Корнелиус Кристиан сошел со свидетельского возвышения,
сделал четыре шага и рухнул без памяти. И падая, грезил о
Фанни. Как будто она девочка с черной ленточкой в светлых
волосах, а я мальчик в единственном и самом лучшем моем
костюме. И я приглашаю ее на первый в жизни танец. Мы скользим
с ней по полу. На ней цыганское платье. И она шепчет мне в ухо.
Корнелиус, какой зубной пастой ты пользуешься.
Вайн треплет Кристиана по спине. Команда вайновских
адвокатов отряхивает мою одежду. Прикрыв зонтом, меня сводят по
ступеням здания суда и усаживают в лимузин Вайна. Печально
глядит Толстолицый. Впрочем, улыбка его расцветает вновь, когда
он распахивает пиджак, демонстрируя новый плакат.
СОБАКА ЛАЕТ ВЕТЕР НОСИТ
Чарли мчит меня через город. На Тридцать Третью, угол
Пятой. Дождь затопляет улицы. Люди скачут от подъезда к
подъезду. Мимо бессчетных окон, в каждом из которых красуется
изделие и имя изготовителя. Коммерция процветает. В телефонной
книге не протолкнуться от адвокатов. Готовых схватить клиента
за руку и провести его по жизни, оберегая от всяческого
надувательства. Большое облегчение -- снова увидеть серьезную
физиономию Чарли.
-- Здорово ты там поработал, Корнелиус. В землю, можно
сказать, втоптал этого наглого адвокатишку, который разлетелся
куш сорвать с мистера Вайна. Знаешь, когда помирает законник,
одним счастливым человеком, наверное, больше становится. В этом
зале суда прямо как будто видишь с птичьего полета весь мир.
От лимузина Чарли сопровождает Кристиана к одному из
шестидесяти семи лифтов. Через огромный розового мрамора
вестибюль. Взлетаем, так что уши закладывает, на
головокружительный восемьдесят пятый этаж. Выходим, оставляя
сзади прочую публику, стремящуюся на крышу небоскреба. Идем по
коридору с полами, покрытыми резиновым матом, мимо матовых
стеклянных дверей. Цифры и имена. А на этой написано: доктор
Педро.
Женщина в белом халатике поднимается на изящные ножки,
чтобы проводить Кристиана сквозь дверь. Махонький беловолосый
доктор, поблескивая глазами, сидит за столом. Внизу дождь
поливает город. Виден Гудзон и парк Палисейдс за ним. А в
северной стороне -- кусочек Центрального Парка и все безумные
улицы Гарлема. Уходящие к грустному, никем не воспетому
готическому великолепию Бронкса.
-- Входите, что с вами такое стряслось, молодой человек,
садитесь. Вы добрый друг Кларенса. Кларенс малый хороший,
толковый малый. Выбрал себе работу, лучше не надо. Мимо него не
проскочишь, а эму всех дел -- людей по ящикам раскладывать. И
лечить никого не надо. Немного свечей, музыки, цветов, потом
небольшая поездка. Знаете, почему я со своей приемной так
высоко забрался. Я вам скажу. Чтобы можно было взглянуть вниз и
увидеть всех придурков до единого. Они тут кишмя кишат. Хотите
жить долго. Не надо молиться богу. Доймете его, он вас приберет
пораньше. Ну, так что там с вами случилось. Вот со мной ничего
не случается. Восемьдесят шесть лет. А знаете, почему со мной
ничего не стрясается. Я вам скажу. Потому что я ерунды не
болтаю. Оттого и дожил до восьмидесяти шести. Так что,
говорите, с вами случилось.
-- Упал в обморок на суде.
-- Ловко. Сколько пальцев я поднял.
-- Три.
-- Голова часто болит.
-- Нет.
-- Хорошо. Теперь расстегните ширинку, посмотрим, что у
вас там интересного. Неплохо. Коснитесь носков ног. Отлично. Со
стулом все в порядке.
-- Да.
-- Хорошо. Хорошая еда, хороший стул, хорошая работа и
ничего, кроме долгой жизни, вас прикончить не сможет. Я пошлю
Вайну счет, а вы после этого будете жить долго и счастливо.
Годится.
-- О'кей.
-- Похоже, у вас есть голова на плечах. Вы как, человек
толковый.
-- Надеюсь, что так.
-- Что ж, оно в этом городе не повредит. Здесь все либо
торгуют, либо воруют. И все волнуются насчет преступности. Но я
вам вот что скажу. Без преступности наш город сразу бы
развалился. Ко мне кто только не ходит. И каждому подавай укол
в задницу. Хрен им в жопу всадить, и то проку было бы больше.
