Когда в комнату, сопровождаемая двумя служанками, вошла дастарханчи, старшая как ни в чем не бывало продолжала рассказ:
— И вот старуха дала царевне кусочек навота и говорит: Съешь его на ночь, и утром родится у тебя царевич...
— В чем дело, чего собрались? — недовольно спросила дастарханчи.
— Хотим кукле свадьбу справить,— показывая на Истад, сказала одна из девушек.
Боюсь, что на это у вас не останется времени.— Дастарханчи отыскала пугливо забившуюся в угол Истад и приказала служанкам:
Отведите ее в баню, потом оденьте. Да смотрите мне, чтобы она понравилась его высочеству.
Истад побледнела, но тут же к ней вернулось самообладание.
— Его высочеству! Его высочеству! — восторженно закричала она, хлопая в ладоши.
Служанки подхватили ее под руки, она шла между ними, пританцовывая, как ребенок. У самой двери Истад обернулась и показала девушкам язык. Те сочувственно глядели на нее.
— Подождите,— бросила служанкам дастарханчи.— Что, если эта дура выкинет что-нибудь на глазах у его высочества? — При этой мысли у дастарханчи похолодел затылок, она хрипловато пробасила: — Оставьте ее.
Истад смотрела на свою мучительницу пустым взглядом. И вдруг она повалилась на пол и зарыдала — негромко, как рыдают в большом и настоящем горе... Дастарханчи отвернулась и ушла.
Фируза слышала все из-за тонкой двери чулана. Она вышла к Истад, присела к ней и взяла ее безучастно лежавшую руку. Рука была холодная и чуть дрожала. Фируза пожала ее, и девушка благодарно улыбнулась. Больше Фируза ничего не могла сделать, она и так уже слишком долго задержалась.
Вынося бурдюки, Фируза мысленно обрушивала на голову эмира все известные ей проклятия. Неужели это развращенное животное будет еще долго издеваться над людьми? Нет, придет, скоро придет ему конец. И Фируза с радостью представляла себе, как при первом же ударе рухнет и рассыплется его мнимая сила, как он будет улепетывать с земли, которая ему никогда не была дорога, как будет он проклинать свой народ, которого никогда не любил...
Наконец, еще один день, полный тревог, окончился. Фируза хотела скорей уйти домой, но, как назло, она попалась на глаза тетушке кара-улбеги, и та велела помочь прибрать в гареме. Уже взошла луна. Уже прочли намаз на сон грядущий, а работе еще не видно конца. Только поздней ночью Фируза собралась домой.
— Да ты что, на ночь глядя потащишься? — сказала тетушка кара-улбеги.
— Я не предупредила мужа...
— Хорошо,— понимающе кивнула тетушка караулбеги.— Передай Саломатбиби, пусть скажет от моего имени начальнику караула, чтобы тебя проводили до квартала медников.
Поблагодарив тетушку караулбеги и накинув на голову паранджу, Фируза ушла. Начальник караула послал с ней пожилого стражника. Спустившись по крытому проходу, они прошли к Большим воротам Арка.
Ворота были закрыты. Сопровождавший стражник что-то сказал охране, и их пропустили в город. На мосту она заметила две знакомые ей арбы, охраняемые солдатами.
— Скажите, пожалуйста, это арбы из гарема? — спросила она.— А зачем возле них солдаты?
— Каждый день новые порядки,— уклончиво сказал солдат.— Тебя что — дальше провожать или одна дойдешь?
— Одна дойду,— сказала Фируза и ускорила шаги. За Регистаном ее встретил Асо,
— Что случилось? Почему так поздно? — спросил он.
Фируза, в нескольких словах рассказав о происшедшем в Арке, шепотом спросила:
— Дядюшка Хайдаркул был?
— Да.
— Он сейчас дома?
— Не знаю. Возможно. Обещал вернуться. Я ведь уже несколько часов жду тебя здесь.
Фируза оглянулась и еще тише сказала:
— Знаю точно: сегодня начали вывозить из Арка золото и ценности. Их хотят спрятать...
— Где? — перебил ее Асо.
— Об этом постараюсь узнать завтра. Только что я видела на мосту две арбы. Их сопровождают солдаты
— Может быть, ты ошибаешься? -
— Нет,— сказала Фируза.— Как только начало темнеть, стали нагружать две арбы золотом, драгоценностями из сокровищниц Пошшобиби. Мне потихоньку шепнули наши женщины. Взяли не все. Остальное увезут, наверное, завтра... Поэтому я и не осталась в Арке до утра, надо сказать Хайдаркулу.
Дома Хайдаркула не оказалось. Асо несколько минут колебался, ждать ли рассвета или тут же отправиться искать Хайдаркула. Нет, надо идти немедленно... Вдруг Фирузе не удастся узнать, где Пошшобиби собирается спрятать казну. А сейчас можно проследить за арбами. Фирузе он сказал:
— Завтра будь осторожна. Может быть, тебе лучше остаться дома.— На мгновение глаза их встретились: в глазах Фирузы было удивление, в его глазах — нежность и тревога. Он повторил: — Завтра в Арке будет опасно. Прошу тебя, оставайся дома...
