И какая-то курва перекидывает ногу через твой дрын, а он
у тебя чуть не в фут шириной. Хоть на скачках в Хайалиа с ним
выступай. Ну ладно, хорошо хоть вернулся. Господи, какая и
жара. Сукин сын Келли сегодня с полудня до самого вечера
ковырялся в системе кондиционирования. Наконец, сказал, что
напрасно он взялся за такое безнравственное дело. Дескать, если
бог послал нам жару, надо жариться. А после явился этот болван
араб или кто он там, который мне глазки все время строит, и
совсем ее доломал. Теперь весь дом требует, чтобы я ее
починила, как будто я виновата. Ложись. Ты голодный.
-- Нет.
-- Слушай, я что у тебя хотела спросить. Ты жену свою
любил. Мне иногда кажется, что ты холодный, как рыба. Просто
свалил ее в могилу и все. Что ты вообще никому не сочувствуешь.
-- Сочувствую.
-- Ну, ложись.
Каменно-неподвижный лежу рядом с Фанни Соурпюсс.
Дожидаясь, когда она заснет. Чтобы как следует поразмыслить.
Потому что я все же добрался сегодня до закусочной на Шестой
авеню. Чтобы вкусить счастья по рецепту доктора Педро. После
прогулки. Следом туда вошла и уселась напротив меня высокая
светловолосая женщина. В свободном зеленом платье с еще более
зелеными пуговками впереди. Ела жаренную картошку, поливая ее
кетчупом. Ковыряя в тарелке вилкой, оттопыривала мизинец.
Улыбнулась, когда я подтолкнул в ее сторону сахар для кофе.
Сказала, какая жаркая ночь. Я сказал, да. И увидел, как она
спрятала ладони под стол, и принялась там дергать взад-вперед
заевшее обручальное кольцо. Прежде чем заговорить со мной,
некоторое время покусывала губы.
-- Вы здесь часто бываете.
-- Да нет, это мне мой доктор велел.
-- Ваш доктор.
-- Да, он сказал, что тут подходящее место, если хочешь
понаблюдать за людьми.
-- Ну, здесь, конечно, можно увидеть людей, вот только
каких.
Взбитые на макушке волосы, слегка припухлые щеки, немного
отвислая нижняя губа. Зубы выглядят новее всего остального.
Сказала, что одинока, живет в нескольких домах отсюда. Задавая
вопрос, высоко задирает одну бровь.
-- Простите мое любопытство, а чем вы занимаетесь.
Каждый раз, как она наклоняется. Вижу темно-влажный ручеек
между ее грудей. Ненадолго заимствую титул мистера Убю,
полагая, что в такое позднее время он ему не особенно нужен.
-- Возглавляю рекламный отдел в одной промышленной
корпорации.
-- Неужели.
-- Представьте. Вообще-то я сейчас рассматриваю кое-какие
предложения. В моем возрасте занимать пост главы отдела совсем
неплохо, но мне не хочется, чтобы это состояние стало
хроническим.
-- Ха-ха, да, конечно, я вас понимаю. Вы могли бы
сниматься для журнальных обложек или стать актером, или кем-то
еще в этом роде.
-- Во всяком случае, я сейчас серьезно обдумываю другие
предложения и возможности.
-- Вы как-то странно говорите.
-- Это оттого, что я повредил челюсть, играя в поло.
-- Подумать только, так вы в поло играете, это такая игра,
где скачут на лошадях, верно.
-- Играю там у себя, в Вирджинии. По уикэндам.
-- Хорошая игра. Только дорогая.
-- Да, определенных затрат требует. Как и все самое лучшее
в жизни. А чем занимаетесь вы.
-- Я, пожалуй, из тех людей, которые идут, никуда не
сворачивая, по проторенной дорожке. Если вам захочется
пошутить, назовите это карьерой. Я секретарша с юридическим
уклоном. Всю жизнь прожила с матерью, она умерла в прошлом
году. Просто плыву по течению. Вам нравится ватрушка.
-- Да, замечательно вкусная.
-- Я, пожалуй, тоже возьму парочку. У вас такой выговор,
будто вы англичанин.
-- Некоторым из нас, живущих в той части Вирджинии, где
расположены лучшие поместья, присущ подобный выговор.
Допиваю кофе. Беру еще чашку. Она тоже. Рассказывает мне о
матери, работавшей ночной сиделкой во многих богатых домах на
Парк-авеню. И, слегка покраснев, спрашивает, вы не хотите зайти
ко мне, посмотреть ее фотографии, дедушка, пока мы не обеднели,
тренировал лошадей. Фотографий оказалась целая куча.
Поднялись в лифте. Она все тискала ключ от двери, словно
пытаясь его согнуть. Прошли по общему коридору, узкому и
зеленому. Потом в коричневую дверь ее квартиры, мимо крохотной
кухоньки. Маленькая гостиная. Стеклянный кофейный столик. Белая
киска в углу гадит на соломенную подстилку. Стопка книг. Она
сказала, садитесь, пожалуйста, мистер Пибоди, знаете, если вы
не против, я буду звать вас Джейсоном. Я состою в книжном
клубе, Джейсон. Вот чем я занимаюсь всерьез. Читаю. Хотите
чего-нибудь выпить.
