Брату как раз исполнилось двадцать лет, красивый юноша стал завидным женихом. Отец пригласил свах и попросил подыскать подходящую невесту. Но не успели они заглянуть хотя бы в два-три дома, как отец сам нашел девушку. Она оказалась дочерью помощника казия в нашем кишлаке, с которым отец нередко игрывал в карты. У казия в кишлаке был сад, туда он наезжал с семьей, и отец будто бы сам видел девушку, сказал, что она красивая...
Согласия брата он и не спрашивал, а начал готовиться к свадебному торжеству. В короткий срок было все подготовлено. Устроили пир, и ввели молодую в дом. Но первая же ночь разочаровала моего брата. Невеста оказалась не невинной, к тому же была чванливой и дерзкой. Когда же брат заикнулся было об этом отцу, тот приказал ему молчать.
Через несколько дней после свадьбы брат привел меня на женскую половину, хотел познакомить с женой. Мы застали ее перед зеркалом, она красила усмой брови и не обратила на нас внимания. Рассмотрев невестку поближе, я увидел, что красота ее искусственная, все родинки на лице наставила сама, цвет лица от природы очень темный, и только пудра и белила несколько смягчают его. Трудно было также поверить, что у нее собственные косы, такие они оказались длинные. Она была чрезмерно кокетлива, отвечая на мое приветствие, взглянула на меня уголком глаза шаловливо и задорно, что я смутился.
Заметив это, она расхохоталась и сказала мужу:
Как вы с братом похожи друг на друга, сразу видно, что простофили!
Я в тот день не выпил и пиалы чая из рук этой женщины, да и больше ни разу не переступил порога ее комнаты.
Прошло полгода. За это время с братом произошла печальная перемена недавно сильный, здоровый, кровь с молоком, он пожелтел и осунулся. Раньше, работая в поле или в саду, он всегда шутил с дехканами, пел песни, а теперь всех сторонился, ходил молчаливый, мрачный... От моих расспросов отмахивался, говорил, что просто нездоров.
Однажды ко мне пришли его друзья, стали упрекать в равнодушном отношении к брату: если им он не хочет рассказать, его терзает, то мне он доверится — как-никак родной. Тут я не на шутку забеспокоился и решил с ним поговорить.
Как-то в полдень он сидел один у хауза, я подошел и стал настойчиво расспрашивать, что с ним происходит. Он сначала уходил от ответа, ссылался на какую-то непонятную болезнь, но потом не выдержал и залился слезами. Слезы облегчают душу, смягчают ее. Наплакавшись вволю, брат стал откровеннее, он признался, что все это из-за жены.
Лучше бы я не женился! Жена принесла мне только несчастье... Боюсь, что из-за нее я умру...
Что ты говоришь?! Объясни, ради бога!
Уже через два месяца после свадьбы жена ко мне охладела, потом просто перестала разговаривать. Я сначала не придал этому значения. И вдруг я заметил, что она заигрывает с нашим отцом, хохочет при нем, а однажды, забывшись, бросилась ему прямо на шею... Я тут же стоял. У меня сердце чуть не выскочило! Но я еще не все понимал, никому ничего не рассказывал, сдерживал себя, решил проследить за ней. Сначала заводил по ночам разговор об отце, дурно отзывался о нем, говорил, что он скуп, жаден, жесток, называл его немощным стариком. Она его защищала, сердилась. Потом я пошел на хитрость.
Как-то в базарный день я сказал утром жене, что отправлюсь на Вабкентский базар и вернусь только вечером. Жена не смогла сдержать своей радости, попросила привезти ей с базара хну и жевательную серу. Я пообещал и ушел. На базар я, конечно, не поехал, а, пройдя задами через сады и рощицу, вернулся домой, из укромного садика позади нашего дома я влез на крышу и расположился там наблюдать, что происходит внизу. Жара была сильная, солнце палило, но я того не чувствовал, наоборот, я дрожал от холода, ноги и руки стали ледяными.
Жена во дворе что-то жарила на очаге и напевала. Вскоре жаркое было готово, и она вошла в дом. Оттуда вернулась нарядная, в шелке и бархате, красиво причесанная, с подведенными глазами. В эту минуту с улицы пришел отец и запер ворота на цепь. Жена радостно бросилась к нему, а он обнял ее, и они вместе вошли в дом. От гнева вся кровь бросилась мне в голову, в первое мгновение я хотел спрыгнуть с крыши и опозорить нечестивцев!.. Но, пораздумав, я сдержался и сидел не шевелясь. Вскоре она пришла за жарким, и я слышал, как они в комнате едят, пьют, смеются...
