– говорю я Сергею. Некоторое время мы оба молчим. Сергей ждал и боялся упустить нужный момент, а я медленно затаив дыхание потянул за спусковую скобу. Потянул ее на себя так медленно, как ни разу не спускал боек раньше и даже в училище.
Раздался выстрел. Винтовка дернулась, ударила в плечо, немного подпрыгнула и встала не прежнее место. Я взглянул в оптический прицел на лицо длинного немца и улыбка исчезла. Он попятился в сторону назад задом, а в мою сторону смотрел моргая другой, маленького роста, немец. Я легко, двумя пальцами передернул затвор, проверил взглядом прицел и снова выстрелил. Кругом по-прежнему было все тихо. А тут с ясного неба грянул второй выстрел.
– Ну что там, Сергей? – спросил я облизнул языком сухие губы.
– Снимок получился отличный! Нам нужно с вами переходить в снайпера. Счет открыт!
– Счет мы с тобой открыли, да только нам отсюда надо удочки сматывать. Как только Немцы сейчас очухаются, они из всех пушек откроют огонь. Они нам этих двух немцев не простят.
На следующий день стрельба прекратилась поутихла. Жизнь на передовой вошла в свою колею. Никто ни в кого не стрелял, никто никого не тревожил. Но однажды, как это часто случается бывает, перед утренним рассветом в нашу траншею ввалились человек двадцать немецких солдат. Они подползли, открыли беспорядочную стрельбу, похватали подряд нескольких наших солдат и отошли на свои позиции к себе в траншею. Наши недосчитались четырех солдат. Никто такой наглости от немцев не ожидал. В полку разразился страшный скандал. Как могли допустить немцев допустить к себе в траншею? Почему он не всех перебил? Какие в роте потери? Почему он схватил четверых? Почему остальные все целы и ни одного убитого или раненого? Что в это время делали остальные? Почему командир роты спал в землянке не принял никаких ответных мер. Где в это время был комбат? Чем занимались ночью разведчики? Об этом конечно в донесениях не пишут. Кто еще захочет сам не себя телегу писать. Потери четыре человека – идут бои местного значения!
Больше всего досталось командиру роты. Его стали раза по два в день вызвать для объяснения. Стрелковую роту растревожили как улей.
Я теперь на печи не сижу. Я хожу до начала рассвета и проверяю несение службы в траншее часовыми на передке.
– На кой черт мне твои наблюдения и панорамы, когда немец у вас из-под носа уводит из траншеи наших солдат. – кричит мне по телефону командир полка.
Он явно был озлоблен на всех и кричал, не выбирая слов, по телефону.
Я уже с раннего утра браво шагаю на передок, прохожу траншею, в сопровождении Сереги. На моей обязанности лежит проверять стоящих на посту ротных солдат. На ночь в роту я обязан отправить трех своих разведчиков. Пусть они ведут наблюдение прямо из траншеи – поясняет мне по телефону командир полка.
Как-то раз я иду по ходу сообщения. Слева, с угла леса, бьет немецкий пулемет. Немцы бьют из винтовок, пули поверх [непонятное слово] бруствера, чиркают по насыпи поднимая бороздку снежной пыли.
Я иду по траншее, в проходе стоит солдат. Он положил винтовку на бруствер, ствол винтовки смотрит кверху. Солдат стоит внизу за насыпью земли и снега. Со стороны немцев его не видно. Он щелкает затвором и стреляет. Поверх голов вверх.
– Куда же ты стреляешь? – спрашиваю я.
– Как куда? Туда! – и солдат показывает мне рукой.
– В немцев стреляет! Положил винтовку стволом в небо и в немцев стреляешь?
– Там пуля все равно свою долю найдет. Туда и полетит, глядишь и я попаду куда нужно!
– Куда это туда? Ты видишь куда у тебя дуло винтовки смотрит?
– Вижу!
– Ну и что? Прицел у тебя для чего?
– Вы меня, товарищ капитан, пожалуйста извините. Мы не такие дураки, чтобы лбы свои за бруствер выставлять. Вы спросите тех, кто эту прицельную планку придумал. На хрен она солдату нужна? Как только высунулся – тебя убивают! Мы же с вами не в тире на [слово не понятно] кожаных матрасах лежим, по мишеням стреляем. Важно, что бы немцы слышали, что мы тоже ведем стрельбу и не спим. А пуля, она найдет свою цель. Нате-ка, попробуйте приложиться и выстрелить. Он вас тут же очередью из пулемета прошьет. Я вам сейчас покажу. Вот посмотрите. Ставлю лопату, отойдите маленько, а то рикошетом может задеть.
Я отошел в сторону, Сергей присел на корточки, а солдат подняв железный совок лопаты пошевелил им в воздухе медленно и в ту же минуту с немецкой стороны ударил веером пулемет.
