— И то верно, пусть другой дорогой ходит,— согласилась старуха.— Но я вот о чем хотела с тобой посоветоваться. Пока я жива, я бы хотела сама пристроить ее, вручить хозяину... Как ты думаешь?
— Фируза еще юна для замужества,— сказал водонос,— но, пожалуй, вы правы... лучше бы пристроить ее, пока вы живы. Но за кого?
— Зятя я уже давно себе нашла,— сказала, улыбаясь, Дилором.— Такого зятя, что любо-дорого!
— Ну, ну! — засмеялся водонос.— Кто же он?
— Зовут его Асо, он, как и мы, служит в доме Гани-джан-байбачи. Удивленный водонос не успел еще рта раскрыть, как в ворота постучали. Он пошел открыть.
Передним стоял Асо, тот самый Асо, чье имя сейчас было произнесено. Стоял и улыбался. Такое совпадение еще больше изумило водоноса.
— Асо? — проговорил он, не веря глазам своим.— Это ты? Милости просим!
Асо вошел во двор и сказал, что пришел узнать, как здоровье Дилором, но водоносу показалось, что он чем-то расстроен. Они вошли в комнату. Асо поздоровался со старухой, спросил о здоровье и сел у порога.
— Что это ты в такое время дня бросил работу и пришел меня проведать? Смотри, бай узнает, достанется тебе.
Асо не ответил, только взглянул на старуху, на водоноса и потупился. Водонос не выдержал:
— Ты что-то скрываешь, видно. Ну, говори, меня, что ли, опасаешься?
— Говори, говори все, сынок,— сказала старуха,— не бойся Ахмед-джана. Ахмед-джан мне брат, как ты — мой сынок.
— Только что мы говорили о тебе,— подбодрил его водонос,— говорили, что жених хоть куда!..
Асо покраснел от смущения и опустил глаза. Юноша был высок, широкоплеч, с сильными руками и ногами, смуглый, круглолицый, с большими блестящими глазами, над верхней губой его едва пробивался черный пушок, но казался он старше своих лет. Асо был круглый сирота, почти не помнил свою мать. Единственное, что помнил: мать лежит в постели больная, Дилором-каниз подает ей воды, а мать протягивает к нему руки... Потом на него надевают халат, подпоясывают, дают в руки палочку и ведут перед носилками с покойницей, велят плакать и кричать: «Ой, мамочка!..» А потом знакомый садовник взял его к себе, и, когда мальчик подрос, он стал работать в саду.
С тех пор как Асо вошел в разум и начал понимать людей, он полюбил старуху Дилором и во всяком деле прежде всего советовался с ней. Ни к кому другому он не обращался, никуда больше не ходил, только и знал, что этот маленький дворик; здесь он чувствовал себя легко и спокойно. Знал, что только Дилором могла рассказать про его родителей, и всегда просил ее об этом. Но старуха — то ли ей было некогда, то ли не хотела чем-то огорчить юношу — постоянно откладывала разговор. И сейчас Дилором подумала, что он ждет от нее обещанной истории.
Но Асо вдруг поднял голову.
— У меня к вам дело есть, надо посоветоваться...— сказал он.— Но я боюсь — сказать или не сказать... не знаю, что из этого выйдет.
— Говори, не бойся! — ответила она.— Вот и Ахмед-водонос здесь, он умный человек, он тоже даст тебе хороший совет.
- Ну ладно.— И, беспокойно оглянувшись, сказал: — Я привел одного человека, ему очень нужно с вами поговорить.
Кто же это? — спросила старуха.
Нет, я сам не могу назвать его имя... не дай бог, кто услышит... Ну, если ты мне не доверяешь, я уйду,— сказал водонос. Нет, я верю вам. Раз бабушка Дилором сказала... Но ведь этот человек...
— Ладно, говори, кого ты привел? Асо кинул взгляд во двор:
— Рыбного повара Хайдаркула...
