Дал бы бог счастья...— подхватила она, словно не расслышав вопроса.— А вы кушайте, дорогая, берите сладкое! Вот халва из Карши... только на днях прислали, а вот кандалат с фисташковой начинкой — муж любит, просил купить... отведайте также жидкой халвы, как будто неплохая...
— Спасибо, спасибо, я уже всего отведала,— сказала Мухаррама, хотя за все время съела лишь кусочек халвы. Она поняла, что Оймулло не хочет говорить о девушке, про которую она спрашивала. Но сейчас Мухаррама не была заинтересована в девушках и заговорила о другом: — Вам прислал кто-нибудь сегодня снежное письмо?
— Пока нет, но я сама написала что-то около пятнадцати писем для соседей.
— А от себя вы не написали?
— Нет, некогда мне этим заниматься. Давала урок ученицам.
— Напишем-ка мы вместе матери высокопочитаемого казикалона,— с воодушевлением сказала Мухаррама.— Сегодня она будет во дворце матери эмира. Я вручу ей письмо при высочестве и уж сумею увернуться, она меня не поймает.
— Зачем же от обеих писать?
Напишем от вашего имени — и все.
— Нет,— отрезала Мухаррама.— Как увидит вас госпожа, так все наши условия и примет.
— Как это — меня?
— Да, мы вместе поедем во дворец. Нас ждет арба,— спокойно сказала Мухаррама, словно собиралась ехать к себе домой.
— Что это все значит? — уже строго спросила Оймулло. Зачем я поеду во дворец?
— Вот какая непонятливая! — нетерпеливо воскликнула Мухаррама.— Я ведь час целый толкую об этом. Не думаете же вы, что я пришла халвы отведать?!
Госпожа Танбур терялась в догадках. Что ей дворец эмира, эта золотая клетка? Кланяться знатным госпожам, угождать им? А вдруг ее захотят там оставить? Распрощаться с вольной жизнью, со школой, которую она так любит? Расстаться с друзьями? Не нужны ей милости тех, кто живет за дворцовой оградой! Без них обходилась и обойдется впредь! Но что будет, если она не поедет? А может, съездить туда разок, посмотреть и вернуться домой?
— Что, удивлены? — спросила Мухаррама.
— Как же не удивиться! Я скромная, простая подданная его высочества, со знатными госпожами никогда не встречалась... И вдруг сразу во дворец! Я прямо не знаю, что вам ответить на это предложение.
Мухаррама весело рассмеялась:
— Вы самая умная и образованная у нас в Бухаре. Другой такой не сыщешь. Бросьте ваши сомнения, колебания. Во дворце такие же люди, как мы с вами, все — рабы божий.
— Конечно, все мы рабы божий, но они шахи, а мы их подданные. Нет, дорогая, я недостойна такой чести и во дворец не поеду.
— Вы достойнее достойных. Оставьте ваши рассуждения, вас ждет счастье и удача, летите же за ними... Пришло ваше время. Я не сомневаюсь, что беседа с вами, ваш голос очаруют всех! Вас осыплют золотом...
— Спасибо, госпожа! Но я прикована к дому, я должна заботиться о муже, о школе... Подданные его высочества посылают в мой скромный дом детей, чтобы я учила их, воспитывала по мере сил моих. Что же с ними будет?..
— Вас вознаградят.
— Разве дело в деньгах, милая госпожа! — довольно резко ответила госпожа Танбур.— Я не из-за денег держу школу. Мой муж такой искусный мастер, что мы ни в чем не нуждаемся. Но школу завещала мне покойная мать, я не могу от нее отказаться.
Мухаррама вынуждена была согласиться.
— Ну хорошо, не хотите идти на постоянную службу, не надо! Но разок в гости, и именно сегодня, вы должны поехать. Непременно! Если они пожелают оставить вас навсегда, я берусь вас вызволить. Уж на это я мастерица. Ну а теперь вставайте, приоденьтесь — и едем!
Подумав, Оймулло решила, что от одного посещения дворца ничего плохого не случится. А может, она вообще там не понравится, придется не ко двору, кто знает. Так или иначе, она там не останется, это решено!
Извинившись перед гостьей, она вышла и позвала мужа. Тахир-джан сидел на своем обычном рабочем месте — на суфе возле мангалки. Услыхав голос жены, он встал, запер дверь на цепь и подошел к ней.
Взглянув на ее расстроенное лицо, он забеспокоился:
— Что случилось?
— Ничего,— улыбнулась Оймулло.— За мной пришла Мухаррама Гарч, хочет отвезти во дворец. Таков приказ...
Тахир-джан понял, почему жена так расстроилась.
— Ну что же тут страшного! Поедете, посмотрите дворец, вы же никогда не были...
— На улице стоит арба?
— Да, я видел кокандскую арбу. Я думал, что она ждет вашу гостью.
— Так и быть, поеду. А вдруг меня заставят остаться... Вот чего я боюсь.
