Миршаб с позором отступил. Но он не отказался от мщения. Присмотрев среди учащихся медресе самых отчаянных головорезов, он предложил им затеять драку с ака Махсумом.
— Я как-то в Кагане купил детский револьвер,— смеясь, сказал ака Махсум,— совсем маленький черный револьверишко... Он, конечно, безопасен, но звук у него как у настоящего. Вот я и думал попугать... Хорошо, впрочем, что обошлось без стрельбы. Но уж если за дело взялись такие подлецы, как миршаб и Кали Курбан, то может кончиться очень плохо. Возможно, придется мне бежать, покинуть родину. Послушайте, а кто вы такой? Во имя чего пришли вы на помощь?
За Хайдаркула ответил кори Шариф:
— Он известный рыбный повар. Родом из Каракуля. Сначала попал в руки Каракулибая, а теперь работает у Гани-джан-бая...
— Да, так подшутила надо мной судьба! — сказал с горечью Хайдар-кул.
Он рассказал новым друзьям о своих злоключениях и закончил:
— Теперь я живу одной мыслью — отомстить этому извергу за себя и за свою семью...
Прошло время, и Хайдаркул забыл об этой встрече. И вот перед ним снова кори Шариф, сын ремесленника, приятель ака Махсума, честный, хороший человек. На этого юношу можно положиться. Но кто остальные? Их он не знает. Потому он так скупо и сдержанно ответил на их вопросы.
Все обрадовались, услышав, что он наконец заговорил. Это были ближайшие друзья кори Шарифа, жившие с ним в том же медресе. Увидев, что Хайдаркул очнулся, один из них подошел к нему поближе.
— Дядюшка, все мы друзья кори Шарифа... Не бойтесь. Если вам нужен приют, располагайтесь у нас, как у себя дома.
Хайдаркул вопросительно посмотрел на кори Шарифа. Тот подтвердил:
— Все мы четверо — как один человек.
Одна душа у нас. Ничего друг от друга не скрываем. Мы поклялись в этом... И кори Усман — вот он, и Ашраф-джан — взгляните на него, и Мирзо-Ибрагим,— показал кори Шариф на третьего,— все про вас знают, сочувствуют вам всем сердцем.
— Сочувствуете мне? За что?
— За ваши подвиги, Хайдаркул! — воскликнул сундучник Ашраф-джан. Он казался моложе всех.
— Дорогой брат Хайдаркул! — сказал тот, кого звали Мирзо-Ибрагим, на вид самый старший, да и сидел он на самом почетном месте.— Я, как вы уже слышали, друг кори Шарифа и предан вам всей душой. Вы, конечно, думаете, какое я имею к вам отношение, откуда эти чувства? Сейчас объясню: наше медресе некоторые бухарские шутники называют школой злословия. А мы осуждаем несправедливость и порок, облегчаем сердце в дружеских беседах.
Однажды вечером мы узнали о поваре Хайдаркуле, который не выдержал жестокого обращения Гани-джан-бая и сбежал от него. Потом дошли слухи, что Хайдаркула за Каракульскими воротами убил какой-то разбойник, но тела его не нашли. Известие о бегстве Хайдаркула нас порадовало, а сообщение о его гибели глубоко опечалило. Мы понимали, что это дело рук бая. Но что мы могли предпринять? В силах ли мы были разобраться в подобном деле? Через некоторое время нам сказали, что убит преданнейший слуга бая, кровожадный Саиб. Тело его было найдено баней Джуйбор. Наконец, в ночь своей свадьбы сам бай получил удар в грудь ножом... Эти сообщения радовали нас... Э,— говорили мы,— бог справедлив, он не мог допустить, чтобы Хайдаркул ушел с этого света, не отомстив. Мы понимали, что все это — дело ваших рук. Сегодня мы и этом убедились. Как видите, мы кое-что знаем о ваших злоключениях и подвигах, от всей души желаем вам успеха.
Хайдаркул даже раскрыл рот от удивления. Значит, в Бухаре есть понимающие, справедливые и храбрые люди. И это учащиеся медресе н белых чалмах! Он столько лет терпел от баев и мулл жестокие притеснении, что всякий, кто жил в достатке или по виду своему походил на муллу, ему врагом. Теперь у него открылись глаза. Оказывается, в Бухаре но все плохи, лес, как говорится, не без льва, так не надо отчаиваться. Приободренный, он рассказал обо всем, что произошло с ним в эту ночь. Что же мне делать? Бежать из города, искать пристанища или г прятаться в игорном доме?
Нет,— возразил кори Шариф,— я вас не отпущу.
— Спасибо за доброе намерение, но мне нельзя здесь оставаться.
— Я знаю одно безопасное место,— заговорил кори Усман.— Правда, там довольно беспокойно...
— А что за место? — спросил кори Шариф.
