– Знать, не сын я боярский, проклятый такой, обманул вас!..
В свете факелов по лесу и в кустах виднелись воины. Медленно, словно раздумывая и колеблясь, казаки слезли с коней.
– Вяжи их! – сказал дюжий мужик в железных кованых латах и выехал из кустов.
Двое подчиненных его, одетых в деревянные панцири, но в поярковых треухах и лаптях, вышли вперед с вожжами. Казаки, видя огромную толпу вокруг, уже не смели и думать о сопротивлении.
– Куды скакали? – спросил крестьянский вожак Павел Печеренин.
– Тебя искали, – ответил казак.
– На ловца и зверь бежит! – ответил с насмешкой Павел. – Пошто ж вы искали меня?
– Дороги вызнать ко Пскову.
– Отколе вы, из каких казаков?
– Лужские.
– Вон куды залетели! Мы нешто в Лугу к вам лезем? Пошто вы на нас?
– Не мы хозяева. Нас посылают – мы едем.
– Сколь же вас шлют?
– Не спрошай напрасно, шишовский боярин! Мы крест целовали: нам службы не мочно выдать, – ответил старший казак.
– Ин с пытки скажешь! – спокойно возразил он. – А ну, братцы, клади костер.
В кустах затрещало ломаемое сучье, и охапки хвороста одна за другой повалились в кучу.
Казаки стояли, плотно столпившись, и сурово молчали. Когда же один из факелов склонился к костру и огонь побежал по широким сухим веткам, – молодой светло-русый казак упал на колени.
– Православные! Братцы мои! Не губите огнем! Что мне боярская служба! Всю правду открою!
– Молчи, Сенька! Душу погубишь, дурак молодой! – крикнул старший казак.
– А ну, заткни ему глотку, Агап! – указал Печеренин.
Двое лапотников в латах схватили за голову старшего казака и сосновой чуркой заткнули рот.
– Мы не бояре, Семен. Без дела людей не жарим, люди не гуси! Сказывай все подобру, – обратился Печеренин к молодому.
– Не так их спрошаешь, Павел, – подсказал Иванка, узнавший обычаи расспроса, – может, казак соврет – как узнать! А спрошати их всех одиночно да после их правду сличать, то и знатко будет.
Печеренин согласился, и молодого казака, отделив от товарищей, увели в глубину леса. Так и расспрашивали их порознь одного за другим.
От казаков узнали, что высланный из Луги отряд должен отнять дороги на полдень от Пскова, перерезав последний путь на Остров, Изборск и Печоры.
Когда Гаврила отправил Иванку из города к Копыткову и Павлу Печеренину, во Пскове тогда шли лишь невнятные слухи о приближении нового войска, и хлебник решил, что биться с врагами легче поодиночке, чем сразу с обоими.
Он все готовил к большой решительной битве с Хованским, в то же время приготовляясь к тому, чтобы разбить подкрепление, не допустив его до самого Пскова.
Иванка привез восставшим крестьянам обещание хлебника истребить в самом городе всех помещиков и бояр. Еще три бочки пороху и свинец, привезенные крестьянам, должны были служить залогом союза. Какой-то кузнец сладил в лесу кузню, вдалеке от проезжих дорог, где никто не мог вызнать, и в ней плавил и сваривал железные обноски и куски, годные для поковки.
И вот из лесной кузни пошли выходить копья и сабли…
Им приносили изломанные пищали, старые самострелы – и они все быстро починяли…
Работали так несколько дней, а за это время крестьяне для них пригоняли дворянский скот и грузили обоз хлебом. И вот из-под Порхова потянулся обоз.
Хованский послал сюда же стрельцов и дворян отрядами человек по пятьдесят – промыслить кормов у крестьян.
Стрельцы Хованского наезжали на крестьянские дворы и отбирали последних коров и последний хлеб у крестьян, не трогая дворянских поместий. Ограбленные крестьяне злобились еще больше и уходили в леса…
Иванка ждал, что можно столкнуться с засадой, и потому он или Кузя выезжали в дозор. Их охраняли крестьяне, вооруженные пиками и самострелами… Обоз шел медленно: крестьяне вели его по плохо проезжим лесным дорогам, чтобы не встретиться с врагом… Они шли уже трое суток. Еще сутки – и дома. Тут-то как раз и поймали они казаков… Теперь надо было предупредить Гаврилу о приближении лужского войска. Одним крестьянам, без помощи из Пскова, без опытных ратных людей, было не совладать с ними.
Занять Пантелеймоновский монастырь псковитянами, поставить на его башнях городские пушки и дать отпор приближающимся войскам – вот что было нужно сделать немедленно. А во время боя крестьяне напали бы на казаков с тылу и прорвались бы в город, где им распахнут Великие ворота.
Печеренин расставил сторожей караулить крестьянский стан, и вдруг караульные поздно ночью привели еще монаха. Услыхав голоса, вскочил и Иванка.
Караульный держал свою ночную добычу за шиворот крепкой рукой. Монах вертел шеей, стараясь освободиться.