— Хайдаркула?! — в один голос переспросили старуха и водонос, с изумлением глядя на юношу.
— Да, Хайдаркула, рыбного повара... Он не умер, он жив.
— Хайдаркул жив? Да как же так? Где же он? — спросил водонос.
— Это долгая история. Если вы позволите, я приведу его к вам в дом, тогда все узнаете.
— Ладно! — сказала старуха, но, когда Асо уже побежал, она остановила его: — Постой! Ведь он беглец... конечно, он прячется от людей, ты ему сказал, что здесь никого нет, и вдруг он увидит Ахмеда, нехорошо получится. Ты, Ахмед-джан, иди пока, пусть Асо приведет его. А потом мы тебя позовем.
— Правильно,— согласился водонос.— Я пойду, мне еще надо натаскать воды кой-кому.
Водонос ушел. Вслед за ним вышел и Асо и вскоре вернулся с высоким мужчиной в сапогах, обросшим такой густой бородой, что она закрывала все лицо. Один глаз у него был завязан черной тряпкой, шапка надвинута до самых бровей. Войдя в комнату, мужчина поклонился старухе, потом подошел к ней, взял ее руку, приложил к глазам и поцеловал.
— Асо вам уже сказал,— начал он, садясь в уголок, спиной к двери.— Я Хайдаркул, повар, три месяца назад прошел слух, будто я пропал, помер. Но, слава богу, я жив и здоров, вот вернулся. Вы обо мне слышали? А я вас видел несколько раз и много слышал о вас хорошего. Когда Асо назвал ваше имя, я обрадовался и попросил его отвести меня к вам. Мне нужен ваш совет.
— И хорошо сделал, сынок, что пришел,— ответила старуха, разглядывая его.— Борода у тебя и раньше была или теперь отрастил?
— Раньше была маленькая, а потом я нарочно отпустил такую.— Хайдаркул снял тряпку с глаза.— Глаз у меня здоровый, завязываю его, чтобы меня не узнали. До сегодняшнего дня я всего два раза был в городе. С тех пор как я выздоровел, я жил за городом, все ждал подходящего момента.
Тут Асо кашлянул и посмотрел на старуху и Хайдаркула.
— Я теперь пойду, а то как бы хозяин не хватился меня... Потом, когда можно будет, опять прибегу.
— Ладно, иди,— сказала старуха,— займись спокойно своим делом, Хайдаркул — мой гость.
Асо встал, опять кашлянул и сказал:
— Хайдаркул теперь стал Алиджаном. Так лучше. Алиджана никто не знает.
Старуха улыбнулась, кивнула, пошла за Асо и заперла за ним ворота. Потом подошла к калитке, которая вела к соседям, и тоже заперла ее
Солнце стояло высоко в тот час и заливало светом весь двор, поэтому старуха, вернувшись в комнату, прикрыла за собой дверь. Села на постель, налила из чайника, покрытого платком, чтобы не остыл, чаю в пиалу, выпила сама, а вторую протянула Хайдаркулу.
— Значит, тебя теперь зовут Алиджаном! — сказала ему старуха.— Ты беглец и скрываешься? А что сталось с твоей женой и дочкой — ты знаешь?
Хайдаркул печально наклонил голову:
— Знаю все, мне Асо сказал. Потому я и в Каракуль не поехал, остался здесь.
— Расскажи мне, почему ты бежал и куда исчез потом?
— Да,— сказал Хайдаркул.— Я и сам собирался сначала вам рассказать свои злоключения, а потом уж совета спрашивать.
Он залпом выпил чай и взглянул на старуху Дилором.
— ...В детстве я некоторое время ходил в школу, но учился без особенного успеха. Потом поступил учеником к кузнецу, научился ковать подковы, кетмени и топорики. Но и этим ремеслом я не стал заниматься. У нас в Каракуле и без меня было четверо кузнецов, они работали день и ночь и все-таки жили впроголодь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116