-- Я пребываю в забвении.
-- Научились, понимаешь, всякие слова говорить. Попали бы
вы на один из моих кораблей. Свобода мысли, будь я проклят,
блядуют на свободе вот и все дела.
-- Послушайте, адмирал, в этом спортзале командую я.
Неприличные выражения запрещаются.
-- А вот попал бы он как-нибудь ко мне на корабль.
-- Но Корнелиус уже служил во флоте, Адмирал. Вы на его
оснастку взгляните. Якоря навесу. Переборки укреплены. Прощай
любимый город, уходим завтра в море. Чтобы повытрясти дерьмо из
пакостных итальяшек. Вперед за Ирландию.
-- Чушь собачья.
-- Какая такая чушь, Адмирал. Вот Кристиан говорит, что
жиды да негритосы заняли в подземке все сиденья. Их, говорит,
надо в масле сварить. Чтобы освободить места для ирландцев.
-- Иных слов я от него и не ждал.
-- А вы подеритесь с ним, Адмирал, подеритесь. В конце
концов, для чего предназначено это место. Как не для упражнения
в мужественных видах спорта. В искусстве самообороны.
-- Я ожидаю мою маникюршу.
-- Кристиан думает, что вы гомосексуалист, Адмирал. Что вы
потому и за ногтями ухаживаете. Дали бы вы ему как следует. И
потом, что это вы здесь салон красоты устраиваете.
-- Как только вы перестанете упражняться здесь в бизнесе,
я начну упражняться в мужественных видах спорта.
-- Как же мне продавать мой антиквариат, если у меня
своего магазина не будет. Я между прочим отличную штуку
придумал, велел насверлить в картинных рамах дырок, чтобы
казалось, будто дерево черви проели. Не хотите купить
кого-нибудь из старых мастеров, Адмирал. Дешево. Повесите у
себя на яхте в кают-компании.
-- Подделки, изготовленные на задворках Бронкса.
-- Подлинники из самых что ни на есть европейских замков.
-- О'Рурк, вы в музее когда-нибудь были.
-- Зачем. Мне и так хорошо. Нанял себе двух молодцов,
только что из университета. Я всегда говорил, если у человека
есть ученая степень, он, когда ворует, сильно нервничает. А
такого легче поймать.
Стук в дверь. О'Рурк орет, милости просим в наш гадюшник.
На пороге нерешительно застывает девушка в белом халатике.
Толкающая перед собой сервировочный столик с серебряным
заварочным чайником и подносиком, полным маникюрных
инструментов.
-- Я ищу Адмирала Брауна.
-- А вот он. Вот этот могучий бык.
-- Заткнитесь, О'Рурк. Входите, юная леди. Как вас зовут.
-- Гертруда. Гертруда Грасиа.
-- Подойдите поближе. Я хочу выпить немного чаю. Не
возражаете, если я буду называть вас просто Гертрудой.
-- Нет, сэр.
-- Меня уже мутит от этого сэра. Зовите меня как хотите,
только не сэром. Я себя от этого сэра недоноском каким-то
чувствую.
-- Вы, Адмирал, кто угодно, только не недоносок.
-- Заткнитесь, О'Рурк.
-- Эй, Адмирал, так не пойдет, я знаю, что у вас в
чайнике.
-- Я всего лишь бросил туда кусок сахара.
-- Вы еще молочка подлейте.
-- Мисс Грасиа, расскажите этому деятелю в дырявом халате,
как вы попросили чаю для Адмирала и как вам дали вот этот
чайник. Так дело было или не так.
-- Так, сэр.
-- Видите, О'Рурк, что я вам говорил, это чай.
-- Виски. Подлейте молочка-то, подлейте. Как тебе это
нравится, Корнелиус. Позор. В храме спортивных свершений. Но
послушайте, Адмирал, почему бы вам перед тем, как вы займетесь
ногтями, не выйти на ринг и не поспаринговаться немного с
Корнелиусом.
О'Рурк включает свет. За окном по ущелью улицы
прокатывается гром. Клаксоны крякают под дождем. Выглянув,
видишь людей без шляп, мокрыми газетами прикрывающих головы. А
ты пока здесь. В привилегированной безопасности. Промыл нынче
задницу, как велел доктор Педро. И оставил Фанни покусывать
губы. После того, как она выпалила, ты ведь хочешь бросить
меня, верно. Позвонил Шарлотте, хотел назначить свидание. Как
много видишь ныне у задних окон автобусов людей, расплывающихся
в загадочных улыбках. Мертвые лица. Лишенные отличительных
черт.
-- Вы меня слышали, Адмирал. Вы испугались.
-- Ха-ха, благодарю за подстрекательское предположение,
О'Рурк. Если вы желаете, чтобы мистер Кристиан вышел со мной на
ринг. Довольно будет его согласия.
Кристиан робко склоняет голову. Демонстрируя трусость.
Сопровождаемую прямым джентльменским отказом.
-- Мне как-то не хочется.
-- Да брось ты, Корнелиус, Адмирал обещает не прибегать к
смертельным ударам. Запомните, Адмирал, крученый удар запрещен,
вы меня поняли. Я не хочу, чтобы кого-нибудь выносили из этого
зала, пока я им заведую. Усвойте это как следует.
-- Но в нем мое главное преимущество.
-- Преимущество-преимущество, какое еще преимущество.
Длинные слова тут тоже запрещены. Дайте мне клятвенное обещание
не прибегать к крученому удару, вот и все что мне требуется, а
преимущества меня не касаются. Видите, Корнелиус, Адмирал дает
клятвенное обещание.
-- Мне все равно как-то не хочется.
-- Что ты в самом деле, Корнелиус. Чего тебе еще нужно от
Адмирала, он же пообещал крученым не бить. Ну-ка, Адмирал,
честное бойскаутское, никаких крученых ударов.
-- Не говорите глупостей, я в жизни не ударил человека,
неспособного за себя постоять.
-- Ну что же, Корнелиус. Выходи с Адмиралом на ринг. Я
тебе советами буду помогать. Давай-давай, пока он не
наманикюрился. Будем считать, Адмирал, что он еврей, а вы
черномазый. И пусть победит сильнейшая раса.
-- Ну ладно, хорошо.
-- Вот и умница, Корнелиус. Адмирал, на мостик. Драться
вполсилы.
-- Для меня, О'Рурк, спорт это встреча равных. Я не стал
бы связываться с человеком, не способным за себя постоять.
-- Корнелиус не калека, Адмирал. Просто если вы обуздаете
себя и не станете прибегать к крученому удару, никто не
пострадает.
-- Я не могу обещать ничего подобного.
-- Так вы ведь уже пообещали.
-- Это мой инстинктивный удар. Все происходит внезапно. Я
сам не знаю, как это случается.
-- Да чего там знать-то, Адмирал, это же очевидно,
достаточно посмотреть на вашу фигуру, двадцатилетний юноша да и
только.
-- Что ж, форму я поддерживаю. Каждый корабль, выходящий в
море под моей командой, неизменно несет на себе здоровый и
тренированный экипаж.
-- А вот скажите, мисс Грасиа, можно ли по виду Адмирала
определить, что он обладает одним из самых страшных ударов,
когда-либо наносившихся на ринге. Он, естественно, не одобряет
таких разговоров. Но вы же не станете этого отрицать, Адмирал.
-- Черт побери, я и не отрицаю. Я даже предпочел бы, чтобы
об этом знало побольше народу. И всякий, кто выходит со мной на
ринг, понимал, какому риску он подвергается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113