, особенно рыбный базар. Рыбу сюда привозили рыбаки с Амударьи, а в Каракуле были повара, которые славились на все ханство своим искусством жарить рыбу без костей — так, что, положив кусок на лепешку, можно было спокойно есть ее, как мясо.
...Отец несчастной Савсан был поваром, он умел хорошо жарить рыбу. В базарный день продавал ее сырую и жареную и жил, как говорится, по-царски. Звали его Хайдаркул, и на всем базаре не было мастера искуснее его.
Постепенно он стал известен далеко за пределами Каракуля. Сам Каракулибай, который родом был из Каракуля, когда приезжал в родной город, непременно заходил в лавку к Хайдаркулу - полакомиться жареной рыбой.
Однажды бай прислал за Хайдаркулом слугу, зазвал его к себе в Бухару и сделал своим поваром. С тех пор семье Хайдаркул а пришлось трудно. Жена и единственная дочь не захотели стать служанками бая, они остались в Каракуле в своем домике и кое-как перебивались случайной работой. Бедный повар навещал их раз в четыре-пять месяцев, да и то приезжал не один, а с хозяином и, повидав жену и дочь, снова надолго расставался с ними. Того, что он привозил им, хватало едва на месяц. Как ни старался Хайдаркул вырваться из лап бая, вернуться к семье и к своему прежнему делу,— он не мог освободиться, а за самовольный уход бай грозился сжить его со свету. Однажды хозяин показал повару какую-то бумагу и сказал, что тот должен тысячу тенег и обязан либо уплатить долг наличными, либо отработать за него. Хайдаркул сказал, что он ничего не должен баю, что все это выдумка и клевета. Но бай лишь рассмеялся: пусть он это воде расскажет — кто другой поверит его словам? Вот у бая документ — он написан в судебной конторе, засвидетельствован двумя свидетелями, заверен печатью судьи. А раз есть такой документ, как можно с ним спорить!
Когда Каракулибай умер, все его богатство досталось в наследство сыну — Гани-джан-байбаче. К нему и обратился Хайдаркул с просьбой отпустить его, говоря, что бай взял его только на время и теперь, раз бай скончался, нужды в рыбном поваре уже нет, в Каракуле у нею жена и дочь. Байбача предложил перевезти и их в Бухару. Хайдаркул не согласился: дочь его выросла, у нее есть жених, отцу пора вернуться домой, поработать, собрать немного денег, чтобы выдать дочь замуж честь честью. Молодой бай сказал, что, пока не устроит поминки по отцу в годовщину его смерти и пока не приведет все дела в порядок, отпустить Хайдаркул а не может. Хайдаркул стал настаивать. Тогда Гани-джан вытащил тот байский документ и заявил, что не может пускать на ветер отцово имущество. Он, байбача, докажет, что он настоящий наследник своего отца. Если Хайдаркул осмелится нарушить его волю, пусть пеняет на себя.
Но Хайдаркул больше не мог терпеть. Он любил жену и дочь, а из Каракуля доходили до него дурные вести. Там была засуха, люди голодали. Как перебиваются его жена и дочь?.. И вот однажды ночью он потихоньку вышел из байского дома и пешком отправился в Каракуль. Но до родных мест он не дошел, и, куда делся, что сталось с ним, жив он или умер,— никто не знал.
Не знали этого и его жена и дочь.
Но вот вскоре Гани-джан-байбача приехал в Каракуль, где у него были большие отары овец. Вечером бай посетил судью, угощался у него в мехманхане вместе с раисом и амлякдаром, беседовал с ними. Он привез им из Бухары множество подарков — говорят, целый сундук шелка.
А наутро — как говорит народная пословица, раз яблочко скушал — плати — байбача вытащил свои документы, предъявил судье и потребовал выдачи должников и беглых. Стражники стали приводить их к судье и вместе с другими схватили Савсан с матерью.
Савсан в то время была красивой шестнадцатилетней девушкой. Большие черные миндалевидные глаза, длинные ресницы, густые, сросшиеся брови, милое смуглое лицо, нежный голос, стройный стан. Мать же ее, высокая худая женщина, выглядела истощенной — сказались нужда, невзгоды последних лет.
Они не знали, зачем их вызвали к судье, и дрожали от страха, сидя на циновке под окнами казиханы. Оба окна были открыты, у одного сидел сам судья, у другого Гани-джан-байбача. Савсан и ее мать не знали Гани-джана в лицо и не обратили на него внимания, завернувшись в свои паранджи, они ждали, что скажет судья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
— Мать не может покориться, Ахмед-джан! — возразила старуха.— Мать сама пойдет на смерть, чтобы защитить свое дитя. Мать не побоится ни льва, ни острого ножа...
Ахмед покачал головой и ничего не ответил.
Фируза, тяжело вздохнув, спросила:
— Это хауз позвал Савсан и утащил ее в воду?
— Да уж,— отвечала старуха,— у нас теперь и хаузы стали кровожадны, как люди, избавь нас, боже, от такой беды!
И старуха плюнула через левое плечо и подергала себя и Фирузу за мочку уха.
А водонос, хорошо знавший историю Савсан, не промолвил ни слова.
С молодых лет он разносил воду по домам, знал все семьи в тех кварталах, которые обслуживал, но никогда не раскрывал рта. Два раза в день он приносил в бурдюке воду людям, получал свой хлеб насущный, вечером возвращался домой к своей старухе и ложился спать. У него не было детей, и он любил Фирузу, как дочь, и всегда приносил ей что-нибудь вкусное из того, что ему давали. И сейчас он не стал рассказывать страшную историю Савсан, потому что не хотел, чтобы девочка узнала, какими трагедиями полна Бухара. А старухе Дилором он уже раньше рассказал все.