Слышно, как на кухне дважды плюхается на пол молочный
пакет. Кристиан сидит, держит в руке стакан молока. Глядя на
женщину, стоящую у книжного шкафа, на полках которого теснятся
умные книги. Там, в закусочной от меня чуть дым под столом не
пошел, когда я увидел, как она кусает ватрушку. Решил, что
доктор Педро не одобрит меня, если я упущу возможность.
Предоставляемую этим безусловно прекрасным созданием. На
предложение полюбоваться фотографиями матери я ответил нет,
спасибо. И тогда она вдруг сказала, я вас очень прошу, не могли
бы вы оказать мне большую услугу. Проводить меня до дому, чтобы
мне не идти одной. Только до двери. Понимаете, в соседнем доме
убили одну девушку, всего три дня назад. А у вас внешность
порядочного человека. Уже поздно и ночь такая жаркая, я боюсь
возвращаться домой одна.
-- Спасибо, мадам. Я чрезвычайно вам благодарен за то, что
вы не сочли меня сексуальным маньяком.
-- Ха-ха, господи, какой вы шутник.
Однако она их все-таки вытащила. Фотографии матери.
Девочка на каменном крыльце, перед увитой плющом дверью.
Девушка в белом, улыбающаяся рядом с сидящей в инвалидном
кресле пациенткой в соломенной шляпе. Подпись, Кеннебанкпорт,
штат Мэн. Когда тебе на колени вываливают столько фотографий,
подняться уже невозможно. Сказала, что зовут ее Лилия, а
фамилия Астр, сплошные цветы. У окна тускло светятся две
керамических лампы. На стенах скучают четыре картины с
какими-то задницами, маслом. Мы просидели с ней почти до
полуночи, уже и коты принялись орать и мяукать внизу, в
закоулках, и давно истекли все сроки, после которых Фанни, как
я знал, открутит мне голову. С криком, где тебя черти носили.
-- Боюсь, мне пора.
-- О нет, прошу вас, не уходите.
-- Ничего не поделаешь, меня матушка ждет.
-- Вы вроде бы сказали, что вы из Вирджинии.
-- Да, она приехала на неделю, за покупками.
-- Пожалуйста, Джейсон, останьтесь, вы у меня первый гость
почти за три месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
у тебя чуть не в фут шириной. Хоть на скачках в Хайалиа с ним
выступай. Ну ладно, хорошо хоть вернулся. Господи, какая и
жара. Сукин сын Келли сегодня с полудня до самого вечера
ковырялся в системе кондиционирования. Наконец, сказал, что
напрасно он взялся за такое безнравственное дело. Дескать, если
бог послал нам жару, надо жариться. А после явился этот болван
араб или кто он там, который мне глазки все время строит, и
совсем ее доломал. Теперь весь дом требует, чтобы я ее
починила, как будто я виновата. Ложись. Ты голодный.
-- Нет.
-- Слушай, я что у тебя хотела спросить. Ты жену свою
любил. Мне иногда кажется, что ты холодный, как рыба. Просто
свалил ее в могилу и все. Что ты вообще никому не сочувствуешь.
-- Сочувствую.
-- Ну, ложись.
Каменно-неподвижный лежу рядом с Фанни Соурпюсс.
Дожидаясь, когда она заснет. Чтобы как следует поразмыслить.
Потому что я все же добрался сегодня до закусочной на Шестой
авеню. Чтобы вкусить счастья по рецепту доктора Педро. После
прогулки. Следом туда вошла и уселась напротив меня высокая
светловолосая женщина. В свободном зеленом платье с еще более
зелеными пуговками впереди. Ела жаренную картошку, поливая ее
кетчупом. Ковыряя в тарелке вилкой, оттопыривала мизинец.
Улыбнулась, когда я подтолкнул в ее сторону сахар для кофе.
Сказала, какая жаркая ночь. Я сказал, да. И увидел, как она
спрятала ладони под стол, и принялась там дергать взад-вперед
заевшее обручальное кольцо. Прежде чем заговорить со мной,
некоторое время покусывала губы.
-- Вы здесь часто бываете.
-- Да нет, это мне мой доктор велел.
-- Ваш доктор.
-- Да, он сказал, что тут подходящее место, если хочешь
понаблюдать за людьми.
-- Ну, здесь, конечно, можно увидеть людей, вот только
каких.
Взбитые на макушке волосы, слегка припухлые щеки, немного
отвислая нижняя губа. Зубы выглядят новее всего остального.
Сказала, что одинока, живет в нескольких домах отсюда. Задавая
вопрос, высоко задирает одну бровь.
-- Простите мое любопытство, а чем вы занимаетесь.