Русский солдат это не просто пехота божья душа, тварь и быдло как считают иные солдата в пехоте. У нашего брата смекалка и юмор есть [юмор и незаурядный смекалистый разум] – понятие есть. У нас правда свои солдатские шуточки и мерки на жизнь, на людей, на войну.
Мало ли что там говорят в штабе полка, или например, сочиняют и пишут в штабе дивизии. На что уж словоплеты сидят в штабах армии и те не знают загадочной души простого русского солдата! Да, подумал я. Много всяких сочинений написано под кодовым названием русский солдат. А кто скажем, знает жизнь солдата в передней стрелковой траншее. Нужно с ним пожить в этих чудесных местах, откуда живыми почти никто не вернулся [живыми].
Через неделю в сосновом лесу, что левее шоссе, нам устроили баню*. На [фраза непонятна] речушки – мойку. Поставили передвижную армейскую вошебойку. Запах и дух от нее! Протухший покойник так не пахнет. Концентрированный запах чего-то дохлого дохлых вшей и поджаренного грязного белья и еще чего-то, что сдираеют ногтями у себя солдаты в виде сала на ляжках и загривках. Аромат неописуемый несусветный.
В полк должно было прибыть свежее пополнение и что бы не обменяться тем прибывшим с нашими окопными вшами всем старым воякам промазали подмышки, мошонки и паха.
– Банно-прачечный отряд приехал! – сообщает мне Сергей. Говорят, что всех по списку под санобработку пропустят!
– Так, так! Значит мыльно-дрочильный комбинат прибыл. И когда же разведчиков мылить поведут?
– Завтра с утра, сказал старшина. Мы идем в первую очередь.
Баня представляла собой два больших дощатых ящика в человеческий рост, установленных на полозьях из толстых бревен. В лес притащил ее гусеничный трактор. Один ящик длинный с двумя замерзшими окнами, другой и по высоте гораздо ниже. Это жарилка для солдатского белья. Ящик имеет двустворчатую дверь и встроенную с боку и с низу железную топку. В ящике перекладина из железной трубы и крюки из толстой ржавой проволоки, на них вешают солдатскую одежду для обработки от вшей. Двери плотно закрываются на засов, в железной топке, сделанной из бочки, разводится огонь – этим поддерживается высокая температура. У обслуги имеется бочка тут и бочка с соляркой, которую они возят с собой. Не везде разживешься сухими дровами. Подходишь к вошебойке, сдаешь свои вещи и голый бежишь по дещечкам в баню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429
Раздался выстрел. Винтовка дернулась, ударила в плечо, немного подпрыгнула и встала не прежнее место. Я взглянул в оптический прицел на лицо длинного немца и улыбка исчезла. Он попятился в сторону назад задом, а в мою сторону смотрел моргая другой, маленького роста, немец. Я легко, двумя пальцами передернул затвор, проверил взглядом прицел и снова выстрелил. Кругом по-прежнему было все тихо. А тут с ясного неба грянул второй выстрел.
– Ну что там, Сергей? – спросил я облизнул языком сухие губы.
– Снимок получился отличный! Нам нужно с вами переходить в снайпера. Счет открыт!
– Счет мы с тобой открыли, да только нам отсюда надо удочки сматывать. Как только Немцы сейчас очухаются, они из всех пушек откроют огонь. Они нам этих двух немцев не простят.
На следующий день стрельба прекратилась поутихла. Жизнь на передовой вошла в свою колею. Никто ни в кого не стрелял, никто никого не тревожил. Но однажды, как это часто случается бывает, перед утренним рассветом в нашу траншею ввалились человек двадцать немецких солдат. Они подползли, открыли беспорядочную стрельбу, похватали подряд нескольких наших солдат и отошли на свои позиции к себе в траншею. Наши недосчитались четырех солдат. Никто такой наглости от немцев не ожидал. В полку разразился страшный скандал. Как могли допустить немцев допустить к себе в траншею? Почему он не всех перебил? Какие в роте потери? Почему он схватил четверых? Почему остальные все целы и ни одного убитого или раненого? Что в это время делали остальные? Почему командир роты спал в землянке не принял никаких ответных мер. Где в это время был комбат? Чем занимались ночью разведчики? Об этом конечно в донесениях не пишут. Кто еще захочет сам не себя телегу писать. Потери четыре человека – идут бои местного значения!
Больше всего досталось командиру роты. Его стали раза по два в день вызвать для объяснения. Стрелковую роту растревожили как улей.
Я теперь на печи не сижу. Я хожу до начала рассвета и проверяю несение службы в траншее часовыми на передке.
– На кой черт мне твои наблюдения и панорамы, когда немец у вас из-под носа уводит из траншеи наших солдат. – кричит мне по телефону командир полка.
