Выходя от маркизы, Арапов много смеялся, Райнер упрямо молчал, а Розанов как-то словно расслабел, раскис и один уехал в свою больницу.
С тех пор Розанов, по выражению Арапова, начал отлынивать, и Арапов стал поговаривать, что Розанов тоже «швах».
Лобачевский только сказал:
– Это хорошо, что вы, Розанов, возвратились из бегов: а то Бек уж сильно стал на вас коситься.
Так прошло недели с две. Розанов только и отлучался, что к Бахаревым. Он ввёл к ним в это время Райнера и изредка попадал на студентские сходки, к которым неведомо каким образом примыкали весьма различные люди.
Лиза то и дело была у маркизы, даже во время ванн, причём в прежние времена обыкновенно вовсе не было допускаемо ничьё присутствие.
Между Розановым и Лизою не последовало ни одного сердечного разговора; все поглотила из ничего возникшая суматоха, оставившая вдалеке за собою университетское дело, с которого все это распочалось.
Общество было неспокойно; в городе шли разные слухи.
Глава двенадцатая.
Que femme veut, Dieu le veut
Варвара Ивановна Богатырёва, возвратясь один раз домой в первом часу ночи, была до крайности изумлена кучею навешанного в её передней платья и длинною шеренгою различных калош.
Прежде чем лакей успел объяснить ей, что это значит, слух её был поражён многоголосным криком из комнаты сына.
– Кто у молодого барина? – спросила она человека.
– Студенты-с.
Варвара Ивановна бросилась в залу.
– Где Алексей Сергеевич? – спросила Варвара Ивановна, остановясь посреди комнаты в чрезвычайной ажитации.
– Они там-с.
– Где?
– С господами. Там двери от молодого барина в кабинет открыли.
– Боже мой! – простонала Варвара Ивановна и опустилась на стул.
– Чего стоишь? Позови ко мне барина! – крикнула она через несколько минут человеку.
– Ну не глупец ли вы? Не враг ли вы семейному благополучию? – начала она, как только Алексей Сергеевич показался на пороге комнаты. – Затворите по крайней мере двери.
Богатырёв затворил двери в переднюю.
– Что это такое? – спросила его с грозным придыханием Варвара Ивановна.
– Что? – робко переспросил Богатырёв.
– Сходка? Да? Отвечайте же: сходка у них, да? Что ж вы, онемели, что ли?
– Да никакой нет сходки. Ничего там законопротивного нет. Так, сошлись у Серёжи, и больше ничего. Я сам там был все время.
– Сам был все время! О Создатель! Он сам там был все время! И ещё признается! Колпак вы, батюшка, колпак. Вот как сына упекут, а вас пошлют с женою гусей стеречь в Рязанскую губернию, так вы и узнаете, как «я сам там был».
– Но уж нет, извините меня, Фалилей Трифонович! – начала она с декламацией. – Вас пусть посылают куда угодно, а уж себя с сыном я спасу. Нет, извините. Сами можете отправляться куда вам угодно, а я нет. Извините…
– Да чем же я виноват? – казанскою сиротою произнёс Алексей Сергеевич.
– Чем? И вы смеете спрашивать, чем? Двух молодых людей только что наказали, а вы потихоньку от жены учреждаете у себя сходки и ещё смеете спрашивать, чем вы виноваты.
– Да это не я, а Сергей. Я с какой же стати… Это его знакомые.
– А! а! Вот вам и отец! Головою сына выдаю, мол: извольте его вам, только меня, седого дурака, не трогайте. Прекрасно! Прекрасно! Вот отец так отец!
– Да что вы путаете? Кого наказали, и какая тут сходка?
– А о чем там говорят? – спросила Варвара Ивановна с придыханием и указывая большим пальцем руки в сторону, откуда долетали студенческие голоса.
– Об университетских порядках говорят.
– Как калоши ставить в швейцарской или что другое?
– Нет, о начальстве.
– Как его не слушаться?
– Нет, только о деньгах говорят.
– Ну да, то-то, чтоб денег не платить?
– Да.
– Это оборвыши эти рассуждают?
– Все говорят.
– А вы слушали?
– Да что же тут такого, право? Они рассуждают резонно.
Варвара Ивановна отодвинулась от мужа один шаг назад, окинула его взором неописанного презрения и, плюнув ему в самый нос, шибко выбежала из залы.
Оставив в зале совершенно потерявшегося мужа, madame Богатырёва перебежала гостиную, вскочила в свой будуар и, затворив за собою дверь, щёлкнула два раза ключом.
Алексей Сергеевич постоял в зале, на том самом месте, на котором давал отчёт своей супруге, потом подошёл к зеркалу, приподнял с подзеркального столика свечу и, внимательно осмотрев своё лицо, тщательно вытер белым платком глаза и переносицу.
Затем он потихоньку подошёл к жениному будуару и взялся за ручку замка.
Дверь была заперта наглухо.
– Варвара Ивановна! – произнёс, откашлянувшись, Богатырёв.
Ответа не было.
– Варинька! – повторил Алексей Сергеевич.
– Что вам нужно здесь? – сердито крикнула из-за двери Варвара Ивановна.
– Я на минуточку.
– Нечего вам здесь делать.
– Да я хочу только посоветоваться, – умолял Богатырёв, поспешно прикладывая ухо к створу дверей.
– Не о чем.
– Да что же делать? Я не знаю, что делать.
– Так я знаю, что нужно делать, – ответила Варвара Ивановна.
И Алексей Сергеевич слышал, как она перешла из будуара в спальню и затворила за собой другую дверь. В это же время в передней послышался топот и гомон. Сходка расходилась. Последние из комнаты Сержа Богатырёва ушли Розанов и Райнер. Для них ещё подали закусить, и они ушли уж в третьем часу утра. Сергей Богатырёв сам запер за ними дверь и, возвратясь, лёг спать.
Варвара Ивановна на другой день встала ранее обыкновенного. Она не позвала к себе ни мужа, ни сына и страшно волновалась, беспрестанно посматривая на часы. В одиннадцать часов она велела закладывать для себя карету и к двенадцати выехала из дома.
Глаза у Варвары Ивановны были сильно наплаканы, и лицо немножко подёргивалось, но дышало решимостью и притом такою решимостью, какая нисходит на лицо людей, изобретших гениальный путь к своему спасению и стремящихся осуществить его во что бы то ни стало.
Карета Варвары Ивановны остановилась сначала у одного большого дома неподалёку от университета. Варвара Ивановна вошла в круглый, строго меблированный зал и сказала свою фамилию дежурному чиновнику. Через две минуты её попросили в кабинет.
Варвара Ивановна начала плачевную речь, в которой призывалось великодушное вмешательство начальства, упоминалось что-то об обязанностях старших к молодости, о высоком посте лица, с которым шло объяснение, и, наконец, об общественном суде и слезах бедных матерей.
– Но что же я могу сделать, сударыня? Ваш сын, слава Богу, ещё даже ни в чем не замешан, – возражал ей хозяин.
– Да, это правда; но он может быть замешан; его могут увлечь.
– Удержите его.
– Я вас прошу об этом. Я вас прошу защитить его.
– Да от чего же защитить? Помилуйте, я вас уверяю, его ни в чем не подозревают.
– Это все равно: он ходит… или может ходить на сходки.
– Уговорите его, чтоб не ходил.
– Разве они слушают?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185