Я не знаю, сколько прошло времени, но они снова появились во дворе, и я яснъ слышал весь их разговор. До каких пор мы будем таиться, вечно чего-то бояться, встречаться урывками? — спросила жена.— Неужели мы не можем открыто стать мужем и женой? Отец ответил: Неудобно, что люди скажут?! Да так и лучше, приятнее быть всегда любовниками...
Они распрощались. У ворот отец пообещал прийти завтра утром, мое присутствие, видимо, не имело для них никакого значения. Сойдя с крыши, я побрел к полю, заросшему клевером, и лег там прямо на землю. Меня раздирали мучительные мысли: как можно так поступать, к чему эта страшная ложь?! Впоследствии я узнал, что у моего отца была связь с этой женщиной еще до моей женитьбы на ней. Отец попросту привел к себе в дом постоянную любовницу, прикрылся тем, что она жена его сына.
Я вернулся домной только вечером. Жена спросила, привез ли я хну и серу. Я сказал, что забыл, выпил чаю и лег спать. И вот с того дня, пережив такой страшный позор, я стал хиреть, превратился в собственную тень. Мне просто жить не хочется, душа словно выгорела... Сначала думал открыться всем, устыдить отца, развестись с женой, но потом понял, что ничего из этого не выйдет, с отцом мне не справиться. Все власть имущие, и судья, и миршаб, и прочие, станут на его сторону. Мои слова он обратит против меня. Его все боятся, а я бессилен, я ничто...
Выслушав страшный рассказ брата, я попробовал его утешить, при этом согласился, что с отцом лучше не тягаться. Нужно еще потерпеть, собрать немного денег и, дождавшись удобного случая, бежать куда-нибудь подальше, начать новую жизнь. Брат выслушал меня спокойно, казалось, разделив мои доводы. Но прошел месяц с небольшим, и он повесился ночью в саду, на дереве. Я увидел это только утром, сам вытащил его из петли и принес домой.
Муфтий отказался читать над ним отходную молитву, заявил, что человек, покончивший самоубийством, не заслуживает панихиды. И вот моего несчастного брата, нелюбимого сына Назарбая, похоронили в одежде, на кладбище чужеземцев.
Только я и старая тетя уронили над ним слезу.
На сороковой день после похорон отец взял у муфтия разрешение на мой брак с вдовой брата. Он не хотел ее терять, а она ведь могла теперь уйти из нашего дома. Но я не столь смирен и покорен, как мой брат, я отказался, заявив, что мне не нужно жены. Отец втащил меня в комнату, хотел избить, но я оказался сильнее и не дался. Все же прошли его молодые годы, а я еще только забирал силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Согласия брата он и не спрашивал, а начал готовиться к свадебному торжеству. В короткий срок было все подготовлено. Устроили пир, и ввели молодую в дом. Но первая же ночь разочаровала моего брата. Невеста оказалась не невинной, к тому же была чванливой и дерзкой. Когда же брат заикнулся было об этом отцу, тот приказал ему молчать.
Через несколько дней после свадьбы брат привел меня на женскую половину, хотел познакомить с женой. Мы застали ее перед зеркалом, она красила усмой брови и не обратила на нас внимания. Рассмотрев невестку поближе, я увидел, что красота ее искусственная, все родинки на лице наставила сама, цвет лица от природы очень темный, и только пудра и белила несколько смягчают его. Трудно было также поверить, что у нее собственные косы, такие они оказались длинные. Она была чрезмерно кокетлива, отвечая на мое приветствие, взглянула на меня уголком глаза шаловливо и задорно, что я смутился.
Заметив это, она расхохоталась и сказала мужу:
Как вы с братом похожи друг на друга, сразу видно, что простофили!
Я в тот день не выпил и пиалы чая из рук этой женщины, да и больше ни разу не переступил порога ее комнаты.
Прошло полгода. За это время с братом произошла печальная перемена недавно сильный, здоровый, кровь с молоком, он пожелтел и осунулся. Раньше, работая в поле или в саду, он всегда шутил с дехканами, пел песни, а теперь всех сторонился, ходил молчаливый, мрачный... От моих расспросов отмахивался, говорил, что просто нездоров.
Однажды ко мне пришли его друзья, стали упрекать в равнодушном отношении к брату: если им он не хочет рассказать, его терзает, то мне он доверится — как-никак родной. Тут я не на шутку забеспокоился и решил с ним поговорить.
Как-то в полдень он сидел один у хауза, я подошел и стал настойчиво расспрашивать, что с ним происходит. Он сначала уходил от ответа, ссылался на какую-то непонятную болезнь, но потом не выдержал и залился слезами. Слезы облегчают душу, смягчают ее. Наплакавшись вволю, брат стал откровеннее, он признался, что все это из-за жены.