Каждый раз, как она наклоняется. Вижу темно-влажный ручеек
между ее грудей. Ненадолго заимствую титул мистера Убю,
полагая, что в такое позднее время он ему не особенно нужен.
-- Возглавляю рекламный отдел в одной промышленной
корпорации.
-- Неужели.
-- Представьте. Вообще-то я сейчас рассматриваю кое-какие
предложения. В моем возрасте занимать пост главы отдела совсем
неплохо, но мне не хочется, чтобы это состояние стало
хроническим.
-- Ха-ха, да, конечно, я вас понимаю. Вы могли бы
сниматься для журнальных обложек или стать актером, или кем-то
еще в этом роде.
-- Во всяком случае, я сейчас серьезно обдумываю другие
предложения и возможности.
-- Вы как-то странно говорите.
-- Это оттого, что я повредил челюсть, играя в поло.
-- Подумать только, так вы в поло играете, это такая игра,
где скачут на лошадях, верно.
-- Играю там у себя, в Вирджинии. По уикэндам.
-- Хорошая игра. Только дорогая.
-- Да, определенных затрат требует. Как и все самое лучшее
в жизни. А чем занимаетесь вы.
-- Я, пожалуй, из тех людей, которые идут, никуда не
сворачивая, по проторенной дорожке. Если вам захочется
пошутить, назовите это карьерой. Я секретарша с юридическим
уклоном. Всю жизнь прожила с матерью, она умерла в прошлом
году. Просто плыву по течению. Вам нравится ватрушка.
-- Да, замечательно вкусная.
-- Я, пожалуй, тоже возьму парочку. У вас такой выговор,
будто вы англичанин.
-- Некоторым из нас, живущих в той части Вирджинии, где
расположены лучшие поместья, присущ подобный выговор.
Допиваю кофе. Беру еще чашку. Она тоже. Рассказывает мне о
матери, работавшей ночной сиделкой во многих богатых домах на
Парк-авеню. И, слегка покраснев, спрашивает, вы не хотите зайти
ко мне, посмотреть ее фотографии, дедушка, пока мы не обеднели,
тренировал лошадей. Фотографий оказалась целая куча.
Поднялись в лифте. Она все тискала ключ от двери, словно
пытаясь его согнуть. Прошли по общему коридору, узкому и
зеленому. Потом в коричневую дверь ее квартиры, мимо крохотной
кухоньки. Маленькая гостиная. Стеклянный кофейный столик. Белая
киска в углу гадит на соломенную подстилку. Стопка книг. Она
сказала, садитесь, пожалуйста, мистер Пибоди, знаете, если вы
не против, я буду звать вас Джейсоном. Я состою в книжном
клубе, Джейсон. Вот чем я занимаюсь всерьез. Читаю. Хотите
чего-нибудь выпить.
Слышно, как на кухне дважды плюхается на пол молочный
пакет. Кристиан сидит, держит в руке стакан молока. Глядя на
женщину, стоящую у книжного шкафа, на полках которого теснятся
умные книги. Там, в закусочной от меня чуть дым под столом не
пошел, когда я увидел, как она кусает ватрушку. Решил, что
доктор Педро не одобрит меня, если я упущу возможность.
Предоставляемую этим безусловно прекрасным созданием. На
предложение полюбоваться фотографиями матери я ответил нет,
спасибо. И тогда она вдруг сказала, я вас очень прошу, не могли
бы вы оказать мне большую услугу. Проводить меня до дому, чтобы
мне не идти одной. Только до двери. Понимаете, в соседнем доме
убили одну девушку, всего три дня назад. А у вас внешность
порядочного человека. Уже поздно и ночь такая жаркая, я боюсь
возвращаться домой одна.
-- Спасибо, мадам. Я чрезвычайно вам благодарен за то, что
вы не сочли меня сексуальным маньяком.
-- Ха-ха, господи, какой вы шутник.
Однако она их все-таки вытащила. Фотографии матери.
Девочка на каменном крыльце, перед увитой плющом дверью.
Девушка в белом, улыбающаяся рядом с сидящей в инвалидном
кресле пациенткой в соломенной шляпе. Подпись, Кеннебанкпорт,
штат Мэн. Когда тебе на колени вываливают столько фотографий,
подняться уже невозможно. Сказала, что зовут ее Лилия, а
фамилия Астр, сплошные цветы. У окна тускло светятся две
керамических лампы. На стенах скучают четыре картины с
какими-то задницами, маслом. Мы просидели с ней почти до
полуночи, уже и коты принялись орать и мяукать внизу, в
закоулках, и давно истекли все сроки, после которых Фанни, как
я знал, открутит мне голову. С криком, где тебя черти носили.
-- Боюсь, мне пора.
-- О нет, прошу вас, не уходите.
-- Ничего не поделаешь, меня матушка ждет.
-- Вы вроде бы сказали, что вы из Вирджинии.
-- Да, она приехала на неделю, за покупками.
-- Пожалуйста, Джейсон, останьтесь, вы у меня первый гость
почти за три месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113