В
этом городе выпустишь что-то из рук, пиши пропало. Что
относится и к оливковым прелестям этой девушки с большими
карими глазами. Если, конечно, я не засуну руку по локоть в
карман и не начну сорить деньгами. И ведь как раз на этой
неделе я выплатил почти половину того, что должен за Элен.
-- Наверное интересно так вот летать повсюду.
-- Да. А чем занимаетесь вы.
-- Вы это про что.
-- Ну, не знаю. Вы сюда откуда приехали.
-- Не думаю, что я должна отвечать на этот вопрос.
-- Почему.
-- Закажите мне сначала еще выпивки.
Кристиан заказывает еще несколько порций. Карлотта
отправляет их следом за первыми. Птичка в клетке за стойкой
бара, не останавливаясь, макает клювик в чашку с водой. В пору
кризиса оставайся твердым и трезвым. И сходи с ума от тревоги.
-- Я из северной части штата. Женева. Это на Фингер-Лейкс.
Хоть и не ваше дело, откуда я приехала.
-- Ну хорошо, а куда вы теперь направляетесь.
-- Назад в свою комнату. Мне целый день рассиживаться не
по карману. Я беру двадцать долларов в час. За десять могу
отсосать.
Во мраке сгущаются крупные тени. К столу приближается
внушительный джентльмен. Привлеченный испущенным Кристианом
воплем страдания. Перешедшего в ярость, когда официантка
хлопнула счетом о стол. И застыла над ним, дожидаясь двадцатки.
Не потеряв ни гроша, выбраться из одного фиаско и лишь затем,
чтобы быть обобранным и впороться в другое. Отправься на поиск
любви, лишишься всех денег. Самое безопасное -- медленно
встать. Пока вышибала рокочет. Поводя бульдозерными плечами.
Выпячивая подбородок. Кривя нижнюю губу. Чтобы показать, какой
он крутняк.
-- Эй, ты шибко умный или чего.
-- Нет, я всего-навсего мирный гражданин.
-- Здесь у нас шуметь не положено, малыш. Потому как, если
кто выступает, мы с ним обходимся грубо. Так что плати по счету
и вали отсюда, пока я тебе башку не отшиб.
Глаза Кристиана пробегаются по телу громилы. Выискивая, не
спрятан ли за какой-либо припухлостью револьвер. Мне повезло,
что с виду я слабак слабаком. Каждому ясно, что меня довольно
пихнуть разок и на пули тратиться уже не придется. Тени
посетителей горбятся над стаканами. Зеркала за батареей
бутылок. Табуретки у бара, чтобы ими размахивать, и пепельницы,
чтобы швыряться. Зеленые с красным вспышки неона мечутся в
темноте. Матерь Божья, Святая Дева Мария, смилуйся надо мной
ради прежних времен. Потому что когда-то приемная мать обратила
меня в католичество. Пожалуйста, не дай мне соскользнуть в
новую бездну. Вайн прав, все убийства в этом городе проистекают
из грубости. Раздается голос Карлотты.
-- Сам говорит, сукин сын, что он пилот авиалинии, а сам
просто паршивый сквалыга.
-- О'кей, ты, летающий умник, ты слышал, что я сказал.
Плати. Расправляй крылышки. И отваливай.
-- Нет.
-- Слушай, я могу еще раз сказать. Плати. И отваливай.
-- А я могу сказать тебе следующее. Попробуй тронуть меня
и у тебя мозги сквозь затылок вылетят.
-- Ба, да ты, похоже, шутник, сынок.
Внушительный джентльмен через плечо окликает бармена в
белой рубашке, и тот вылетает из-за стойки. Кристиан, фехтуя
левой, отступает на шаг. Внушительный джентльмен делает шаг
вперед. Протянув одну руку со здоровенной клешней и сжав другую
в кулак. Официантка, роняя напитки, заслоняется подносом, точно
щитом. Оборачиваются посетители. Воркующий голос наплывает из
музыкального ящика. Хрустят под ногами орешки. В последний раз
виденные в вазочке на столе. О, протыкать бы сейчас дырки
верным моим троакаром в одной из светлых и радостных
бальзамировочных комнат. Но мимо моего носа со свистом
пролетает кулак внушительного джентльмена. Смачно впечатываясь
в Карлотту, которая как раз зачем-то встает. И простонав, кулем
валится на пол. Официантка визжит.
-- Тони, Тони, ты глаз ей выбил, вон он на полу.