– Веди сюда, – приказал Печеренин от костра.
– Какого монастыря? – спросил он монаха.
– Святого Пантелеймона-целителя.
– Пошто ночью шатаешься?
– Архимандрит послал, – ответил ионах, и Иванка увидел, как незаметно, за спиной, он бросил что-то в костер.
– Куда ты – в огонь?! Сгорит! – крикнул Иванка, выхватив из огня письмо. – Руку пожег из-за тебя! – укорил он монаха.
– Раздень его да пошарь – нет ли еще писем, – велел Павел крестьянам.
Монах завизжал. Один из крестьян рассердился и стукнул его по шее.
– Не вой! – крикнул он.
Иванка прочел письмо. Оно было от архимандрита Пантелеймоновского монастыря заонежскому голове Степану Елагину. Архимандрит сообщал, что воров в монастыре нет, и если солдаты обойдут Псков, свернув по левой дороге, не доходя Любятинского монастыря, то в Пантелеймоновском смогут остаться и без помехи держать переправу через Великую, чтобы охватить Псков кольцом.
– Со всех сторон прут напасти! Мало – с Луги, теперь заонежские! – воскликнул Печеренин. – Выходит – нам от Пскова подале надо, а мы сами волку в пасть лезем!
– Псков – ваша крестьянска опора, – возразил Иванка. – Задавят Псков, то и вас задавят. Помогайте, браты, горожанам…
И Иванка не был уверен в том, что важнее – скакать ли во Псков со скорой вестью к Гавриле или остаться здесь, у крестьян. Он боялся, что без него Павел Печеренин уведет крестьян ото Пскова. Но все же надо было поехать. Он обещал Гавриле дать вести и знал, что каждую ночь ожидают его на стене с веревкой, чтобы втащить наверх.
Иванка накинул монашеский подрясник и тронулся в путь.
– Иван! Эй, Иван, погоди! – окликнул его Илюша, «сынок» Печеренина, который за это время стал другом Иванки. – Куда ты?! Павел Никитич ведь без тебя ждать не станет – уйдет.
– Хуже будет, Илюша, коли войско боярское ждать нас не станет – возьмет монастырь и дороги отнимет, – ответил другу Иванка.
– Ин я пойду вместо тебя. Ты пиши письмо. Я в город снесу.
2
У Гаврилы было сговорено с Иванкой, что на псковской стене, в стороне от Гремячей башни, они каждую ночь станут дожидаться вестей. Иванка снизу бросит три раза камнем в стену, и ему спустят веревку, чтобы втащить его в город без шума, не отпирая ворот, чтобы никто не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
В свете факелов по лесу и в кустах виднелись воины. Медленно, словно раздумывая и колеблясь, казаки слезли с коней.
– Вяжи их! – сказал дюжий мужик в железных кованых латах и выехал из кустов.
Двое подчиненных его, одетых в деревянные панцири, но в поярковых треухах и лаптях, вышли вперед с вожжами. Казаки, видя огромную толпу вокруг, уже не смели и думать о сопротивлении.
– Куды скакали? – спросил крестьянский вожак Павел Печеренин.
– Тебя искали, – ответил казак.
– На ловца и зверь бежит! – ответил с насмешкой Павел. – Пошто ж вы искали меня?
– Дороги вызнать ко Пскову.
– Отколе вы, из каких казаков?
– Лужские.
– Вон куды залетели! Мы нешто в Лугу к вам лезем? Пошто вы на нас?
– Не мы хозяева. Нас посылают – мы едем.
– Сколь же вас шлют?
– Не спрошай напрасно, шишовский боярин! Мы крест целовали: нам службы не мочно выдать, – ответил старший казак.
– Ин с пытки скажешь! – спокойно возразил он. – А ну, братцы, клади костер.
В кустах затрещало ломаемое сучье, и охапки хвороста одна за другой повалились в кучу.
Казаки стояли, плотно столпившись, и сурово молчали. Когда же один из факелов склонился к костру и огонь побежал по широким сухим веткам, – молодой светло-русый казак упал на колени.
– Православные! Братцы мои! Не губите огнем! Что мне боярская служба! Всю правду открою!
– Молчи, Сенька! Душу погубишь, дурак молодой! – крикнул старший казак.
– А ну, заткни ему глотку, Агап! – указал Печеренин.
Двое лапотников в латах схватили за голову старшего казака и сосновой чуркой заткнули рот.
– Мы не бояре, Семен. Без дела людей не жарим, люди не гуси! Сказывай все подобру, – обратился Печеренин к молодому.
– Не так их спрошаешь, Павел, – подсказал Иванка, узнавший обычаи расспроса, – может, казак соврет – как узнать! А спрошати их всех одиночно да после их правду сличать, то и знатко будет.
Печеренин согласился, и молодого казака, отделив от товарищей, увели в глубину леса. Так и расспрашивали их порознь одного за другим.
От казаков узнали, что высланный из Луги отряд должен отнять дороги на полдень от Пскова, перерезав последний путь на Остров, Изборск и Печоры.
