-- Поясничную часть и грудную клетку. Лица почти не
пострадали. Плевральную полость нам пришлось восстанавливать.
Тут есть своего рода мораль, Кристиан. Впрочем, не знаю. Такого
рода напасти повергают меня в изумление. Даже то, что
выпестывает человек, способно его погубить. Но по большей части
совершаемые в этом городе убийства представляют собой акты
непосредственного осуществления правосудия. В девяноста девяти
процентах случаев люди просто-напросто получают воздаяние за
собственную грубость. Вот в чем причина убийств, Кристиан. В
невежливости. И может быть, мне следует рассказать вам кое-что.
Всего через несколько дней после погребения вашей жены. Я
случайной увидел вас. Помогающим крупной и полной цветной
женщине пройти с покупками через дверь. А потом вы еще
постояли, держа дверь открытой. Люди проходили через нее один
за другим. И никто даже не кивнул вам и не сказал спасибо. Но
вы все равно держали ее. Как человек, слишком воспитанный,
чтобы захлопнуть дверь перед чьим-то лицом. Мне не хотелось
навязывать вам свое общество, иначе я непременно подошел бы,
чтобы пожать вашу руку.
-- Я что-то ничего такого не помню, мистер Вайн. Вы
уверены, что это был я.
-- Это были вы. У меня почти безупречная память на лица,
живые и мертвые. И кстати о лицах. Эти ваши снимки в гробу уже
принесли значительные результаты. Директор Рочестерского бюро
сказал, что ему еще не приходилось видеть подобного
классического благородства, присущего одновременно и гробу, и
усопшему. Со времени публикации рекламы заказы у нас возросли
на пятьдесят процентов.
-- Что же, я очень этому рад, мистер Вайн.
-- Говорю вам, Кристиан, здесь у нас перед вами
открывается очень почтенное будущее.
Вайн поводит плечами и шеей. Тугие сверкающие белизной
манжеты рубашки. Булавка с жемчужиной в черном шелковом
галстуке с маленькими пурпурными стрелами Спортивного клуба. Он
совсем недавно подстригся. Кладет поверх стола вытянутые руки.
Складывает ладони, скрещивает наманикюренные пальцы.
Наклоняется вперед. Голос торжественен и мягок.
-- Кристиан, я прихожу сюда в такое же утро, как это. В
мир и молчание. К музыке и мечтам. К людям и их печалям. Они
обступают меня. Как будто собственная моя смерть день за днем
дарует мне утешение. Сердца скорбящих раскрываются, чтобы
принять в себя горе. Пока тело покоится здесь. Жизнь ушла из
него. Иногда -- загубленная ненасытной женой. Мое же утешение в
том, чтобы вернуть разрушенному лицу что-то от его детской
невинности, от грез и упований. Разгладить оставленные
тревогами борозды. Старческие морщины вкруг глаз. Порою я в них
вижу детей. И мне не раз случалось плакать над ними. Печаль --
это уединенный сад. Обнесенный высокими каменными стенами. И я
никогда не покину его.
-- Я понимаю вас, мистер Вайн.
-- Не думаю, Кристиан. Но хочу, чтобы поняли. И чтобы
когда-нибудь вы отдали этому служению всего себя целиком.
-- Наверное, вас бы порадовало, если бы я поработал в
студии.
-- Да, Кристиан, разумеется.
-- Я бы, пожалуй, попробовал. Если мне позволят сделать
все самому. С моим собственным усопшим.
-- Я предоставлю вам такую возможность.
-- О'кей, мистер Вайн.
-- Да, кстати, Кристиан, я и не знал, что вы член
Спортивного клуба.
-- Я получил членство за достижения в боксе. Когда учился
в школе.
-- Вы боксируете.
-- Да, сэр.
-- Что ж, я был бы не прочь иногда поспаринговаться с
вами, Кристиан. Я тоже немного боксировал, когда служил на
флоте.
-- В любое время, сэр.
-- При условии, хоть мне и не хочется портить вам
настроение, что это будет не то время, за которое я вам плачу.
Вы обладаете множеством дарований, Кристиан. Все, о чем я вас
прошу. И это не так уж много. Просто будьте на высоте. Сможете.
-- Да, сэр. Смогу. Я в этом уверен.
-- Хорошо.
В среду хоронили чету усопших, вышибленных на тот свет
огромным вязом. Фриц, чьи черные волосы разделял посередине
пробор, отдавал мне приказы таким тоном, точно боялся, что в
один прекрасный день я могу отнять у него работу. Сотрясался от
кашля, в легких его что-то ухало. Готовая реклама похоронных
услуг. Давясь, зашелся над крылом лимузина, то еще утешение для
членов семьи. А я, прежде чем отчалить в Асторию, прокрался в
кабинет мисс Мускус, намереваясь стянуть у нее несколько
бумажных носовых платков. Там она меня и застукала. Подкралась
в своем коричневом платье почти вплотную. Персиковая кожа ее
покраснела до помидорных тонов. Она недавно выщипала брови,
чтобы придать лицу нечто египетское. На шее бусы из поддельного
жемчуга. У меня в кулаке ком бумажных салфеток, у нее --
карандаш, которым она в меня ткнула. Отчего мгновенно вздулась
спереди пола пиджака. Вздутие, впрочем, опало, как только она
открыла рот.
-- Вы позволили себе отвратительно грязную шутку.
-- О чем вы говорите, мисс Мускус.
-- Вы знаете, о чем. Я не доносчица, но если вы
собираетесь все отрицать, да еще воруя у меня носовые платки, я
немедленно отправлюсь к мистеру Вайну. И вы знаете, чем это
кончится.
-- Ну хорошо. Это сделал я.
-- Зачем. Все, что я хочу знать. Зачем.
-- Понятия не имею. Вроде как дал вам благословение. Рукою
почившего представителя шоу-бизнеса. Просто подвернулась его
рука. Я решил, что это вас позабавит.
-- По-вашему, это забавно. Вот, значит, какие у вас
представления.
-- Понимаете, мисс Мускус, тут у нас как-то все
мрачновато.
-- Когда я обо всем рассказала моему другу. Он до того
разъярился, что хотел прийти сюда и избить вас.
-- Мисс Мускус, вы лучше предупредите вашего друга, что я
умею постоять за себя.
-- Он прошел отборочные соревнования в турнире "Золотая
перчатка".
-- Мне все равно, что он там прошел. Отсюда он вылетит.
Прямо сквозь стену.
-- Батюшки, какой вы грозный.
-- Совершенно верно, когда нужно, я грозный.
-- Знаете, после того что вы себе позволили, мне стало
казаться, будто я вам совсем не нравлюсь. И между прочим, могли
бы попросить разрешения, прежде чем брать мои носовые платки.
-- Вы не правы, мисс Мускус, вы очень мне нравитесь. И я
извиняюсь, я как-то не подумал, что вы обидитесь, если я
позаимствую платок-другой.
-- Вам, наверное, в тот раз показалось, что на мне
чересчур облегающее платье.
-- О нет. У вас чрезвычайно волнующая фигура.
-- Вы и вправду так думаете.
-- Да.
-- Ну ладно, будем считать, что мы друг друга поняли. Но я
хочу, чтобы вы сию же минуту поклялись, что никогда больше
ничего такого не сделаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113