– Как станут московские дворяне лезть в Завеличье, а мы им в спину ударим – побьем к чертям. Да вот в чем, Ванюша, беда: зелья мало. Пушки, пищали, свинец – все есть, а зелья нехватка, – сказал Копытков. – Я слышал, Гаврила Левонтьич просил у Земской избы – не дают.
– Да я тебе целый мешок притащу, и просить никого не надо! У нас в Завеличье зелейна казна в сарае без двери лежит за Немецким двором. Там восемь бочонков!
– Да когда ты сумеешь: мне завтра назад нужно ехать в лес!
– До света нынче поспею. Давай мешок! – схватился с места Иванка.
Поздно вечером вдвоем с Кузей подошел Иванка к сараю, в котором хранился порох, и толстяк простодушно начал болтать со знакомым стрельцом, стоявшим на карауле возле сарая. Под их разговор Иванка незаметно скользнул в сарай и в темноте с поспешностью шарил бочонки. Неожиданно он наткнулся между бочонков на готовый, насыпанный доверху большой мешок пороху.
«Отколе? Зачем, кто его тут припас?» – удивился Иванка, однако быстро взвалил его на спину. Но прежде чем он успел выйти, Иванка услышал с улицы чужие голоса.
– А тебе чего? Ты тут пошто? – кричал дворянин Тюльнев.
– Да вот со знакомцем я тут, – оправдывался Кузя.
– Трепать языком не закон, когда в карауле, – вмешался Сумороцкий. – Пограбят порох, тогда чей ответ? Твой ответ? Пошел вон отсюда!
Иванка затаился, слушая их голоса, но вдруг в темноте он услышал рядом чье-то дыхание, кто-то ощупал его, испугался, отдернул руку и вдруг закричал:
– Человек! Эй, тут человек!
Иванка рванулся бежать.
– Держи, убежал! – закричали сзади.
Иванка выскочил из сарая, но тут же несколько рук ухватили его.
– Стой, ты кто? Кто таков? – допрашивали его, закручивая назад локти.
Дворяне Тюльнев, Сумороцкий, стрелецкий пятидесятник Соснин и молодой дворянин Хотынцев, ровесник Иванки, наткнувшийся на него в сарае, окружили Иванку.
– Пошто влез в сарай? Чего тебе нужно?
– Он зелье хотел украсть. Полный мешок из бочонков насыпал, – сказал Хотынцев.
– Не я насыпал… Он был… – возражал Иванка.
– Отколе ж он был? – с насмешкой спросил Тюльнев. – Ты зелье московским хотел продать!.. Снимай с него саблю, – приказал он Соснину.
Иванку свели поблизости на Немецкий двор и засадили под стражу в глухой каземат.
Ошарашенный происшедшим, он размышлял в темноте, кто насыпал из бочки порох в мешок, почему появились там ночью дворяне, зачем Хотынцев вошел в сарай, чего он там шарил. И Иванку вдруг осенило: он понял, что сами дворяне пришли за тем же, за чем и он; пока они у двери говорили с караульным стрельцом, Хотынцев должен был вынести порох в мешке. Куда? Для кого? Они хотят город оставить без зелья! Может быть, просто в реку кидают в мешках! Может, там и еще мешки?!
«Поставят меня к расспросу – и все с дощана расскажу. Они моего-то пустого мешка не нашли; он и правду мою докажет!» – думал Иванка.
На двери каземата брякнул замок.
– Выходи, вор! – позвал Тимофей Соснин.
Иванку вывели. Он надеялся, что оправдается в Земской избе, но его указали вести в стрелецкий приказ. Руки его были связаны за спиной. Двое стрельцов шагали по сторонам.
– Повесят тебя! – с сочувствием произнес один из его провожатых. – Эх, молодой!..
У Иванки по спине прошел холодок – так просто были сказаны эти слова.
– Как… повесят? – с запинкой вымолвил он.