Тони смотрит вниз. Достаточно долго, чтобы Кристиан успел
внушить ему мысль, что и вверх смотреть иногда невредно. С
помощью хука правой, которая описывает странно замедленную
дугу, начавшуюся от присогнутых колен Кристиана. И
закончившуюся под челюстью Тони. Заставив его со свернутой шеей
несколько воспарить над землей. С треском врубиться затылком в
скругленье дубовой стойки, раскинуть руки и в мирном покое
осесть, одну лапу засунув в плевательницу, а другую оставив
ладонью кверху лежать на латунной подпорке для ног. Из
барменовых уст с негромким шипением вылетает, иисусе-христе,
он, не успев добежать, тормозит. И медленно отступает, поднимая
руки. Перед приближающимся Кристианом. Кулаки которого
привольно покачиваются у бедер, на концах полусогнутых рук.
-- Не бейте меня, мистер, с этой минуты я ваш союзник,
поверьте. Я только старался, чтобы тут все было культурно.
Официантка, прижав к щекам кулачки, уставилась в пол.
Какой-то голос орет от бара, доктора сюда, да глаз держите в
тепле, они его могут обратно вставить. И дрожащий палец чьей-то
вытянутой руки указывает на Кристиана.
-- Это вон того парня работа. Он ей глаз выбил.
Бармен, с кокетливыми круглыми резиночками на каждом
рукаве, набирается смелости. Обиженно простирает перст,
присоединяясь к поискам справедливости. Успев в поисках
безопасности отступить всего на два шага. Он успевает еще
поднять обе руки, чтобы прикрыться от прыгнувшего вперед
Кристиана, но слишком высоко и слишком поздно, ибо правый кулак
последнего, описав широкую и низкую кривую, с гулким булькающим
звуком врезается бармену под сердце. А молниеносный левый
сминает ему правое легкое. Из нагрудного кармана рубашки
разлетаются спички, сигареты и карандаши. Бармен, наклонясь
вперед, некоторое время висит, мотаясь в метели ударов слева и
справа, а когда она утихает, рушится мордой в собственную
тягучую рвоту.
Двое посетителей перемахивают через стойку. Один мчит к
расположенному в глуби бара сортиру. Еще один, пьяный,
поднимается с табурета. Шляпа сдвинута с потного лба на
затылок. Выпятив губы и нахмурив чело, он болтает пальцем перед
носом налетающего в поисках выходной двери Кристиана. Кристиан
на ходу плюхает тылом ладони по мутноглазой орясине. Шляпа еще
летит по воздуху. Когда Корнелиус, рискуя растяженьем в паху,
проскакивает по лестнице мимо последнего, так и оставшегося за
канатами ринга пьянчуги, который тянет руку, желая хлопнуть
меня по спине.
-- Вот это чемпион. Такого убойного таланта я со времен
Сахарного Рея не видывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
этом городе выпустишь что-то из рук, пиши пропало. Что
относится и к оливковым прелестям этой девушки с большими
карими глазами. Если, конечно, я не засуну руку по локоть в
карман и не начну сорить деньгами. И ведь как раз на этой
неделе я выплатил почти половину того, что должен за Элен.
-- Наверное интересно так вот летать повсюду.
-- Да. А чем занимаетесь вы.
-- Вы это про что.
-- Ну, не знаю. Вы сюда откуда приехали.
-- Не думаю, что я должна отвечать на этот вопрос.
-- Почему.
-- Закажите мне сначала еще выпивки.
Кристиан заказывает еще несколько порций. Карлотта
отправляет их следом за первыми. Птичка в клетке за стойкой
бара, не останавливаясь, макает клювик в чашку с водой. В пору
кризиса оставайся твердым и трезвым. И сходи с ума от тревоги.
-- Я из северной части штата. Женева. Это на Фингер-Лейкс.
Хоть и не ваше дело, откуда я приехала.
-- Ну хорошо, а куда вы теперь направляетесь.
-- Назад в свою комнату. Мне целый день рассиживаться не
по карману. Я беру двадцать долларов в час. За десять могу
отсосать.
Во мраке сгущаются крупные тени. К столу приближается
внушительный джентльмен. Привлеченный испущенным Кристианом
воплем страдания. Перешедшего в ярость, когда официантка
хлопнула счетом о стол. И застыла над ним, дожидаясь двадцатки.
Не потеряв ни гроша, выбраться из одного фиаско и лишь затем,
чтобы быть обобранным и впороться в другое. Отправься на поиск
любви, лишишься всех денег. Самое безопасное -- медленно
встать. Пока вышибала рокочет. Поводя бульдозерными плечами.
Выпячивая подбородок. Кривя нижнюю губу. Чтобы показать, какой
он крутняк.
-- Эй, ты шибко умный или чего.
-- Нет, я всего-навсего мирный гражданин.
-- Здесь у нас шуметь не положено, малыш. Потому как, если
кто выступает, мы с ним обходимся грубо. Так что плати по счету
и вали отсюда, пока я тебе башку не отшиб.
