Буду жить с тобой под одной крышей. И майор полез на нары, устроился поудобней и вскоре заснул.
Утро пришло солнечное и светлое. Застучала капель, появились лужи. Оттепель навалились и на немцев. Дороги развезло. Подвоз боеприпасов прекратился. Немцы перестали стрелять. Им было не под силу таскаться по размокшим дорогам.
Майор слегка похрапывал, но вскоре пробудился. Он не любил, проснувшись лежать и потягиваться на нарах лежа. Проснувшись, он вскакивал на ноги и тут же принимался за разные дела.
– Товарищ майор! Может умыться водицы подать? – спрашивал Егорка.
– Горячей воды приготовь. Бриться буду.
Малечкин брился каждый день. После бритья брызгался одеколоном.
– Чтобы милашки приятный дух нюхали! – пояснял он.
Теперь одеколону не было. Он разлетелся вместе со шпорами и чемоданом.
У нас, у молодых еще не росла борода. Некоторые из ребят для солидности отпускали усы. Малечкин недовольно смотрел на них.
– Что-то у тебя там какой-то пушек на губах? Как у недоношенного цыпленка! У тебя наверно бритвы нет? Сходи к старшине, пусть тебя побреет. Опосля, мне лично доложишь!
Майор был аккуратным и всегда поддерживал свой внешний вид. Уж очень он сокрушался по одеколону и о сапогах со шпорами. Где он теперь шпоры возьмет?
– Ты начальник штаба, сходи к пулеметчикам, а то они наверно совсем обоспались! – поглядывая на себя в зеркало, сказал майор.
– Проверь еще раз пулеметы и личное оружие!
– Вечером я еду в дивизии за получением боевого приказа.
– Не велено говорить! На днях переходим в наступление.
Я оделся, затянул ремни и пошел к солдатам. Майор уехал в дивизию, и встретились мы с ним только вечером.
Когда я вернулся из рот, майор сидел на ящике у входа в блиндаж. Перед ним стояли ротные старшины и наши интенданты снабженцы.
– Хозяйство свернуть до ночи! – услышал я его голос.
– Собираться спокойно без горячки! В лесу не болтаться! Обозы подготовить к переходу и ждать моей команды. Маршрут укажу перед самым выходом. Сейчас всем по своим местам!
Я доложил майору о состоянии рот. Майор приказал снимать телефонную связь. На рассвете мы тронулись в путь.
* * *
Глава 21 Фронтовые дороги
22.09.1983 (правка)
Март 1943
Когда войска срываются с места и пускаются преследовать отступающих немцев, леса, поля, дома и деревни, лежащие по пути и в стороне от дороги сливаются в памяти в одну серую ленту. Мелькнут в памяти отдельные остановки, кровавые встречи и останутся позади.
Приходит новый день, кончаются сутки, а мы все идем и идем, конца дороги не видно. Люди и лошади выдохлись и устали, еле ползут. На дороге непролазная грязь.
В начале пути, мы следили за дорогой, обходили неровности и подозрительные места. Немцы, отступая, могли поставить мины, чтобы оторваться от нас. Но потом, постепенно, появилась усталость, на глаза навалилась тяжесть бессонницы, появилось безразличие к минам и сюрпризам.
С усилием воли мы таращили глаза. Взглянешь перед собой, перед глазами солдатские спины, сапоги, ползущие по грязи и уходящая назад дорога. Солдат готов свернуть на обочину, отдышаться, присесть и привалиться к земле. Объяви сейчас привал, они все поваляться, не разбирая где сухо, а где сыро по самое брюхо. Потом дави их лошадьми, стреляй из орудий, строчи над самым ухом из пулемета, они не шевельнуться, ни поднимут головы, ни откроют глаза, чтобы взглянуть, что там.
Нам вдогонку шлют верховых, нас торопят. О привале разговора нет. Командование знает, что лошади выдохлись, что могут пасть на дороге, но их тоже торопят сверху.
Вот один из солдат, причитая, подгибает ноги, взмахивает руками, как цапля крыльями, хватает ртом воздух и со слезами медленно опускается на дорогу. Его подхватывают. Самому подняться, у него уже нет сил. Дружки волокут его назад к ротной повозке. Двое солдат в пути упали замертво. Их оттащили на обочину дороги.
В пулеметных ротах народ покрепче. Но и они идут, пошатываясь, порядком устали. Идут как пьяные, цепляя ногу за ногу.
Откуда у солдат только силы берутся? Идти день и ночь голодными по снежной хляби в полной выкладке. Офицеры рот держаться на ногах. Они помоложе и идут налегке.