— Да, может случиться. Но раз послали за вами человека, не поехать тоже нельзя.
— Ну хорошо, поеду. Мухаррама обещает избавить меня от постоянной службы. А вы, пока я буду отсутствовать, приглядите за ученицами. Я скажу Шамсии, чтобы она велела им повторять уроки. Если запоздаю, вы уж сами приготовьте плов и поешьте.
— Хорошо!
Оймулло вернулась к гостье, налила ей в пиалу чаю и зашла в каморку переодеться. Надела новое шелковое платье, расшитое золотом, повязала на голову налобник из фаранги, поверх еще накинула прозрачный розовый платок, обулась в сапожки из мягкой кожи — булгари.
Выйдя во двор, она отдала распоряжения Шамсии и Фирузе. Потом она и гостья накинули на головы паранджи и вышли со двора. У ворот, загораживая собой узкую улицу, стояла крытая кокандская арба. Для того чтобы легче было на нее взобраться, Тахир-джан подставил сзади табуреточку. Удобно усевшись на арбе, женщины опустили с обеих сторон занавески, Тахир-джан дал знак, и арбакеш, сидевший в седле на лошади, погнал ее ко дворцу. Путь лежал через Куш-медресе, под арками Аллофон и Мисгарон прямо на Регистан.
Таял снег, и на улицах было грязно. По пути встречалось множество арб, фаэтонов, людей верхом на лошадях, ослах, все это сталкивалось, шумело, кричало, приходилось останавливаться. Дворцовая арба пользовалась особыми правами, и арбакеш, находчивый, ловкий парень, проскакивая вперед, обгонял всех.
Отогнув уголок занавески, Оймулло с интересом смотрела на улицу.
Несмотря на плохую погоду, все лавочники были на местах. Громко расхваливали свой товар продавцы пирожков, лепешек, халвы... На площади перед Куш-медресе столпились, беседуя о чем-то, учащиеся. Под аркой Аллофон стояли продавцы муки в обсыпанной мукой одежде. Удары по металлу доносились из-под арки Мисгарон, где находились ряды медников...
Наконец арба докатилась до мощеной дороги Регистана. Она остановилась у деревянного настила. Арбакеш соскочил с лошади и повел ее под уздцы в Арк.
От дворцовой площади до ворот Арка примерно метров десять. Дорога идет вверх. По обеим сторонам холма — лестницы, они подводят к длинным и широким суфам, отделанным лепными украшениями.
Танбур и Мухаррама сошли с арбы и, поправив на голове паранджи, стали подниматься по лестнице.
У ворот стояли приближенные кушбеги, стражники, дворцовый караул, военачальники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
— Спасибо, спасибо, я уже всего отведала,— сказала Мухаррама, хотя за все время съела лишь кусочек халвы. Она поняла, что Оймулло не хочет говорить о девушке, про которую она спрашивала. Но сейчас Мухаррама не была заинтересована в девушках и заговорила о другом: — Вам прислал кто-нибудь сегодня снежное письмо?
— Пока нет, но я сама написала что-то около пятнадцати писем для соседей.
— А от себя вы не написали?
— Нет, некогда мне этим заниматься. Давала урок ученицам.
— Напишем-ка мы вместе матери высокопочитаемого казикалона,— с воодушевлением сказала Мухаррама.— Сегодня она будет во дворце матери эмира. Я вручу ей письмо при высочестве и уж сумею увернуться, она меня не поймает.
— Зачем же от обеих писать?
Напишем от вашего имени — и все.
— Нет,— отрезала Мухаррама.— Как увидит вас госпожа, так все наши условия и примет.
— Как это — меня?
— Да, мы вместе поедем во дворец. Нас ждет арба,— спокойно сказала Мухаррама, словно собиралась ехать к себе домой.
— Что это все значит? — уже строго спросила Оймулло. Зачем я поеду во дворец?
— Вот какая непонятливая! — нетерпеливо воскликнула Мухаррама.— Я ведь час целый толкую об этом. Не думаете же вы, что я пришла халвы отведать?!
Госпожа Танбур терялась в догадках. Что ей дворец эмира, эта золотая клетка? Кланяться знатным госпожам, угождать им? А вдруг ее захотят там оставить? Распрощаться с вольной жизнью, со школой, которую она так любит? Расстаться с друзьями? Не нужны ей милости тех, кто живет за дворцовой оградой! Без них обходилась и обойдется впредь! Но что будет, если она не поедет? А может, съездить туда разок, посмотреть и вернуться домой?
— Что, удивлены? — спросила Мухаррама.
— Как же не удивиться! Я скромная, простая подданная его высочества, со знатными госпожами никогда не встречалась... И вдруг сразу во дворец! Я прямо не знаю, что вам ответить на это предложение.
Мухаррама весело рассмеялась:
— Вы самая умная и образованная у нас в Бухаре. Другой такой не сыщешь. Бросьте ваши сомнения, колебания. Во дворце такие же люди, как мы с вами, все — рабы божий.