Каракуль — один из туменов, или районов, Бухары — находился в непосредственном подчинении у бухарской администрации. В самом же районе распоряжались казий, амлякдар, миршаб и раис. Раис осуществлял надзор за благочестием населения, за тем, ревностно ли соблюдаются предписания шариата, правильны ли меры веса и длины у торговцев. Он же отдавал приказания о наказании нарушителей порядка.
Каракуль — небольшой городок с населением в пять-шесть тысяч семейств, с торговыми рядами, караван-сараем, старинной мечетью. Посредине города протекала река Зеравшан, но летом она пересыхала. Эта река была полноводной, пока текла через Самарканд, Миенкалу и Гиждуван, успевала напоить эти города вдоволь, а когда добиралась до Каракуля и Бухары, то мелела и высыхала. В Каракуле от безводья выгорали поля, погибали целые кишлаки, все заносило песком. Люди пили воду из колодцев.
Главным занятием жителей Каракуля было скотоводство, оно приносило огромные доходы баям, владельцам бараньих отар. Отсюда повелась родословная той самой овцы, чей мех — каракуль — славится на весь мир и ценится на вес золота.
По пятницам здесь бывали базары.
Каракульские базары были знамениты на всю округу, особенно рыбный базар. Рыбу сюда привозили рыбаки с Амударьи, а в Каракуле были повара, которые славились на все ханство своим искусством жарить рыбу без костей — так, что, положив кусок на лепешку, можно было спокойно есть ее, как мясо.
...Отец несчастной Савсан был поваром, он умел хорошо жарить рыбу. В базарный день продавал ее сырую и жареную и жил, как говорится, по-царски. Звали его Хайдаркул, и на всем базаре не было мастера искуснее его.
Постепенно он стал известен далеко за пределами Каракуля. Сам Каракулибай, который родом был из Каракуля, когда приезжал в родной город, непременно заходил в лавку к Хайдаркулу - полакомиться жареной рыбой.
Однажды бай прислал за Хайдаркулом слугу, зазвал его к себе в Бухару и сделал своим поваром. С тех пор семье Хайдаркул а пришлось трудно. Жена и единственная дочь не захотели стать служанками бая, они остались в Каракуле в своем домике и кое-как перебивались случайной работой. Бедный повар навещал их раз в четыре-пять месяцев, да и то приезжал не один, а с хозяином и, повидав жену и дочь, снова надолго расставался с ними. Того, что он привозил им, хватало едва на месяц. Как ни старался Хайдаркул вырваться из лап бая, вернуться к семье и к своему прежнему делу,— он не мог освободиться, а за самовольный уход бай грозился сжить его со свету. Однажды хозяин показал повару какую-то бумагу и сказал, что тот должен тысячу тенег и обязан либо уплатить долг наличными, либо отработать за него. Хайдаркул сказал, что он ничего не должен баю, что все это выдумка и клевета. Но бай лишь рассмеялся: пусть он это воде расскажет — кто другой поверит его словам? Вот у бая документ — он написан в судебной конторе, засвидетельствован двумя свидетелями, заверен печатью судьи. А раз есть такой документ, как можно с ним спорить!
Когда Каракулибай умер, все его богатство досталось в наследство сыну — Гани-джан-байбаче. К нему и обратился Хайдаркул с просьбой отпустить его, говоря, что бай взял его только на время и теперь, раз бай скончался, нужды в рыбном поваре уже нет, в Каракуле у нею жена и дочь. Байбача предложил перевезти и их в Бухару. Хайдаркул не согласился: дочь его выросла, у нее есть жених, отцу пора вернуться домой, поработать, собрать немного денег, чтобы выдать дочь замуж честь честью. Молодой бай сказал, что, пока не устроит поминки по отцу в годовщину его смерти и пока не приведет все дела в порядок, отпустить Хайдаркул а не может. Хайдаркул стал настаивать. Тогда Гани-джан вытащил тот байский документ и заявил, что не может пускать на ветер отцово имущество. Он, байбача, докажет, что он настоящий наследник своего отца. Если Хайдаркул осмелится нарушить его волю, пусть пеняет на себя.
Но Хайдаркул больше не мог терпеть. Он любил жену и дочь, а из Каракуля доходили до него дурные вести. Там была засуха, люди голодали. Как перебиваются его жена и дочь?.. И вот однажды ночью он потихоньку вышел из байского дома и пешком отправился в Каракуль. Но до родных мест он не дошел, и, куда делся, что сталось с ним, жив он или умер,— никто не знал.
Не знали этого и его жена и дочь.
Но вот вскоре Гани-джан-байбача приехал в Каракуль, где у него были большие отары овец. Вечером бай посетил судью, угощался у него в мехманхане вместе с раисом и амлякдаром, беседовал с ними. Он привез им из Бухары множество подарков — говорят, целый сундук шелка.
А наутро — как говорит народная пословица, раз яблочко скушал — плати — байбача вытащил свои документы, предъявил судье и потребовал выдачи должников и беглых. Стражники стали приводить их к судье и вместе с другими схватили Савсан с матерью.
Савсан в то время была красивой шестнадцатилетней девушкой. Большие черные миндалевидные глаза, длинные ресницы, густые, сросшиеся брови, милое смуглое лицо, нежный голос, стройный стан. Мать же ее, высокая худая женщина, выглядела истощенной — сказались нужда, невзгоды последних лет.
Они не знали, зачем их вызвали к судье, и дрожали от страха, сидя на циновке под окнами казиханы. Оба окна были открыты, у одного сидел сам судья, у другого Гани-джан-байбача. Савсан и ее мать не знали Гани-джана в лицо и не обратили на него внимания, завернувшись в свои паранджи, они ждали, что скажет судья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116