Два взвода стрелков идут впереди. Пулеметчики с двумя повозками следуют за ними. Пулеметы на возках стоят в собранном виде. Сзади нас тащиться повозка стрелковой роты. Она то чуть отстает, то догоняет нас. На нее подбирают обессиленных солдат. Я иду сзади, за второй повозкой рядом с командиром пулеметной роты. Мы идем, разговариваем и медленно поднимаемся в гору по песчаному участку дороги. Здесь воды и снежной хляби нет. Под ногами сухой песок. По вязкому песку тоже идти тяжело. Ноги вязнут, каждый шаг приходиться делать с большим усилием. Но вот мы перевалили небольшую высотку, поросшую с двух сторон молодым ельником, спустились легко под откос и в этот момент, неожиданно под задней повозкой рванула мина.
Жёсткий, хлёсткий удар прокатился вдоль дороги. Люди и лошади вздрогнули, метнулись в сторону, на елях колыхнулись ветви, взрывной волной резануло по лицу. Всех кто шел рядом со мной, за повозкой, обдало тучей песка и грязи. На дороге, в том месте, где рванула мина, дымятся разбросанные по земле тела солдат. Тут убитые и раненые. На месте взрыва оголилась земля.
Рядом с воронкой разбитая повозка и круп лошади с оторванными задними ногами. Земля забрызгана кровью. Стоишь, смотришь очумело, вертишь головой и удивляешься. Какая сила заложена в мине? Удар сразу заставил солдат очнуться от полусна.
Удар мины резанул по нервам. Сделай, сейчас, случайный выстрел из винтовки и все кто остался стоять на дороге дернуться, как от повторного взрыва.
– Ну, чего встали? – кричит старшина.
– Давай трогай! Взорвались стрелки, а не наши! Сами разберутся!
Пулеметчики поворачиваются и медленно трогаются с места. Мимо нас назад идут человек пять солдат из стрелковой роты. Им велели стащить с дороги трупы убитых и оказать помощь раненым.
Идем по дороге и снова уставились глазами под ноги. Может, увидим металлический проблеск мины из-под снега или мерзлой земли. Повозочные распустили на всю длину свои вожжи и идут по обочине в стороне от телег. Проходит время, и солдат снова одолевает усталость и сон, внимание притупляется. Бесконечный переход берёт своё. Они не шарят больше глазами по дороге. Под их усталой и тяжелой поступью дорога медленно уплывает назад. Их мысли где-то внутри. Они идут и тяжестью налитых ног отмеряют бесконечные шаги по дороги. О минах забыто.
Нужно сказать, что мина коварное устройство. Люди с передовой привычны к пулям и снарядам. На подлете они шуршат, воют и посвистывают. Услышишь их знакомый голос, вовремя метнешься в сторону, нырнешь в канаву или воронку, ляпнешься в грязь, глядишь, вроде цел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429
Утро пришло солнечное и светлое. Застучала капель, появились лужи. Оттепель навалились и на немцев. Дороги развезло. Подвоз боеприпасов прекратился. Немцы перестали стрелять. Им было не под силу таскаться по размокшим дорогам.
Майор слегка похрапывал, но вскоре пробудился. Он не любил, проснувшись лежать и потягиваться на нарах лежа. Проснувшись, он вскакивал на ноги и тут же принимался за разные дела.
– Товарищ майор! Может умыться водицы подать? – спрашивал Егорка.
– Горячей воды приготовь. Бриться буду.
Малечкин брился каждый день. После бритья брызгался одеколоном.
– Чтобы милашки приятный дух нюхали! – пояснял он.
Теперь одеколону не было. Он разлетелся вместе со шпорами и чемоданом.
У нас, у молодых еще не росла борода. Некоторые из ребят для солидности отпускали усы. Малечкин недовольно смотрел на них.
– Что-то у тебя там какой-то пушек на губах? Как у недоношенного цыпленка! У тебя наверно бритвы нет? Сходи к старшине, пусть тебя побреет. Опосля, мне лично доложишь!
Майор был аккуратным и всегда поддерживал свой внешний вид. Уж очень он сокрушался по одеколону и о сапогах со шпорами. Где он теперь шпоры возьмет?
– Ты начальник штаба, сходи к пулеметчикам, а то они наверно совсем обоспались! – поглядывая на себя в зеркало, сказал майор.
– Проверь еще раз пулеметы и личное оружие!
– Вечером я еду в дивизии за получением боевого приказа.
– Не велено говорить! На днях переходим в наступление.
Я оделся, затянул ремни и пошел к солдатам. Майор уехал в дивизию, и встретились мы с ним только вечером.
Когда я вернулся из рот, майор сидел на ящике у входа в блиндаж. Перед ним стояли ротные старшины и наши интенданты снабженцы.
– Хозяйство свернуть до ночи! – услышал я его голос.
– Собираться спокойно без горячки! В лесу не болтаться! Обозы подготовить к переходу и ждать моей команды. Маршрут укажу перед самым выходом. Сейчас всем по своим местам!
Я доложил майору о состоянии рот. Майор приказал снимать телефонную связь. На рассвете мы тронулись в путь.