Но в этом городе никто не чувствует себя хорошо без иголки в
корме. Ну-с, я достаю вот эту. Толстая, как сигара. Они уже и
штаны спустили, но как завидят меня с этой штукой в руках, так
сразу бежать порываются. Я говорю, куда это вы собрались. А
они, господи помилуй, док, вы что, собираетесь мне в зад этакую
громилу воткнуть. Я, говорю, слишком стар, чтобы утешать вас
враньем. Ясное дело, я собираюсь воткнуть вам в задницу эту
большую иглу. Сами просили. Я хороший врач, потому и игла у
меня большая. Нет, такой иглы они не хотят. И знаете, что я им
прописываю. Епитимью. Отправляйтесь, говорю я, домой и займите
чем-нибудь ваши брови. Бог наделил человека бровями, чтобы они
не давали поту глаза выедать. Идите и отскоблите как следует
пол на кухне. Преклоните колени. Говорю я им. Эта чертова
публика думает, что можно всю жизнь просидеть на своих дурацких
жирных плоских задах, а потом получить укольчик и снова стать
здоровым. Чушь собачья. Так что катитесь отсюда, с вами все в
порядке. Только на сифон не нарвитесь или на трепака. И с
мандавошками тоже поаккуратней. А как прогадитесь, подмывайте
задницу с мылом. Проходите три мили в день. А придурков не
слушайте. Да, подождите-ка. Прежде, чем вы уйдете. Знаете, как
убедиться в том, что женщина действительно красива.
-- Нет.
-- Очень просто. Женщина и в самом деле кажется вам
красивой, если вас тянет поцеловать сиденье ее толчка. Всего
хорошего. Остерегайтесь придурков. Эй, погодите минуту. Знаете,
что такое бог.
-- Нет.
-- Бог это ваши желания. А каковы ваши желания. Побольше
задниц и побольше денег. Вот это и есть бог, много задниц и
много денег. Всего хорошего. Трепака тоже остерегайтесь. Его,
кстати, и через рот можно получить. Погодите минуту. Знаете, я
холостяк. Трех подружек похоронил. И сам должен был умереть уже
три раза. А как вы думаете, почему я не умер. Потому что всегда
говорил женщине, что ей следует делать. Всего хорошего. Нет,
погодите минуту. Не забывайте. Главное, следите, чтобы к вам
придурки не лезли. Знаете, почему. Потому что с одним из них вы
только что познакомились.
В тот день Чарли подвез меня на мою тенистую боковую
улочку. По Пятой авеню. В потоке желтых таксомоторов. Люди
ждут. Швейцары дуют в свистки. Люди стоят под дверными
навесами. Средь молний, грома и ветра. Заворачивающего изнанкой
наружу парковую листву. Город промыло дочиста. Пыль и копоть
снесло в водостоки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
сделал четыре шага и рухнул без памяти. И падая, грезил о
Фанни. Как будто она девочка с черной ленточкой в светлых
волосах, а я мальчик в единственном и самом лучшем моем
костюме. И я приглашаю ее на первый в жизни танец. Мы скользим
с ней по полу. На ней цыганское платье. И она шепчет мне в ухо.
Корнелиус, какой зубной пастой ты пользуешься.
Вайн треплет Кристиана по спине. Команда вайновских
адвокатов отряхивает мою одежду. Прикрыв зонтом, меня сводят по
ступеням здания суда и усаживают в лимузин Вайна. Печально
глядит Толстолицый. Впрочем, улыбка его расцветает вновь, когда
он распахивает пиджак, демонстрируя новый плакат.
СОБАКА ЛАЕТ ВЕТЕР НОСИТ
Чарли мчит меня через город. На Тридцать Третью, угол
Пятой. Дождь затопляет улицы. Люди скачут от подъезда к
подъезду. Мимо бессчетных окон, в каждом из которых красуется
изделие и имя изготовителя. Коммерция процветает. В телефонной
книге не протолкнуться от адвокатов. Готовых схватить клиента
за руку и провести его по жизни, оберегая от всяческого
надувательства. Большое облегчение -- снова увидеть серьезную
физиономию Чарли.
-- Здорово ты там поработал, Корнелиус. В землю, можно
сказать, втоптал этого наглого адвокатишку, который разлетелся
куш сорвать с мистера Вайна. Знаешь, когда помирает законник,
одним счастливым человеком, наверное, больше становится. В этом
зале суда прямо как будто видишь с птичьего полета весь мир.
От лимузина Чарли сопровождает Кристиана к одному из
шестидесяти семи лифтов. Через огромный розового мрамора
вестибюль. Взлетаем, так что уши закладывает, на
головокружительный восемьдесят пятый этаж. Выходим, оставляя
сзади прочую публику, стремящуюся на крышу небоскреба. Идем по
коридору с полами, покрытыми резиновым матом, мимо матовых
стеклянных дверей. Цифры и имена. А на этой написано: доктор
Педро.
Женщина в белом халатике поднимается на изящные ножки,
чтобы проводить Кристиана сквозь дверь. Махонький беловолосый
доктор, поблескивая глазами, сидит за столом. Внизу дождь
поливает город. Виден Гудзон и парк Палисейдс за ним. А в
северной стороне -- кусочек Центрального Парка и все безумные
улицы Гарлема. Уходящие к грустному, никем не воспетому
готическому великолепию Бронкса.