Он явно был озлоблен на всех и кричал, не выбирая слов, по телефону.
Я уже с раннего утра браво шагаю на передок, прохожу траншею, в сопровождении Сереги. На моей обязанности лежит проверять стоящих на посту ротных солдат. На ночь в роту я обязан отправить трех своих разведчиков. Пусть они ведут наблюдение прямо из траншеи – поясняет мне по телефону командир полка.
Как-то раз я иду по ходу сообщения. Слева, с угла леса, бьет немецкий пулемет. Немцы бьют из винтовок, пули поверх [непонятное слово] бруствера, чиркают по насыпи поднимая бороздку снежной пыли.
Я иду по траншее, в проходе стоит солдат. Он положил винтовку на бруствер, ствол винтовки смотрит кверху. Солдат стоит внизу за насыпью земли и снега. Со стороны немцев его не видно. Он щелкает затвором и стреляет. Поверх голов вверх.
– Куда же ты стреляешь? – спрашиваю я.
– Как куда? Туда! – и солдат показывает мне рукой.
– В немцев стреляет! Положил винтовку стволом в небо и в немцев стреляешь?
– Там пуля все равно свою долю найдет. Туда и полетит, глядишь и я попаду куда нужно!
– Куда это туда? Ты видишь куда у тебя дуло винтовки смотрит?
– Вижу!
– Ну и что? Прицел у тебя для чего?
– Вы меня, товарищ капитан, пожалуйста извините. Мы не такие дураки, чтобы лбы свои за бруствер выставлять. Вы спросите тех, кто эту прицельную планку придумал. На хрен она солдату нужна? Как только высунулся – тебя убивают! Мы же с вами не в тире на [слово не понятно] кожаных матрасах лежим, по мишеням стреляем. Важно, что бы немцы слышали, что мы тоже ведем стрельбу и не спим. А пуля, она найдет свою цель. Нате-ка, попробуйте приложиться и выстрелить. Он вас тут же очередью из пулемета прошьет. Я вам сейчас покажу. Вот посмотрите. Ставлю лопату, отойдите маленько, а то рикошетом может задеть.
Я отошел в сторону, Сергей присел на корточки, а солдат подняв железный совок лопаты пошевелил им в воздухе медленно и в ту же минуту с немецкой стороны ударил веером пулемет.
Русский солдат это не просто пехота божья душа, тварь и быдло как считают иные солдата в пехоте. У нашего брата смекалка и юмор есть [юмор и незаурядный смекалистый разум] – понятие есть. У нас правда свои солдатские шуточки и мерки на жизнь, на людей, на войну.
Мало ли что там говорят в штабе полка, или например, сочиняют и пишут в штабе дивизии. На что уж словоплеты сидят в штабах армии и те не знают загадочной души простого русского солдата! Да, подумал я. Много всяких сочинений написано под кодовым названием русский солдат. А кто скажем, знает жизнь солдата в передней стрелковой траншее. Нужно с ним пожить в этих чудесных местах, откуда живыми почти никто не вернулся [живыми].
Через неделю в сосновом лесу, что левее шоссе, нам устроили баню*. На [фраза непонятна] речушки – мойку. Поставили передвижную армейскую вошебойку. Запах и дух от нее! Протухший покойник так не пахнет. Концентрированный запах чего-то дохлого дохлых вшей и поджаренного грязного белья и еще чего-то, что сдираеют ногтями у себя солдаты в виде сала на ляжках и загривках. Аромат неописуемый несусветный.
В полк должно было прибыть свежее пополнение и что бы не обменяться тем прибывшим с нашими окопными вшами всем старым воякам промазали подмышки, мошонки и паха.
– Банно-прачечный отряд приехал! – сообщает мне Сергей. Говорят, что всех по списку под санобработку пропустят!
– Так, так! Значит мыльно-дрочильный комбинат прибыл. И когда же разведчиков мылить поведут?
– Завтра с утра, сказал старшина. Мы идем в первую очередь.
Баня представляла собой два больших дощатых ящика в человеческий рост, установленных на полозьях из толстых бревен. В лес притащил ее гусеничный трактор. Один ящик длинный с двумя замерзшими окнами, другой и по высоте гораздо ниже. Это жарилка для солдатского белья. Ящик имеет двустворчатую дверь и встроенную с боку и с низу железную топку. В ящике перекладина из железной трубы и крюки из толстой ржавой проволоки, на них вешают солдатскую одежду для обработки от вшей. Двери плотно закрываются на засов, в железной топке, сделанной из бочки, разводится огонь – этим поддерживается высокая температура. У обслуги имеется бочка тут и бочка с соляркой, которую они возят с собой. Не везде разживешься сухими дровами. Подходишь к вошебойке, сдаешь свои вещи и голый бежишь по дещечкам в баню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429