— Миршаб и кушбеги что-то слишком стараться стали,— сказал Махсум.— Суетятся, рыскают, словно курица, которая хлопает крыльями, готовясь снести яйцо. Ищут всюду врагов... хотят с ними разделаться... я пришел к вам сегодня попрощаться. Решил уехать, пока не попал к ним в лапы. Уезжаю в Казань. Город мусульманский, но принадлежит России. Когда-то, говорят, у нас на Востоке Бухара славилась наукой, образованием, а теперь все это перешло на северо-запад, в Казань. Потому я и решил туда ехать. Есть там у меня и знакомый, некто Белоусов, русский. Года два назад он работал в Кагане, в железнодорожном депо, сейчас в казанском депо работает. Он человек умный, добрый. Поеду — может, удастся перейти в русское подданство, терять нечего! Вам тоже, Хайдар-кул-ака, советую дружить с русскими. С их помощью скорее от всех бед избавитесь...
Хайдаркул во все глаза смотрел на Махсума. В жизни он не слыхал еще таких слов: русский, русское подданство... Что все это значит? Оказывается, и этот ученый человек удирает от миршабов и кушбеги! Но, видно, у него есть какие-то средства, пусть хоть немного... Есть, должно быть, и друзья, которые могут помочь, даже среди русских. Он, наверное, видел Россию и знает, как там живут.
— Я бы тоже хотел бежать отсюда,— медленно заговорил Хайдаркул.— Но как это сделать? Я ведь по-русски ни словечка не знаю, никогда с ними не говорил, как же мне держаться за них? Я темный, неграмотный человек.
— Если хотите, я вас познакомлю с русскими в Кагане. Это можно устроить.
— Хорошо бы.
— Договорились! Когда сможете посвободнее расхаживать, отправляйтесь прямиком в Каган и на вокзале спросите любого, где депо, вам покажут. Вы увидите людей в замасленной одежде, они скажут, где найти Умара. Он из Зирабада, очень хороший кузнец, понимает и по-русски и по-тюркски... Этот Умар во всем вам поможет. Я его завтра же увижу и предупрежу.
Непременно найдите его. А теперь, дорогие друзья, я должен идти.
Все хором стали его упрашивать посидеть еще немного.
— Вы уезжаете далеко, покидаете нас, так хоть сегодня побудьте нами. Бог знает когда свидимся,— сказал Ашраф-джан.
Молчавший до того Мирзо-Ибрагим поднял руку и начал читать Саади:
Ты верность обещал,— держи обет сурово. Не забывай, что мы друг другу дали слово.
Лршаф-джан подхватил с воодушевлением:
Кто слову изменил коварною душой,— Не стоит ни любви, ни верности другого.
Ака Махсум — большой любитель книг и знаток поэзии — принял выти и продолжал:
Мой тяжкий вздох—о друг! — пронзил стрелою высь. Подумав о себе, стрелы остерегись.
Быть может, и с тобой — увы! — случится то же: Жить будешь в кабаке, как некогда Хафиз.
— Сдаемся!— воскликнул Ашраф-джан.— Но пожалейте наш бренный мир. Осветите его светом ваших идей.
— Хорошо, согласен,— весело сказал ака Махсум,— просим отведать плов, приготовленный кори Шарифом. Нам очень повезло, что он от страха не уронил блюдо на пол.
— Вот герой!— подхватил Мирзо-Ибрагим.
— А разве я когда-нибудь был трусом? Почему вы...
— Так, шутим...
Все рассмеялись и принялись за плов. Блюдо опустело в одно мгновение.
В дверь постучали. Вошел Абдулваххаб, бедняк, живший при этом же медресе, средства для существования он добывал переписыванием книг.
Абдулваххаб нес блюдо с пловом, от которого шел пар. Все были поражены. А он, поздоровавшись, поставил блюдо и предложил приняться за еду. Изумление было так велико, что никто не решался начать.
— Что же, львята, рука не поднимается?— засмеялся ака Махсум. Тут заговорил Абдулваххаб:
— Я понимаю, если бы это принес богатый, все накинулись бы, приговаривая: вкусно как! А тут все удивляются: откуда бедняк взял? Успокойтесь, я получил сегодня деньги у Афзала, отдал долги, потом купил что надо для плова. Ведь я, думаю, всегда у них пловом угощаюсь, дайка, не предупредив, сам сготовлю. И как удачно, что ака Махсум здесь оказался!
Убрали посуду. Хайдаркул поставил самовар, заварил зеленый чай. Беседа продолжалась. Ака Махсум снова начал рассказывать о русских. — Простые русские люди, рабочие,— говорил он,— никогда свысока не относятся к бухарцам и вообще к мусульманам... Счастье иметь друга среди русских, им можно верить, они никогда не обманут, не предадут, а в беде помогут. Вот увидите, русские избавят нас от рабства, от болезней... Они давно протянули бы руку помощи, да эмир и муллы мешают!
— Но если мы сблизимся с русскими, того и гляди, белый царь завладеет Бухарой!— воскликнул Ашраф-джан.
И что тогда с нами будет?
— Во всяком случае, русские знают больше, чем мы. Они и нам помогут узнать побольше. Вот у самаркандцев и ташкентцев глаза на мир открылись. Так бы и у нас...
— А что было бы с исламом, с нашей верой?
— Все осталось бы как есть! Сколько времени Татарстан во власти русских, а как были там мусульмане, так и остались. То же и в Туркестане, и в Самарканде...
— Да... Но там и русские церкви завелись, — задумчиво сказал кори Усман.
— Ну и что ж такого?— вмешался Хайдаркул.
— Неприятно как-то!
— Э, не столь уж это страшно,— сказал ака Махсум.— В нашей славной Бухаре такие дела творятся!.. Вот уж где человек страдает! Только тот в почете, кто пресмыкается перед властью — эмиром, казнями, кушбеги... Кто, продав свою совесть, прославляет их темные дела. Тем же, кто ищет правды и справедливости, кто хочет жить по совести, блюсти свою честь, нет места в этом государстве, он вынужден оставить родные места, бежать...
— Ваша правда, ака Махсум, верно говорите,— поддержал Абдул-ваххаб.— Но, по-моему, так уж устроен мир. Оглянемся назад: и во времена Платона, и Рудаки, и Фирдоуси, и Низами Гянджеви, и Джалалад-дина Руми, и в век Джами и Навои царила такая же несправедливость, творились те же черные дела. Мы читаем об этом в их великих произведениях, полных горечи и протеста против неправедных деяний правителей. Так было, так есть и так будет. Таков закон жизни, завещанный нам Адамом.
— Закон ли, не закон, от Адама или кого другого, но большей несправедливости я не видел,— с горечью ответил ака Махсум.— Человека унижают!
Ты всеми здесь презрен, нигде не видишь света, Уйди из этих мест, ищи в других привета.
— Вы правы! И мне придется последовать совету Саади. Я уеду отсюда... Но этот толстый развратник тоже долго не протянет, он получит по заслугам!
— Что? Что?— оживились все.
— Сегодня я видел Мухарраму Гарч... Вы знаете эту женщину, содержательницу Кунджакской бани. Но это только для вида: у нее другое занятие. Она верховодит поставщиками женщин для эмира. Стоит Мухар-раме Гарч шепнуть эмиру слово, похвалить красоту какой-нибудь девушки, и назавтра эта девушка будет доставлена в гарем. Ведь в бане все проходят через ее руки, она видит их во всей красе, от кончика пальцев на ногах до макушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116