-- Входите, что с вами такое стряслось, молодой человек,
садитесь. Вы добрый друг Кларенса. Кларенс малый хороший,
толковый малый. Выбрал себе работу, лучше не надо. Мимо него не
проскочишь, а эму всех дел -- людей по ящикам раскладывать. И
лечить никого не надо. Немного свечей, музыки, цветов, потом
небольшая поездка. Знаете, почему я со своей приемной так
высоко забрался. Я вам скажу. Чтобы можно было взглянуть вниз и
увидеть всех придурков до единого. Они тут кишмя кишат. Хотите
жить долго. Не надо молиться богу. Доймете его, он вас приберет
пораньше. Ну, так что там с вами случилось. Вот со мной ничего
не случается. Восемьдесят шесть лет. А знаете, почему со мной
ничего не стрясается. Я вам скажу. Потому что я ерунды не
болтаю. Оттого и дожил до восьмидесяти шести. Так что,
говорите, с вами случилось.
-- Упал в обморок на суде.
-- Ловко. Сколько пальцев я поднял.
-- Три.
-- Голова часто болит.
-- Нет.
-- Хорошо. Теперь расстегните ширинку, посмотрим, что у
вас там интересного. Неплохо. Коснитесь носков ног. Отлично. Со
стулом все в порядке.
-- Да.
-- Хорошо. Хорошая еда, хороший стул, хорошая работа и
ничего, кроме долгой жизни, вас прикончить не сможет. Я пошлю
Вайну счет, а вы после этого будете жить долго и счастливо.
Годится.
-- О'кей.
-- Похоже, у вас есть голова на плечах. Вы как, человек
толковый.
-- Надеюсь, что так.
-- Что ж, оно в этом городе не повредит. Здесь все либо
торгуют, либо воруют. И все волнуются насчет преступности. Но я
вам вот что скажу. Без преступности наш город сразу бы
развалился. Ко мне кто только не ходит. И каждому подавай укол
в задницу. Хрен им в жопу всадить, и то проку было бы больше.
Но в этом городе никто не чувствует себя хорошо без иголки в
корме. Ну-с, я достаю вот эту. Толстая, как сигара. Они уже и
штаны спустили, но как завидят меня с этой штукой в руках, так
сразу бежать порываются. Я говорю, куда это вы собрались. А
они, господи помилуй, док, вы что, собираетесь мне в зад этакую
громилу воткнуть. Я, говорю, слишком стар, чтобы утешать вас
враньем. Ясное дело, я собираюсь воткнуть вам в задницу эту
большую иглу. Сами просили. Я хороший врач, потому и игла у
меня большая. Нет, такой иглы они не хотят. И знаете, что я им
прописываю. Епитимью. Отправляйтесь, говорю я, домой и займите
чем-нибудь ваши брови. Бог наделил человека бровями, чтобы они
не давали поту глаза выедать. Идите и отскоблите как следует
пол на кухне. Преклоните колени. Говорю я им. Эта чертова
публика думает, что можно всю жизнь просидеть на своих дурацких
жирных плоских задах, а потом получить укольчик и снова стать
здоровым. Чушь собачья. Так что катитесь отсюда, с вами все в
порядке. Только на сифон не нарвитесь или на трепака. И с
мандавошками тоже поаккуратней. А как прогадитесь, подмывайте
задницу с мылом. Проходите три мили в день. А придурков не
слушайте. Да, подождите-ка. Прежде, чем вы уйдете. Знаете, как
убедиться в том, что женщина действительно красива.
-- Нет.
-- Очень просто. Женщина и в самом деле кажется вам
красивой, если вас тянет поцеловать сиденье ее толчка. Всего
хорошего. Остерегайтесь придурков. Эй, погодите минуту. Знаете,
что такое бог.
-- Нет.
-- Бог это ваши желания. А каковы ваши желания. Побольше
задниц и побольше денег. Вот это и есть бог, много задниц и
много денег. Всего хорошего. Трепака тоже остерегайтесь. Его,
кстати, и через рот можно получить. Погодите минуту. Знаете, я
холостяк. Трех подружек похоронил. И сам должен был умереть уже
три раза. А как вы думаете, почему я не умер. Потому что всегда
говорил женщине, что ей следует делать. Всего хорошего. Нет,
погодите минуту. Не забывайте. Главное, следите, чтобы к вам
придурки не лезли. Знаете, почему. Потому что с одним из них вы
только что познакомились.
В тот день Чарли подвез меня на мою тенистую боковую
улочку. По Пятой авеню. В потоке желтых таксомоторов. Люди
ждут. Швейцары дуют в свистки. Люди стоят под дверными
навесами. Средь молний, грома и ветра. Заворачивающего изнанкой
наружу парковую листву. Город промыло дочиста. Пыль и копоть
снесло в водостоки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113