Глаза Кристиана пробегаются по телу громилы. Выискивая, не
спрятан ли за какой-либо припухлостью револьвер. Мне повезло,
что с виду я слабак слабаком. Каждому ясно, что меня довольно
пихнуть разок и на пули тратиться уже не придется. Тени
посетителей горбятся над стаканами. Зеркала за батареей
бутылок. Табуретки у бара, чтобы ими размахивать, и пепельницы,
чтобы швыряться. Зеленые с красным вспышки неона мечутся в
темноте. Матерь Божья, Святая Дева Мария, смилуйся надо мной
ради прежних времен. Потому что когда-то приемная мать обратила
меня в католичество. Пожалуйста, не дай мне соскользнуть в
новую бездну. Вайн прав, все убийства в этом городе проистекают
из грубости. Раздается голос Карлотты.
-- Сам говорит, сукин сын, что он пилот авиалинии, а сам
просто паршивый сквалыга.
-- О'кей, ты, летающий умник, ты слышал, что я сказал.
Плати. Расправляй крылышки. И отваливай.
-- Нет.
-- Слушай, я могу еще раз сказать. Плати. И отваливай.
-- А я могу сказать тебе следующее. Попробуй тронуть меня
и у тебя мозги сквозь затылок вылетят.
-- Ба, да ты, похоже, шутник, сынок.
Внушительный джентльмен через плечо окликает бармена в
белой рубашке, и тот вылетает из-за стойки. Кристиан, фехтуя
левой, отступает на шаг. Внушительный джентльмен делает шаг
вперед. Протянув одну руку со здоровенной клешней и сжав другую
в кулак. Официантка, роняя напитки, заслоняется подносом, точно
щитом. Оборачиваются посетители. Воркующий голос наплывает из
музыкального ящика. Хрустят под ногами орешки. В последний раз
виденные в вазочке на столе. О, протыкать бы сейчас дырки
верным моим троакаром в одной из светлых и радостных
бальзамировочных комнат. Но мимо моего носа со свистом
пролетает кулак внушительного джентльмена. Смачно впечатываясь
в Карлотту, которая как раз зачем-то встает. И простонав, кулем
валится на пол. Официантка визжит.
-- Тони, Тони, ты глаз ей выбил, вон он на полу.
Тони смотрит вниз. Достаточно долго, чтобы Кристиан успел
внушить ему мысль, что и вверх смотреть иногда невредно. С
помощью хука правой, которая описывает странно замедленную
дугу, начавшуюся от присогнутых колен Кристиана. И
закончившуюся под челюстью Тони. Заставив его со свернутой шеей
несколько воспарить над землей. С треском врубиться затылком в
скругленье дубовой стойки, раскинуть руки и в мирном покое
осесть, одну лапу засунув в плевательницу, а другую оставив
ладонью кверху лежать на латунной подпорке для ног. Из
барменовых уст с негромким шипением вылетает, иисусе-христе,
он, не успев добежать, тормозит. И медленно отступает, поднимая
руки. Перед приближающимся Кристианом. Кулаки которого
привольно покачиваются у бедер, на концах полусогнутых рук.
-- Не бейте меня, мистер, с этой минуты я ваш союзник,
поверьте. Я только старался, чтобы тут все было культурно.
Официантка, прижав к щекам кулачки, уставилась в пол.
Какой-то голос орет от бара, доктора сюда, да глаз держите в
тепле, они его могут обратно вставить. И дрожащий палец чьей-то
вытянутой руки указывает на Кристиана.
-- Это вон того парня работа. Он ей глаз выбил.
Бармен, с кокетливыми круглыми резиночками на каждом
рукаве, набирается смелости. Обиженно простирает перст,
присоединяясь к поискам справедливости. Успев в поисках
безопасности отступить всего на два шага. Он успевает еще
поднять обе руки, чтобы прикрыться от прыгнувшего вперед
Кристиана, но слишком высоко и слишком поздно, ибо правый кулак
последнего, описав широкую и низкую кривую, с гулким булькающим
звуком врезается бармену под сердце. А молниеносный левый
сминает ему правое легкое. Из нагрудного кармана рубашки
разлетаются спички, сигареты и карандаши. Бармен, наклонясь
вперед, некоторое время висит, мотаясь в метели ударов слева и
справа, а когда она утихает, рушится мордой в собственную
тягучую рвоту.
Двое посетителей перемахивают через стойку. Один мчит к
расположенному в глуби бара сортиру. Еще один, пьяный,
поднимается с табурета. Шляпа сдвинута с потного лба на
затылок. Выпятив губы и нахмурив чело, он болтает пальцем перед
носом налетающего в поисках выходной двери Кристиана. Кристиан
на ходу плюхает тылом ладони по мутноглазой орясине. Шляпа еще
летит по воздуху. Когда Корнелиус, рискуя растяженьем в паху,
проскакивает по лестнице мимо последнего, так и оставшегося за
канатами ринга пьянчуги, который тянет руку, желая хлопнуть
меня по спине.
-- Вот это чемпион. Такого убойного таланта я со времен
Сахарного Рея не видывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113