– А как же, брат!.. В ратную пору зелейну казну расхищать – за то петля на шею… Там, в каземате стрелецком, железный столб с релей. На ней-то и вешают…
– Земские старосты не дадут! – возразил Иванка.
– Тут старосты ни к чему. Ты ратный человек, тебе хозяин – стрелецкий голова! – пояснил второй провожатый.
– Тимофей Соснин указал все сготовить, чтоб разом веревку на шею – и баста!
– Братцы мои! – взмолился Иванка.
– Да, то-то, что братцы! – сказал стрелец. – Сам знаешь указы…
Уже подымались сумерки, словно вырастая из мрачных красноватых отблесков в тяжелом течении реки. Иванка со стрельцами шагал через плавучий мост.
«Скакнуть, что ли, в воду? Тут и конец!» – мелькнуло в уме Иванки. Он подумал, что утонуть все же легче, чем быть удавленным, и взглянул на то место, где утонула мать.
– Не балуй, – угадав его мысль, сказал провожатый и крепко взялся за ворот его кафтана.
Они перешли мост.
Во Власьевских воротах караульные стрельцы и толпа посадских преградили им путь. Слышался хохот. Звон бубна и выкрики: «Миша! Миша!» – сказали, что толпа потешается скоморошьей забавой. После падения воеводской власти никто не гнал скоморохов, и старый знакомец Иванки Гурка Кострома свободно бродил в Завеличье и в городе со своим медведем.
Иванкины провожатые, расталкивая толпу, пробирались в середину круга.
– Куды? Погодишь! – с досадой остановил их караульный стрелецкий десятник, и поневоле они остались зрителями потехи…
– Куды ж тебя взять гусей сторожити? Коли возьму, то им головы будет сложити! – убеждал скоморох медведя.
Мишка поклонился и заревел, качая головой.
– Не жрешь ни гусятины, ни поросятины? – спросил Гурка.
Медведь яростно затряс головой и махнул лапой, всем существом выражая, что он никогда не касался такой пищи.
Толпа хохотала.
– Любишь гусей? – лукаво спросил скоморох.
Мишка нежно погладил себя лапой по лапе и ласково заворчал.
– Холить, беречь их станешь? – продолжал скоморох.
Мишка еще усерднее закивал.
– Впрямь псковской дворянин Сумороцкий! Тот эдак же любит посадских! – сказал скоморох.
В толпе засмеялись.
– Ин стану и я земским старостой. Держи, дворянин, посадского гуся: береги, не поела бы московска лиса! – воскликнул Гурка, вынув из мешка живого гуся.
Медведь протянул обе лапы, принял гуся и, разинув пасть, клацнул зубами… Птица вскрикнула и забила крыльями. Полетел пух, брызнула кровь. Медведь заревел, пожирая добычу… Пух кружился по ветру, как снег, над толпой.
Гурка ударил в бубен и неожиданно с приплясом запел:
Плесковские мужики
Набитые гусаки…
Тега-тега-тега-тега!
Во дворянские мешки!
– Вязать скомороха! Пошто смуту сеешь! – крикнул стрелец, провожавший Иванку.
– Вязать скомороха! – подхватил еще чей-то голос.
– Вязать! – заголосил рядом третий…
– Самих вас вязать! – закричал рядом Кузя.
Со всех сторон загалдели люди, яростно двинулись навстречу друг другу. Связанного Иванку сдавили со всех сторон в крикливой, готовой подраться толпе. В тот же миг на руках у него ослабла веревка и, перерезанная кем-то, спала сама собой. Кто-то легонько толкнул его в спину.
Взревел медведь, испуганный за свою добычу.
Толпа шарахнулась от медведя и сжалась еще сильней. Иванка рванулся вперед, расталкивая стоящих локтями.
– Тащи скомороха во Всегороднюю! – требовал за спиной стрелец. – Пошто на стрелецкого голову клеплешь!
– Да ты что за дворянин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194