Когда Гаврила отправил Иванку из города к Копыткову и Павлу Печеренину, во Пскове тогда шли лишь невнятные слухи о приближении нового войска, и хлебник решил, что биться с врагами легче поодиночке, чем сразу с обоими.
Он все готовил к большой решительной битве с Хованским, в то же время приготовляясь к тому, чтобы разбить подкрепление, не допустив его до самого Пскова.
Иванка привез восставшим крестьянам обещание хлебника истребить в самом городе всех помещиков и бояр. Еще три бочки пороху и свинец, привезенные крестьянам, должны были служить залогом союза. Какой-то кузнец сладил в лесу кузню, вдалеке от проезжих дорог, где никто не мог вызнать, и в ней плавил и сваривал железные обноски и куски, годные для поковки.
И вот из лесной кузни пошли выходить копья и сабли…
Им приносили изломанные пищали, старые самострелы – и они все быстро починяли…
Работали так несколько дней, а за это время крестьяне для них пригоняли дворянский скот и грузили обоз хлебом. И вот из-под Порхова потянулся обоз.
Хованский послал сюда же стрельцов и дворян отрядами человек по пятьдесят – промыслить кормов у крестьян.
Стрельцы Хованского наезжали на крестьянские дворы и отбирали последних коров и последний хлеб у крестьян, не трогая дворянских поместий. Ограбленные крестьяне злобились еще больше и уходили в леса…
Иванка ждал, что можно столкнуться с засадой, и потому он или Кузя выезжали в дозор. Их охраняли крестьяне, вооруженные пиками и самострелами… Обоз шел медленно: крестьяне вели его по плохо проезжим лесным дорогам, чтобы не встретиться с врагом… Они шли уже трое суток. Еще сутки – и дома. Тут-то как раз и поймали они казаков… Теперь надо было предупредить Гаврилу о приближении лужского войска. Одним крестьянам, без помощи из Пскова, без опытных ратных людей, было не совладать с ними.
Занять Пантелеймоновский монастырь псковитянами, поставить на его башнях городские пушки и дать отпор приближающимся войскам – вот что было нужно сделать немедленно. А во время боя крестьяне напали бы на казаков с тылу и прорвались бы в город, где им распахнут Великие ворота.
Печеренин расставил сторожей караулить крестьянский стан, и вдруг караульные поздно ночью привели еще монаха. Услыхав голоса, вскочил и Иванка.
Караульный держал свою ночную добычу за шиворот крепкой рукой. Монах вертел шеей, стараясь освободиться.
– Веди сюда, – приказал Печеренин от костра.
– Какого монастыря? – спросил он монаха.
– Святого Пантелеймона-целителя.
– Пошто ночью шатаешься?
– Архимандрит послал, – ответил ионах, и Иванка увидел, как незаметно, за спиной, он бросил что-то в костер.
– Куда ты – в огонь?! Сгорит! – крикнул Иванка, выхватив из огня письмо. – Руку пожег из-за тебя! – укорил он монаха.
– Раздень его да пошарь – нет ли еще писем, – велел Павел крестьянам.
Монах завизжал. Один из крестьян рассердился и стукнул его по шее.
– Не вой! – крикнул он.
Иванка прочел письмо. Оно было от архимандрита Пантелеймоновского монастыря заонежскому голове Степану Елагину. Архимандрит сообщал, что воров в монастыре нет, и если солдаты обойдут Псков, свернув по левой дороге, не доходя Любятинского монастыря, то в Пантелеймоновском смогут остаться и без помехи держать переправу через Великую, чтобы охватить Псков кольцом.
– Со всех сторон прут напасти! Мало – с Луги, теперь заонежские! – воскликнул Печеренин. – Выходит – нам от Пскова подале надо, а мы сами волку в пасть лезем!
– Псков – ваша крестьянска опора, – возразил Иванка. – Задавят Псков, то и вас задавят. Помогайте, браты, горожанам…
И Иванка не был уверен в том, что важнее – скакать ли во Псков со скорой вестью к Гавриле или остаться здесь, у крестьян. Он боялся, что без него Павел Печеренин уведет крестьян ото Пскова. Но все же надо было поехать. Он обещал Гавриле дать вести и знал, что каждую ночь ожидают его на стене с веревкой, чтобы втащить наверх.
Иванка накинул монашеский подрясник и тронулся в путь.
– Иван! Эй, Иван, погоди! – окликнул его Илюша, «сынок» Печеренина, который за это время стал другом Иванки. – Куда ты?! Павел Никитич ведь без тебя ждать не станет – уйдет.
– Хуже будет, Илюша, коли войско боярское ждать нас не станет – возьмет монастырь и дороги отнимет, – ответил другу Иванка.
– Ин я пойду вместо тебя. Ты пиши письмо. Я в город снесу.
2
У Гаврилы было сговорено с Иванкой, что на псковской стене, в стороне от Гремячей башни, они каждую ночь станут дожидаться вестей. Иванка снизу бросит три раза камнем в стену, и ему спустят веревку, чтобы втащить его в город без шума, не отпирая ворот, чтобы никто не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194