* * *
Глава 21 Фронтовые дороги
22.09.1983 (правка)
Март 1943
Когда войска срываются с места и пускаются преследовать отступающих немцев, леса, поля, дома и деревни, лежащие по пути и в стороне от дороги сливаются в памяти в одну серую ленту. Мелькнут в памяти отдельные остановки, кровавые встречи и останутся позади.
Приходит новый день, кончаются сутки, а мы все идем и идем, конца дороги не видно. Люди и лошади выдохлись и устали, еле ползут. На дороге непролазная грязь.
В начале пути, мы следили за дорогой, обходили неровности и подозрительные места. Немцы, отступая, могли поставить мины, чтобы оторваться от нас. Но потом, постепенно, появилась усталость, на глаза навалилась тяжесть бессонницы, появилось безразличие к минам и сюрпризам.
С усилием воли мы таращили глаза. Взглянешь перед собой, перед глазами солдатские спины, сапоги, ползущие по грязи и уходящая назад дорога. Солдат готов свернуть на обочину, отдышаться, присесть и привалиться к земле. Объяви сейчас привал, они все поваляться, не разбирая где сухо, а где сыро по самое брюхо. Потом дави их лошадьми, стреляй из орудий, строчи над самым ухом из пулемета, они не шевельнуться, ни поднимут головы, ни откроют глаза, чтобы взглянуть, что там.
Нам вдогонку шлют верховых, нас торопят. О привале разговора нет. Командование знает, что лошади выдохлись, что могут пасть на дороге, но их тоже торопят сверху.
Вот один из солдат, причитая, подгибает ноги, взмахивает руками, как цапля крыльями, хватает ртом воздух и со слезами медленно опускается на дорогу. Его подхватывают. Самому подняться, у него уже нет сил. Дружки волокут его назад к ротной повозке. Двое солдат в пути упали замертво. Их оттащили на обочину дороги.
В пулеметных ротах народ покрепче. Но и они идут, пошатываясь, порядком устали. Идут как пьяные, цепляя ногу за ногу.
Откуда у солдат только силы берутся? Идти день и ночь голодными по снежной хляби в полной выкладке. Офицеры рот держаться на ногах. Они помоложе и идут налегке.
Два взвода стрелков идут впереди. Пулеметчики с двумя повозками следуют за ними. Пулеметы на возках стоят в собранном виде. Сзади нас тащиться повозка стрелковой роты. Она то чуть отстает, то догоняет нас. На нее подбирают обессиленных солдат. Я иду сзади, за второй повозкой рядом с командиром пулеметной роты. Мы идем, разговариваем и медленно поднимаемся в гору по песчаному участку дороги. Здесь воды и снежной хляби нет. Под ногами сухой песок. По вязкому песку тоже идти тяжело. Ноги вязнут, каждый шаг приходиться делать с большим усилием. Но вот мы перевалили небольшую высотку, поросшую с двух сторон молодым ельником, спустились легко под откос и в этот момент, неожиданно под задней повозкой рванула мина.
Жёсткий, хлёсткий удар прокатился вдоль дороги. Люди и лошади вздрогнули, метнулись в сторону, на елях колыхнулись ветви, взрывной волной резануло по лицу. Всех кто шел рядом со мной, за повозкой, обдало тучей песка и грязи. На дороге, в том месте, где рванула мина, дымятся разбросанные по земле тела солдат. Тут убитые и раненые. На месте взрыва оголилась земля.
Рядом с воронкой разбитая повозка и круп лошади с оторванными задними ногами. Земля забрызгана кровью. Стоишь, смотришь очумело, вертишь головой и удивляешься. Какая сила заложена в мине? Удар сразу заставил солдат очнуться от полусна.
Удар мины резанул по нервам. Сделай, сейчас, случайный выстрел из винтовки и все кто остался стоять на дороге дернуться, как от повторного взрыва.
– Ну, чего встали? – кричит старшина.
– Давай трогай! Взорвались стрелки, а не наши! Сами разберутся!
Пулеметчики поворачиваются и медленно трогаются с места. Мимо нас назад идут человек пять солдат из стрелковой роты. Им велели стащить с дороги трупы убитых и оказать помощь раненым.
Идем по дороге и снова уставились глазами под ноги. Может, увидим металлический проблеск мины из-под снега или мерзлой земли. Повозочные распустили на всю длину свои вожжи и идут по обочине в стороне от телег. Проходит время, и солдат снова одолевает усталость и сон, внимание притупляется. Бесконечный переход берёт своё. Они не шарят больше глазами по дороге. Под их усталой и тяжелой поступью дорога медленно уплывает назад. Их мысли где-то внутри. Они идут и тяжестью налитых ног отмеряют бесконечные шаги по дороги. О минах забыто.
Нужно сказать, что мина коварное устройство. Люди с передовой привычны к пулям и снарядам. На подлете они шуршат, воют и посвистывают. Услышишь их знакомый голос, вовремя метнешься в сторону, нырнешь в канаву или воронку, ляпнешься в грязь, глядишь, вроде цел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429