— Хайдаркул-ака,— продолжал кори Усман,— вы на меня не обижайтесь, я думаю только о вашей пользе... Захотите — примете мой совет, не захотите — ваша воля. Так вот, если человек попадает в сумасшедший дом Ходжа-Убон, о нем забывают. Вот я и думаю — распустим слух, что вы не в себе, и отправим вас туда. Будем приносить еду, заботиться о вас, а пройдет время, страсти улягутся, мы скажем, что вы поправились, дадим поручительство и заберем вас оттуда.
Кори Шариф возразил:
— Это не подходит, какой он сумасшедший, Хайдаркул-ака! Да и жизнь среди сумасшедших... Нет, нет!
— Неужели мы не можем его сами спрятать? — горячо сказал Ашраф-джан.
Мирзо-Ибрагим подхватил:
— Наденем на него паранджу и уведем из города. Только решим куда. Все погрузились в мрачное раздумье. Хайдаркул так и застыл с пиалой
чая в руке. Ему понравилось неожиданное предложение кори Усмана. Почему бы и не пойти на некоторое время в сумасшедший дом? А выйдя оттуда, он будет находиться под покровительством этих славных людей, а не в обществе отпетых игроков. Они всех уверят, что он тихо помешанный, никому вреда не приносит, и он, изменив свою внешность, сможет свободно ходить по городу. Неплохой совет, надо им воспользоваться.
— Я согласен с предложением брата кори Усмана,— сказал Хайдаркул.
Все удивленно переглянулись.
— Не так уж страшно,— продолжал он,— прожить некоторое время среди сумасшедших. Но у меня есть к вам просьба, уважите ли вы ее?
— Говорите, обдумаем все как следует.
— Возьмите меня, бездомного, одинокого бедняка, к себе в слуги. Четверо друзей взглянули на него вопросительно.
— В сумасшедшем доме заявите, что я слуга кого-нибудь из вас, что моя родина далеко, и, когда я оттуда выйду, вы оставите меня при себе.
Друзья молчали, не зная, что на это ответить: ведь они бедны, с трудом добывают средства для существования и всегда обходятся без слуги.
— Я буду подметать ваши кельи, стирать, на базар ходить, готовить, все-все сделаю, только не гоните меня. Спать буду где-нибудь в подвале или в проходе, постелю циновку — и ладно!
Раньше всех опомнился Мирзо-Ибрагим:
— Что вы, что вы, Хайдаркул-ака, не говорите так! Мы учащиеся медресе, знатоки Корана, но на слугу у нас нет средств. Мы сами обслуживаем себя и друг друга. А что касается жилья, то в келье каждого из нас вы всегда будете желанным и дорогим гостем. Ведь это только временно, чтобы спастись от преследования, вам придется здесь поселиться...
Но Хайдаркул настойчиво повторил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
— Я как-то в Кагане купил детский револьвер,— смеясь, сказал ака Махсум,— совсем маленький черный револьверишко... Он, конечно, безопасен, но звук у него как у настоящего. Вот я и думал попугать... Хорошо, впрочем, что обошлось без стрельбы. Но уж если за дело взялись такие подлецы, как миршаб и Кали Курбан, то может кончиться очень плохо. Возможно, придется мне бежать, покинуть родину. Послушайте, а кто вы такой? Во имя чего пришли вы на помощь?
За Хайдаркула ответил кори Шариф:
— Он известный рыбный повар. Родом из Каракуля. Сначала попал в руки Каракулибая, а теперь работает у Гани-джан-бая...
— Да, так подшутила надо мной судьба! — сказал с горечью Хайдар-кул.
Он рассказал новым друзьям о своих злоключениях и закончил:
— Теперь я живу одной мыслью — отомстить этому извергу за себя и за свою семью...
Прошло время, и Хайдаркул забыл об этой встрече. И вот перед ним снова кори Шариф, сын ремесленника, приятель ака Махсума, честный, хороший человек. На этого юношу можно положиться. Но кто остальные? Их он не знает. Потому он так скупо и сдержанно ответил на их вопросы.
Все обрадовались, услышав, что он наконец заговорил. Это были ближайшие друзья кори Шарифа, жившие с ним в том же медресе. Увидев, что Хайдаркул очнулся, один из них подошел к нему поближе.
— Дядюшка, все мы друзья кори Шарифа... Не бойтесь. Если вам нужен приют, располагайтесь у нас, как у себя дома.
Хайдаркул вопросительно посмотрел на кори Шарифа. Тот подтвердил:
— Все мы четверо — как один человек.
Одна душа у нас. Ничего друг от друга не скрываем. Мы поклялись в этом... И кори Усман — вот он, и Ашраф-джан — взгляните на него, и Мирзо-Ибрагим,— показал кори Шариф на третьего,— все про вас знают, сочувствуют вам всем сердцем.
— Сочувствуете мне? За что?
— За ваши подвиги, Хайдаркул! — воскликнул сундучник Ашраф-джан. Он казался моложе всех.