— Конечно, все мы рабы божий, но они шахи, а мы их подданные. Нет, дорогая, я недостойна такой чести и во дворец не поеду.
— Вы достойнее достойных. Оставьте ваши рассуждения, вас ждет счастье и удача, летите же за ними... Пришло ваше время. Я не сомневаюсь, что беседа с вами, ваш голос очаруют всех! Вас осыплют золотом...
— Спасибо, госпожа! Но я прикована к дому, я должна заботиться о муже, о школе... Подданные его высочества посылают в мой скромный дом детей, чтобы я учила их, воспитывала по мере сил моих. Что же с ними будет?..
— Вас вознаградят.
— Разве дело в деньгах, милая госпожа! — довольно резко ответила госпожа Танбур.— Я не из-за денег держу школу. Мой муж такой искусный мастер, что мы ни в чем не нуждаемся. Но школу завещала мне покойная мать, я не могу от нее отказаться.
Мухаррама вынуждена была согласиться.
— Ну хорошо, не хотите идти на постоянную службу, не надо! Но разок в гости, и именно сегодня, вы должны поехать. Непременно! Если они пожелают оставить вас навсегда, я берусь вас вызволить. Уж на это я мастерица. Ну а теперь вставайте, приоденьтесь — и едем!
Подумав, Оймулло решила, что от одного посещения дворца ничего плохого не случится. А может, она вообще там не понравится, придется не ко двору, кто знает. Так или иначе, она там не останется, это решено!
Извинившись перед гостьей, она вышла и позвала мужа. Тахир-джан сидел на своем обычном рабочем месте — на суфе возле мангалки. Услыхав голос жены, он встал, запер дверь на цепь и подошел к ней.
Взглянув на ее расстроенное лицо, он забеспокоился:
— Что случилось?
— Ничего,— улыбнулась Оймулло.— За мной пришла Мухаррама Гарч, хочет отвезти во дворец. Таков приказ...
Тахир-джан понял, почему жена так расстроилась.
— Ну что же тут страшного! Поедете, посмотрите дворец, вы же никогда не были...
— На улице стоит арба?
— Да, я видел кокандскую арбу. Я думал, что она ждет вашу гостью.
— Так и быть, поеду. А вдруг меня заставят остаться... Вот чего я боюсь.
— Да, может случиться. Но раз послали за вами человека, не поехать тоже нельзя.
— Ну хорошо, поеду. Мухаррама обещает избавить меня от постоянной службы. А вы, пока я буду отсутствовать, приглядите за ученицами. Я скажу Шамсии, чтобы она велела им повторять уроки. Если запоздаю, вы уж сами приготовьте плов и поешьте.
— Хорошо!
Оймулло вернулась к гостье, налила ей в пиалу чаю и зашла в каморку переодеться. Надела новое шелковое платье, расшитое золотом, повязала на голову налобник из фаранги, поверх еще накинула прозрачный розовый платок, обулась в сапожки из мягкой кожи — булгари.
Выйдя во двор, она отдала распоряжения Шамсии и Фирузе. Потом она и гостья накинули на головы паранджи и вышли со двора. У ворот, загораживая собой узкую улицу, стояла крытая кокандская арба. Для того чтобы легче было на нее взобраться, Тахир-джан подставил сзади табуреточку. Удобно усевшись на арбе, женщины опустили с обеих сторон занавески, Тахир-джан дал знак, и арбакеш, сидевший в седле на лошади, погнал ее ко дворцу. Путь лежал через Куш-медресе, под арками Аллофон и Мисгарон прямо на Регистан.
Таял снег, и на улицах было грязно. По пути встречалось множество арб, фаэтонов, людей верхом на лошадях, ослах, все это сталкивалось, шумело, кричало, приходилось останавливаться. Дворцовая арба пользовалась особыми правами, и арбакеш, находчивый, ловкий парень, проскакивая вперед, обгонял всех.
Отогнув уголок занавески, Оймулло с интересом смотрела на улицу.
Несмотря на плохую погоду, все лавочники были на местах. Громко расхваливали свой товар продавцы пирожков, лепешек, халвы... На площади перед Куш-медресе столпились, беседуя о чем-то, учащиеся. Под аркой Аллофон стояли продавцы муки в обсыпанной мукой одежде. Удары по металлу доносились из-под арки Мисгарон, где находились ряды медников...
Наконец арба докатилась до мощеной дороги Регистана. Она остановилась у деревянного настила. Арбакеш соскочил с лошади и повел ее под уздцы в Арк.
От дворцовой площади до ворот Арка примерно метров десять. Дорога идет вверх. По обеим сторонам холма — лестницы, они подводят к длинным и широким суфам, отделанным лепными украшениями.
Танбур и Мухаррама сошли с арбы и, поправив на голове паранджи, стали подниматься по лестнице.
У ворот стояли приближенные кушбеги, стражники, дворцовый караул, военачальники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116