Фируза покачала головой. Если будет опасно, она тем более не может оставить подруг.
Они простились Фируза проводила мужа до ворот и долго прислушивалась к его удаляющимся шагам. Шагов уже не было слышно, а она все еще стояла, не решаясь закрыть ворота.
Фируза так и не легла спать. Она беспокоилась о муже — по улицам и ночью шныряли стражники кушбеги.
Город потонул в непроницаемой тишине ночи. Только изредка доносился стук колотушки ночного сторожа. Бухару, со всем ее богатством и нищетой, величием и невежеством, со всеми ее мечетями, медресе, тортовыми рядами и базарами, лавками и пассажами, нишами, куполами и башнями, окутала душная ночь...
Покой был кажущимся. И в самом городе, и в его окрестностях немало людей бодрствовали в эту ночь. Они хотели, чтобы над старинным славным городом Востока воссияло солнце, а мрак и несчастья навсегда покинули его.
В Кагане стояли эшелоны из Ташкента, Самарканда и других городов, готовые по первому сигналу прийти на помощь народу Бухары. В каганской типографии печатались революционные листовки, в которых комитет Коммунистической партии обращался к трудящимся Их связывали в пачки, складывали в мешки и отправляли на временный аэродром. Этим занимались Смирнов и Амон. На аэродроме два аэроплана принимали на борт этот груз.
Хайдаркул приехал в Каган на рассвете и доложил о самых последних новостях, которые ему сообщил Асо. Он рассказал также, что утром к воротам Шейх Джалола должны собраться крестьяне из окрестных селений, готовые примкнуть к восстанию. Их нужно снабдить оружием.
По предложению Смирнова комитет направил в Бухару вместе с Хайдаркулом Умар-джана. Их предупредили, чтобы революционные отряды, как только войдут в город, всячески оберегали население от грабежа и разгула эмирских солдат.
Хайдаркул и Умар-джан в сопровождении пятерых вооруженных солдат поехали верхом к воротам Шейх Джалола.
Наступило утро. Солнце еще не поднялось над Бухарой, когда люди были разбужены грохотом пушек революционного войска. Эмир тотчас приказал закрыть ворота и приготовить к бою в крепости и бастионах пушки, собрать солдат и приготовиться к обороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
— И вот старуха дала царевне кусочек навота и говорит: Съешь его на ночь, и утром родится у тебя царевич...
— В чем дело, чего собрались? — недовольно спросила дастарханчи.
— Хотим кукле свадьбу справить,— показывая на Истад, сказала одна из девушек.
Боюсь, что на это у вас не останется времени.— Дастарханчи отыскала пугливо забившуюся в угол Истад и приказала служанкам:
Отведите ее в баню, потом оденьте. Да смотрите мне, чтобы она понравилась его высочеству.
Истад побледнела, но тут же к ней вернулось самообладание.
— Его высочеству! Его высочеству! — восторженно закричала она, хлопая в ладоши.
Служанки подхватили ее под руки, она шла между ними, пританцовывая, как ребенок. У самой двери Истад обернулась и показала девушкам язык. Те сочувственно глядели на нее.
— Подождите,— бросила служанкам дастарханчи.— Что, если эта дура выкинет что-нибудь на глазах у его высочества? — При этой мысли у дастарханчи похолодел затылок, она хрипловато пробасила: — Оставьте ее.
Истад смотрела на свою мучительницу пустым взглядом. И вдруг она повалилась на пол и зарыдала — негромко, как рыдают в большом и настоящем горе... Дастарханчи отвернулась и ушла.
Фируза слышала все из-за тонкой двери чулана. Она вышла к Истад, присела к ней и взяла ее безучастно лежавшую руку. Рука была холодная и чуть дрожала. Фируза пожала ее, и девушка благодарно улыбнулась. Больше Фируза ничего не могла сделать, она и так уже слишком долго задержалась.
Вынося бурдюки, Фируза мысленно обрушивала на голову эмира все известные ей проклятия. Неужели это развращенное животное будет еще долго издеваться над людьми? Нет, придет, скоро придет ему конец. И Фируза с радостью представляла себе, как при первом же ударе рухнет и рассыплется его мнимая сила, как он будет улепетывать с земли, которая ему никогда не была дорога, как будет он проклинать свой народ, которого никогда не любил...
Наконец, еще один день, полный тревог, окончился. Фируза хотела скорей уйти домой, но, как назло, она попалась на глаза тетушке кара-улбеги, и та велела помочь прибрать в гареме. Уже взошла луна. Уже прочли намаз на сон грядущий, а работе еще не видно конца. Только поздней ночью Фируза собралась домой.