— Дорогой брат Хайдаркул! — сказал тот, кого звали Мирзо-Ибрагим, на вид самый старший, да и сидел он на самом почетном месте.— Я, как вы уже слышали, друг кори Шарифа и предан вам всей душой. Вы, конечно, думаете, какое я имею к вам отношение, откуда эти чувства? Сейчас объясню: наше медресе некоторые бухарские шутники называют школой злословия. А мы осуждаем несправедливость и порок, облегчаем сердце в дружеских беседах.
Однажды вечером мы узнали о поваре Хайдаркуле, который не выдержал жестокого обращения Гани-джан-бая и сбежал от него. Потом дошли слухи, что Хайдаркула за Каракульскими воротами убил какой-то разбойник, но тела его не нашли. Известие о бегстве Хайдаркула нас порадовало, а сообщение о его гибели глубоко опечалило. Мы понимали, что это дело рук бая. Но что мы могли предпринять? В силах ли мы были разобраться в подобном деле? Через некоторое время нам сказали, что убит преданнейший слуга бая, кровожадный Саиб. Тело его было найдено баней Джуйбор. Наконец, в ночь своей свадьбы сам бай получил удар в грудь ножом... Эти сообщения радовали нас... Э,— говорили мы,— бог справедлив, он не мог допустить, чтобы Хайдаркул ушел с этого света, не отомстив. Мы понимали, что все это — дело ваших рук. Сегодня мы и этом убедились. Как видите, мы кое-что знаем о ваших злоключениях и подвигах, от всей души желаем вам успеха.
Хайдаркул даже раскрыл рот от удивления. Значит, в Бухаре есть понимающие, справедливые и храбрые люди. И это учащиеся медресе н белых чалмах! Он столько лет терпел от баев и мулл жестокие притеснении, что всякий, кто жил в достатке или по виду своему походил на муллу, ему врагом. Теперь у него открылись глаза. Оказывается, в Бухаре но все плохи, лес, как говорится, не без льва, так не надо отчаиваться. Приободренный, он рассказал обо всем, что произошло с ним в эту ночь. Что же мне делать? Бежать из города, искать пристанища или г прятаться в игорном доме?
Нет,— возразил кори Шариф,— я вас не отпущу.
— Спасибо за доброе намерение, но мне нельзя здесь оставаться.
— Я знаю одно безопасное место,— заговорил кори Усман.— Правда, там довольно беспокойно...
— А что за место? — спросил кори Шариф.
— Хайдаркул-ака,— продолжал кори Усман,— вы на меня не обижайтесь, я думаю только о вашей пользе... Захотите — примете мой совет, не захотите — ваша воля. Так вот, если человек попадает в сумасшедший дом Ходжа-Убон, о нем забывают. Вот я и думаю — распустим слух, что вы не в себе, и отправим вас туда. Будем приносить еду, заботиться о вас, а пройдет время, страсти улягутся, мы скажем, что вы поправились, дадим поручительство и заберем вас оттуда.
Кори Шариф возразил:
— Это не подходит, какой он сумасшедший, Хайдаркул-ака! Да и жизнь среди сумасшедших... Нет, нет!
— Неужели мы не можем его сами спрятать? — горячо сказал Ашраф-джан.
Мирзо-Ибрагим подхватил:
— Наденем на него паранджу и уведем из города. Только решим куда. Все погрузились в мрачное раздумье. Хайдаркул так и застыл с пиалой
чая в руке. Ему понравилось неожиданное предложение кори Усмана. Почему бы и не пойти на некоторое время в сумасшедший дом? А выйдя оттуда, он будет находиться под покровительством этих славных людей, а не в обществе отпетых игроков. Они всех уверят, что он тихо помешанный, никому вреда не приносит, и он, изменив свою внешность, сможет свободно ходить по городу. Неплохой совет, надо им воспользоваться.
— Я согласен с предложением брата кори Усмана,— сказал Хайдаркул.
Все удивленно переглянулись.
— Не так уж страшно,— продолжал он,— прожить некоторое время среди сумасшедших. Но у меня есть к вам просьба, уважите ли вы ее?
— Говорите, обдумаем все как следует.
— Возьмите меня, бездомного, одинокого бедняка, к себе в слуги. Четверо друзей взглянули на него вопросительно.
— В сумасшедшем доме заявите, что я слуга кого-нибудь из вас, что моя родина далеко, и, когда я оттуда выйду, вы оставите меня при себе.
Друзья молчали, не зная, что на это ответить: ведь они бедны, с трудом добывают средства для существования и всегда обходятся без слуги.
— Я буду подметать ваши кельи, стирать, на базар ходить, готовить, все-все сделаю, только не гоните меня. Спать буду где-нибудь в подвале или в проходе, постелю циновку — и ладно!
Раньше всех опомнился Мирзо-Ибрагим:
— Что вы, что вы, Хайдаркул-ака, не говорите так! Мы учащиеся медресе, знатоки Корана, но на слугу у нас нет средств. Мы сами обслуживаем себя и друг друга. А что касается жилья, то в келье каждого из нас вы всегда будете желанным и дорогим гостем. Ведь это только временно, чтобы спастись от преследования, вам придется здесь поселиться...
Но Хайдаркул настойчиво повторил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116