Лучше бы я не женился! Жена принесла мне только несчастье... Боюсь, что из-за нее я умру...
Что ты говоришь?! Объясни, ради бога!
Уже через два месяца после свадьбы жена ко мне охладела, потом просто перестала разговаривать. Я сначала не придал этому значения. И вдруг я заметил, что она заигрывает с нашим отцом, хохочет при нем, а однажды, забывшись, бросилась ему прямо на шею... Я тут же стоял. У меня сердце чуть не выскочило! Но я еще не все понимал, никому ничего не рассказывал, сдерживал себя, решил проследить за ней. Сначала заводил по ночам разговор об отце, дурно отзывался о нем, говорил, что он скуп, жаден, жесток, называл его немощным стариком. Она его защищала, сердилась. Потом я пошел на хитрость.
Как-то в базарный день я сказал утром жене, что отправлюсь на Вабкентский базар и вернусь только вечером. Жена не смогла сдержать своей радости, попросила привезти ей с базара хну и жевательную серу. Я пообещал и ушел. На базар я, конечно, не поехал, а, пройдя задами через сады и рощицу, вернулся домой, из укромного садика позади нашего дома я влез на крышу и расположился там наблюдать, что происходит внизу. Жара была сильная, солнце палило, но я того не чувствовал, наоборот, я дрожал от холода, ноги и руки стали ледяными.
Жена во дворе что-то жарила на очаге и напевала. Вскоре жаркое было готово, и она вошла в дом. Оттуда вернулась нарядная, в шелке и бархате, красиво причесанная, с подведенными глазами. В эту минуту с улицы пришел отец и запер ворота на цепь. Жена радостно бросилась к нему, а он обнял ее, и они вместе вошли в дом. От гнева вся кровь бросилась мне в голову, в первое мгновение я хотел спрыгнуть с крыши и опозорить нечестивцев!.. Но, пораздумав, я сдержался и сидел не шевелясь. Вскоре она пришла за жарким, и я слышал, как они в комнате едят, пьют, смеются...
Я не знаю, сколько прошло времени, но они снова появились во дворе, и я яснъ слышал весь их разговор. До каких пор мы будем таиться, вечно чего-то бояться, встречаться урывками? — спросила жена.— Неужели мы не можем открыто стать мужем и женой? Отец ответил: Неудобно, что люди скажут?! Да так и лучше, приятнее быть всегда любовниками...
Они распрощались. У ворот отец пообещал прийти завтра утром, мое присутствие, видимо, не имело для них никакого значения. Сойдя с крыши, я побрел к полю, заросшему клевером, и лег там прямо на землю. Меня раздирали мучительные мысли: как можно так поступать, к чему эта страшная ложь?! Впоследствии я узнал, что у моего отца была связь с этой женщиной еще до моей женитьбы на ней. Отец попросту привел к себе в дом постоянную любовницу, прикрылся тем, что она жена его сына.
Я вернулся домной только вечером. Жена спросила, привез ли я хну и серу. Я сказал, что забыл, выпил чаю и лег спать. И вот с того дня, пережив такой страшный позор, я стал хиреть, превратился в собственную тень. Мне просто жить не хочется, душа словно выгорела... Сначала думал открыться всем, устыдить отца, развестись с женой, но потом понял, что ничего из этого не выйдет, с отцом мне не справиться. Все власть имущие, и судья, и миршаб, и прочие, станут на его сторону. Мои слова он обратит против меня. Его все боятся, а я бессилен, я ничто...
Выслушав страшный рассказ брата, я попробовал его утешить, при этом согласился, что с отцом лучше не тягаться. Нужно еще потерпеть, собрать немного денег и, дождавшись удобного случая, бежать куда-нибудь подальше, начать новую жизнь. Брат выслушал меня спокойно, казалось, разделив мои доводы. Но прошел месяц с небольшим, и он повесился ночью в саду, на дереве. Я увидел это только утром, сам вытащил его из петли и принес домой.
Муфтий отказался читать над ним отходную молитву, заявил, что человек, покончивший самоубийством, не заслуживает панихиды. И вот моего несчастного брата, нелюбимого сына Назарбая, похоронили в одежде, на кладбище чужеземцев.
Только я и старая тетя уронили над ним слезу.
На сороковой день после похорон отец взял у муфтия разрешение на мой брак с вдовой брата. Он не хотел ее терять, а она ведь могла теперь уйти из нашего дома. Но я не столь смирен и покорен, как мой брат, я отказался, заявив, что мне не нужно жены. Отец втащил меня в комнату, хотел избить, но я оказался сильнее и не дался. Все же прошли его молодые годы, а я еще только забирал силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116