— Да ты что, на ночь глядя потащишься? — сказала тетушка кара-улбеги.
— Я не предупредила мужа...
— Хорошо,— понимающе кивнула тетушка караулбеги.— Передай Саломатбиби, пусть скажет от моего имени начальнику караула, чтобы тебя проводили до квартала медников.
Поблагодарив тетушку караулбеги и накинув на голову паранджу, Фируза ушла. Начальник караула послал с ней пожилого стражника. Спустившись по крытому проходу, они прошли к Большим воротам Арка.
Ворота были закрыты. Сопровождавший стражник что-то сказал охране, и их пропустили в город. На мосту она заметила две знакомые ей арбы, охраняемые солдатами.
— Скажите, пожалуйста, это арбы из гарема? — спросила она.— А зачем возле них солдаты?
— Каждый день новые порядки,— уклончиво сказал солдат.— Тебя что — дальше провожать или одна дойдешь?
— Одна дойду,— сказала Фируза и ускорила шаги. За Регистаном ее встретил Асо,
— Что случилось? Почему так поздно? — спросил он.
Фируза, в нескольких словах рассказав о происшедшем в Арке, шепотом спросила:
— Дядюшка Хайдаркул был?
— Да.
— Он сейчас дома?
— Не знаю. Возможно. Обещал вернуться. Я ведь уже несколько часов жду тебя здесь.
Фируза оглянулась и еще тише сказала:
— Знаю точно: сегодня начали вывозить из Арка золото и ценности. Их хотят спрятать...
— Где? — перебил ее Асо.
— Об этом постараюсь узнать завтра. Только что я видела на мосту две арбы. Их сопровождают солдаты
— Может быть, ты ошибаешься? -
— Нет,— сказала Фируза.— Как только начало темнеть, стали нагружать две арбы золотом, драгоценностями из сокровищниц Пошшобиби. Мне потихоньку шепнули наши женщины. Взяли не все. Остальное увезут, наверное, завтра... Поэтому я и не осталась в Арке до утра, надо сказать Хайдаркулу.
Дома Хайдаркула не оказалось. Асо несколько минут колебался, ждать ли рассвета или тут же отправиться искать Хайдаркула. Нет, надо идти немедленно... Вдруг Фирузе не удастся узнать, где Пошшобиби собирается спрятать казну. А сейчас можно проследить за арбами. Фирузе он сказал:
— Завтра будь осторожна. Может быть, тебе лучше остаться дома.— На мгновение глаза их встретились: в глазах Фирузы было удивление, в его глазах — нежность и тревога. Он повторил: — Завтра в Арке будет опасно. Прошу тебя, оставайся дома...
Фируза покачала головой. Если будет опасно, она тем более не может оставить подруг.
Они простились Фируза проводила мужа до ворот и долго прислушивалась к его удаляющимся шагам. Шагов уже не было слышно, а она все еще стояла, не решаясь закрыть ворота.
Фируза так и не легла спать. Она беспокоилась о муже — по улицам и ночью шныряли стражники кушбеги.
Город потонул в непроницаемой тишине ночи. Только изредка доносился стук колотушки ночного сторожа. Бухару, со всем ее богатством и нищетой, величием и невежеством, со всеми ее мечетями, медресе, тортовыми рядами и базарами, лавками и пассажами, нишами, куполами и башнями, окутала душная ночь...
Покой был кажущимся. И в самом городе, и в его окрестностях немало людей бодрствовали в эту ночь. Они хотели, чтобы над старинным славным городом Востока воссияло солнце, а мрак и несчастья навсегда покинули его.
В Кагане стояли эшелоны из Ташкента, Самарканда и других городов, готовые по первому сигналу прийти на помощь народу Бухары. В каганской типографии печатались революционные листовки, в которых комитет Коммунистической партии обращался к трудящимся Их связывали в пачки, складывали в мешки и отправляли на временный аэродром. Этим занимались Смирнов и Амон. На аэродроме два аэроплана принимали на борт этот груз.
Хайдаркул приехал в Каган на рассвете и доложил о самых последних новостях, которые ему сообщил Асо. Он рассказал также, что утром к воротам Шейх Джалола должны собраться крестьяне из окрестных селений, готовые примкнуть к восстанию. Их нужно снабдить оружием.
По предложению Смирнова комитет направил в Бухару вместе с Хайдаркулом Умар-джана. Их предупредили, чтобы революционные отряды, как только войдут в город, всячески оберегали население от грабежа и разгула эмирских солдат.
Хайдаркул и Умар-джан в сопровождении пятерых вооруженных солдат поехали верхом к воротам Шейх Джалола.
Наступило утро. Солнце еще не поднялось над Бухарой, когда люди были разбужены грохотом пушек революционного войска. Эмир тотчас приказал закрыть ворота и приготовить к бою в крепости и бастионах пушки, собрать солдат и приготовиться к обороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116